Я не хотела поддаваться на провокации и делала вид, что ничего не происходит, но всякое терпение имеет свой предел. Получив второй штраф, серьезнее, чем первый, я решила завязать со смирением и поговорить с Марлой. В тот единственный раз, когда она мне понадобилась, она куда-то пропала. Курид, у которого я про нее и спросила, поинтересовался, глядя на меня большими добрыми глазами:

— У маленького Зайчика проблемы?

Я поморщилась — все никак не могла привыкнуть к прозвищу — и проговорила:

— Проблем нет, просто я хотела кое-что узнать у Марлы.

— Все, что знает Марла, знаю и я. Говори.

Курид выглядел таким милым и простым, чисто сердобольный дядя, всегда готовый помочь, но мне и Марла казалась доброй. Они одного неба звездочки, и помочь он мне может только в одном — запрыгнуть к Хальду в кровать. Мне захотелось уйти, но вместо этого я решила кое-что узнать.

— Скажи, какой человек Дадено?

— Замначальника колонии? — удивился Курид. — Понятия не имею, я его не видел ни разу. Говорят, строгий. Зачем тебе знать о нем? Он из самой верхушки.

— Да так, — зевнув, ответила я. — Слышала, он помогает арестантам.

— Тебе нужна помощь?

— А кому она не нужна? — пожала я плечами и, зевнув, отошла от Курида.

Не прошло и получаса, как за мной явились охранники и увели в кабинет старшего надзирателя.

Найте

Мне снилась Лария. Одетая лишь в полупрозрачную сорочку, она тянула ко мне руки и съедала взглядом. Ее полные губы влажно поблескивали. Меня передернуло; на ум пришло сравнение с хищницей, у которой выделяется слюна при виде добычи.

Я вышел из комнаты, обозначенной неясными границами и заполненной тенями, и оказался в коридоре, таком же темном и неясном. Лария каким-то образом очутилась впереди, и ее руки все так же тянулись ко мне.

Как она успела?..

— Найте, — умоляюще прошептала она. — Иди ко мне, Найте.

Ее руки стали удлиняться, превратились в две белые змеи, и недавний умоляющий шепот сменился шипением. Я побежал прочь от змей-рук, не разбирая пути; тени танцевали вокруг, мешая найти выход, а пол то становился скользким, то мягким настолько, что я увязал в нем. Наконец, мне удалось добежать до следующей двери. Я взялся за ручку двери и потянул на себя.

Дверь поддалась и открылась.

— Иди ко мне, Найте, — позвала Лария, встретив меня, и схватила за плечи.

— 7-2-з! Подъем!

Я открыл глаза.

Надо мной склонился мужчина в форме. Мне не хватало воздуха, струйки пота текли по вискам, сердце бешено колотилось. Не осознавая, где явь, а где сон, я смотрел на мужчину. Лысина, солидное брюшко, толстые руки и препротивная ухмылка — вот что я увидел.

Слава Звездам, это не сон, я в изоляторе поселения для психокинетиков на трудовой планете Хесс, а склонился надо мной лысый охранник.

— Как я рад тебя видеть, — выдохнул я, не слукавив.

— То-то же, — хмыкнул лысый. — Неделя в изоляторе и не таких борзых ломает. Одевайся и на выход, звездун.

Я поднялся, протер глаза, зевнул и, натянув костюм, сказал:

— Я тебя раньше не видел, но судя по твоей лысине и манере выражаться, мы поладим.

— Обувайся и выходи, — бросил лысый, встав в проеме. — Воняешь, дышать нечем.

— Ты бы и не так благоухал, посидев в этой коробке неделю.

Я надел ботинки и вышел из изолятора в коридор. Дышать сразу стало легче, и я с наслаждением сделал вдох. Следующее, что я сделал, это выпрямился — в изоляторе у меня такой возможности не было, да и на койке приходилось спать, поджав ноги.

К слову о ногах — они дрожали. Да и голова кружилась, и вспыхивали уже перед глазами цветные искорки, предвестники пробуждения энергии. Больше недели мне не делали блок-укол, и мои способности возвращались, только вот тело было не готово к этому.

Крошечная комнатушка, одна порция концентрата в день, дрянное, действующее на нервы освещение — вот что такое изолятор. Неделя в полумраке без нормальной еды, без общения, без возможности сменить белье и одежду и встать в полный рост никому не пойдет на пользу.

— Не вздумай падать, — предупредил лысый, внимательно глядя на меня. — Вперед шагай.

— Если умру по пути, тебя лишат премии? — спросил я, начиная идти.

— Если умрешь в мою смену, звездун, мне это будет только на руку. Явятся сюда журналюги и будут выспрашивать, какими были последние минуты твоей жизни. Я буду давать интервью за деньги, — мечтательно проговорил лысый.

— Мечты — это прекрасно, — кивнул я и, покачнувшись, уперся рукой в стену.

Лысый тут же подхватил меня за ворот костюма и, придержав, сказал:

— Если соберешься умирать, сделай это как-нить необычно, для эффектности, чтобы было потом, что рассказать. Договорились?

— Поглоти меня Черная дыра, а ты парень практичный, — проговорил я.

Лысый мечтатель ухмыльнулся и, все так же придерживая меня за ворот во избежание неэффектной смерти, повел по коридору.

Честно говоря, после изолятора я себя чувствовал скверно, и когда говорил с лысым охранником о смерти, не шутил. Меня проверил врач и, замерив уровень эо, сразу сообщил старшему надзирателю по ТПТ о своих опасениях. Минут через пятнадцать надзиратель зашел в кабинет и, увидев меня, улыбнулся.

— Неплохо выглядишь, 7-2-з. Как тебе изолятор?

— Отличный способ спрятаться от надоевшего мира.

— Мы на Хессе делаем все, чтобы вы, арестанты, отдохнули от мира. И чтобы мир отдохнул от вас, — добавил он, не прекращая светить белозубой улыбкой. Повернувшись к врачу, мужчина спросил: — Что там с уровнем эо?

— Потоки стабилизируются, уровень не определяется, но…

— Блок ставить можно?

— Я не уверен… — нервно ответил врач, глядя то на меня, то на старшего надзирателя. — Пока нельзя. Организм ослаблен, может быть непредсказуемая реакция. Нужно подождать несколько дней… даже, может, неделю.

Надзиратель усмехнулся и посмотрел на меня. Светло-голубые глаза его были холодными как по оттенку, так и по выражению. Этот тип доволен, что в его руки попал не кто-то там, а звезда реалити-шоу, публичная личность, и что он вправе обращаться с этой личностью так, как хочет.

— 7-2-з, тебе повезло. Укол тебе поставят позже. От работы, конечно, отлынивать нельзя, и ты сегодня же начнешь отрабатывать штраф.

— Э-э, — подал голос врач, — я бы посоветовал не нагружать его сегодня.

— Кто сказал, что мы будем нагружать слабого арестанта и рисковать его жизнью? — с деланым удивлением спросил старший надзиратель, и снова посмотрел на меня. — Не волнуйся, 7-2-з. Мы дадим тебе работу по силам, на свежем воздухе.