Как будто смотришь, оглянувшись, в длинный, розового цвета коридор и видишь там толпу приветливых лиц.

Тем утром они так хорошо поработали, что добрались уже до замужества миссис Фабер и ее медового месяца, который она провела в восхитительном, специально обустроенном коттедже, что подарил отец как часть свадебного подарка ей и ее мужу.

Коттедж назывался «Шанс Гидеона», и именно там родился Гидеон Фабер. Миссис Фабер рассказывала:

— Отец купил коттедж, потому что он находится в одной из наших деревень, и мне он всегда нравился, с самого детства. С ним связана такая романтическая история! Гидеон был разбойником, а его девушка — служанкой в этом коттедже. Однажды ночью его крепко прижали, после того как он ограбил экипаж. Он пробирался к коттеджу, потому что там было укрытие, в котором он надеялся быть в безопасности, но, к несчастью для него, его схватили прежде, чем он успел добраться до дверей. После его казни коттедж стал называться «Шанс Гидеона».

— И эта история не расстраивала вас, когда вы там жили? — поинтересовалась Ким.

— О, вовсе нет! Там было очень мило, кроме того, хозяйка служанки оставила ей коттедж после своей смерти, и, думаю, у нее была большая семья и она была очень счастлива… со своим мужем, разумеется! В конце концов, разбойник знал, чем рискует, не так ли? Его поймали бы рано или поздно, и он шел на этот риск… не сомневаюсь, весьма охотно. У него было прекрасное любовное приключение, и оно могло бы продолжаться еще какое-то время, если бы удача не изменила ему. Но он использовал свой шанс, и фортуна подвела его. Знаете, это ведь замечательно — иметь шанс.

— Да, думаю, вы правы, — согласилась Ким, хотя не совсем понимала смысла сказанного. — А когда там родился ваш сын, вы были очень счастливы?

— Несказанно, — мечтательно проговорила миссис Фабер.

— И вы не думали, что это к несчастью, давать ему такое имя — Гидеон?

— Конечно нет. Я надеялась, что в нем будет столько же огня и храбрости, как в том разбойнике… хотя, разумеется, я не хотела, чтобы он закончил так же. И я надеялась, что когда он полюбит, то девушка, которую он выберет, будет с такой же готовностью поддерживать его и приходить ему на помощь, как и та служаночка, которая, наверное, потратила немало сил, обманывая свою хозяйку. Ее и саму могли отправить в тюрьму за то, что она пыталась спрятать разбойника.

На этот раз Ким согласно кивнула:

— Она, должно быть, любила его.

— Разумеется. А любовь — самая важная вещь в жизни… только мой Гидеон в это не верит, — задумчиво добавила старушка.

Ким глядела на нее, потрясенная промелькнувшей мыслью, и гадала, много ли миссис Фабер знает про Монику Флеминг.

Была ли Моника Флеминг той девушкой, в которую мог влюбиться современный Гидеон?

— И вы все еще владеете этим коттеджем? — спросила она, прежде чем снова взяться за карандаш.

Миссис Фабер кивнула:

— Сейчас мы его сдаем, но скоро он будет свободен. Мне придется подыскать нового жильца.

Нерисса приехала около трех часов дня, успев на поезд, отходивший из Лондона ранним утром. За ней на станцию послали машину, и, когда Ким впервые увидела ее, она как раз выходила из машины, глядя на фасад Мертон-Холл.

Нерисса была очень похожа на Гидеона, такая же высокая, с прекрасной осанкой — видимо, они унаследовали это от своего отца. Но телосложением их сходство и заканчивалось. У миссис Хэнсуорт были темные волосы — такие же темные, как у Ким. А когда Ким представили ей, девушка обнаружила, что у Нериссы поразительно красивые ореховые глаза, которые время от времени вспыхивали, словно она не всегда могла держать свой характер под контролем.

Было очевидно, что эта женщина тратит много денег на одежду и свою внешность, и, без сомнения, это было результатом влияния ее матери. Она приветливо поздоровалась с матерью, но без особого энтузиазма. Ким, присутствовавшая в тот момент в комнате, подумала, что миссис Фабер еще до приезда дочери собиралась с духом, чтобы встретиться с ней. И для этого даже пожертвовала своим дневным сном.

— Я очень надеюсь, что Гидеон не приедет до завтра. Ужасно не хочу сталкиваться с ним в этот раз, — объявила Нерисса, в то время как Траунсер внесла поднос с чаем и предоставила Ким исполнять обязанности хозяйки.

Миссис Хэнсуорт, которая постоянно курила и редко когда не держала в руке мундштук с сигаретой, вытащила из своей большой крокодиловой сумки платиновый портсигар и продолжила наполнять комнату ароматным сигаретным дымом, перебивавшим запах мускуса и амбры, исходивший от подушек и занавесок.

— Гидеон почти никогда не возвращается в пятницу, к тому же он не знает о твоем приезде, — постаралась успокоить ее миссис Фабер.

— Да уж надеюсь! — Пепел полетел в изящную фарфоровую безделушку, совершенно не предназначенную для этой цели. — Кстати говоря, эта Флеминг все еще живет в Фэллоуфилд-Мэнор? Было время, когда я опасалась, что она окрутит Гидеона, но, возможно, он гораздо осторожнее, чем я думала. Или, может, она на него не очень давила в последнее время… стала более благоразумной.

— Боюсь, я ничего о ней не знаю, — ответила миссис Фабер так, словно предмет разговора не представлял для нее никакого интереса. — У Гидеона свои друзья… Я никогда не встречаюсь с ними.

— Но эта женщина хотела быть больше чем просто другом, я уверена. — Нерисса бросила пытливый взгляд на мать. — Если ты будешь и дальше обращать так мало внимания на его дела, то в один прекрасный день у тебя на шее появится невестка, которая будет тебе докучать.

Миссис Фабер пожала плечами под кашемировым кардиганом.

— Разве для Гидеона будет иметь какое-то значение, если я буду против? — спросила она, и Ким впервые уловила в ее голосе холодные нотки.

Нерисса ответила, не сводя глаз с кончика сигареты:

— Не знаю. Я думала, у тебя было определенное влияние на него… по крайней мере, пока он был маленьким. Он всегда вел себя, как твоя любимая комнатная собачка, пока не подрос. Тогда, признаю, он очерствел и стал тем Гидеоном, которого мы знаем. Но чудеса случались и раньше, и влияние другой женщины может снова смягчить его.

Миссис Фабер заговорила с неожиданной резкостью.

— Но он не должен жениться на вдове! — объявила она, словно ей никогда раньше не приходило в голову, что он может жениться на вдове. — Его невестой должна стать молодая девушка… Такая, чтобы мне нравилось общаться с ней! Я буду настаивать!

Нерисса глухо рассмеялась:

— И ты думаешь, что твоя настойчивость подействует на Гидеона, мама?

— Не знаю, но хотелось бы на это надеяться… В конце концов, я его мать. — Миссис Фабер умоляюще посмотрела на Ким. — Было время, когда я много размышляла о жене для Гидеона и даже отложила для нее свои сапфиры, — призналась она. — Я мечтала, что она будет невысокой, хорошенькой, любящей красивые вещи… Жене Чарльза я подарю мои бриллианты, она похожа на них — жесткая и хрупкая одновременно, а тебе, Нерисса, достались изумруды… ты же так любишь изумруды. Но поскольку Гидеон старший из моих детей, его жене принадлежит право выбирать…