– Конечно, Борис Натанович.

Няня уже многократно оставалась у нас, спала в детской комнате, так что на этот счёт я не волновался. Больше думал о нежданной поклоннице, если она всё ещё там, придётся с ней разговаривать, а на это нет ни времени, ни желания. Надо её уволить к чертям собачим.

Подъехали к дому. Настя сидела у подъезда. Ну ёлки-палки!

Подошли. Она повела себя умно, просто посмотрела на меня и кивнула, будто здороваясь. Понятно, не хочет привлекать внимания няни. Хитрая. Отвёл своих домой и, сославшись на дела, убежал.

– Настя, чего тебе?

– Боря, я всё понимаю, но это ведь покушение на жизнь! Я и в милицию могу пойти!

– Настя, ты извини её. Но ты ведь теперь поняла, что с ней лучше не связываться. Больная на всю голову. Может и прибить ненароком, так что держись лучше подальше.

Она подошла близко и подняла лицо.

– Борь, она ушла от тебя. Я знаю. Я очень тебя люблю. Я хочу быть с тобой.

Я поднял голову подальше от её умоляющих и притягивающих внимание губ. Что делать? Одна от меня без ума. Другая от меня сбежала. Полный трындец.

Домой я её, конечно, не поведу. Поедем в гостиницу. Может, показать, что во мне нет ничего особенного, и она отстанет?

Я вытащил телефон и набрал Славку:

– Друг, брось мне телефон той гостиницы, о которой ты говорил вчера.

– Опаньки, понял тебя. Сейчас пришлю.

Пусть видит, что я с ней обращаюсь, как с шалавой, может, обидится и уйдет.

Нет, не ушла.

– Куда мы едем?

– В одну гостиницу.

– Ты хочешь провести эту ночь со мной?

– Ну ты ведь не отстанешь?!

– Борь, я серьёзно. Я больше… я не могу без тебя. Ладно. Если ты хочешь, конечно, я согласна. Может, по-другому и не получилось бы.

Мы сели в машину, я включил музыку, чтобы не пришлось разговаривать. Надо обдумать, как быть с Эммой. В выходные в ресторан на праздник приглашены мои родители и куча друзей, надо как-то умудриться помириться до этого момента.

Подъехали к гостинице. Администратор на ресепшене была уже привычная к поздним гостям. Быстро оформила, выдала нам ключи, и мы отправились в номер. Обычный, ничем не примечательный.

– Я в душ, – помылся, стараясь не думать о том, что впервые за шесть лет буду спать с другой женщиной.

Вышел. Она уже лежала в постели. Раздетая. Хм, оперативненько. Я снял с себя полотенце и залез к ней под одеяло.

В приглушенном свете я увидел довольно обыкновенную фигуру. Ровная, без талии и достаточно плоская. Ну, ничего, сойдет. Без лишних слов начал целовать её. Попытался представить жену, но не сработало, не в том настроении. Настя понимала мое состояние и стала нежно успокаивать, прижимать меня к себе, поглаживать затылок. Тут я почувствовал на спине её острые ногти, она впилась ими в кожу, это конец, Эмма такого точно не простит, нужно заканчивать это всё. Я положил её на бок, слегка развернул, задрав ногу на плечо, стараясь растянуть на шпагат. Ничего не вышло, до Эммы ей далеко. Ладно. Надо дать девочке удовлетворение.

 После Настя развернулась ко мне и обняла.

– Сегодня самая счастливая ночь в моей жизни!

Я промолчал. Не намерен давать девочке пустые надежды. Она быстро засопела, а мне не спалось. Зачем это всё? Я повернулся и посмотрел на спящую рядом любовницу. Теперь любовницу. Как говорили классики: «Кто виноват и что делать?»

До ресторана, где должно было состояться торжество, ехали молча. Борис, казалось, понимал, как всё изменилось за неделю. Эмма боялась в праздничный день испортить и так чрезвычайно хрупкий мир, а Надя просто не хотела вмешиваться.

 В банкетном зале всё было исполнено в лучших традициях пышной свадьбы: с белыми скатертями и кофейными накидками на стулья, в цветах и шариках. Эмма сама занималась организацией праздника для друзей и знала, что они любят хорошенько погулять и повеселиться. Она искренне надеялась, что день рождения плавно перетечёт в их вторую свадьбу с Борисом.

Гости еще не приехали, поэтому Эмма с Надей удалились в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок и продумать план действий.

– Ну что? Как он тебе? Есть шансы помириться? – беспокоилась Эмма.

– Слушай, он приехал и всё устроил, спокойный такой. Уверена, что всё пройдёт без сучка и задоринки.

– Господи, хоть бы мы уже сегодня вечером снова были одной семьей. А ведь ничего особенного не произошло, ну, он поцеловался, я поскандалила. Всё, пора в обратку.

– Эм, ты так напряжена. Да что с тобой? Всё ж хорошо. Сейчас и Лиля приедет.

– У меня душа не на месте. Он рядом, даже не сердится, но, знаешь, какой-то чужой.

– Ой, да перестань! Просто вы неделю не виделись, конечно, немного отвыкли друг от друга.

– А должны были соскучиться!

 – Ну, если бы не скандал, то всё было бы так, как ты хочешь: обнимашки и поцелуи. А тут ведь ситуация, понимаешь?

– Ладно, даст Бог, всё сегодня наладится. Я очень постараюсь вести себя хорошо и делать вид, что ничего не случилось.

 Они вышли в зал, к Эмме бросилась маленькая девочка в ярком салатовом платье с мелкими белыми цветочками.

 – Мамочка! Я так соскучилась.

 – Лили, кроха моя, – Эмма обняла дочку и вдохнула сладкий запах сдобы, исходящий от её светлой макушки. Погладила и вспушила нежные тонкие детские волосы, подняла малышку на руки и отправилась здороваться со свёкром и свекровью.

– Эммочка, дорогая! Поздравляем тебя! – свекровь расцеловала её в обе щеки. – Будь счастлива. А подарок за столом подарим, – и добавила вполголоса, – я тост подготовила.

– А что, твоих родителей не будет? – спросил Натан Владимирович, отец Бори.

– Нет, не смогли приехать, всё-таки из Питера не близко добираться ради одного вечера.

– Жаль, ну ладно.

Гости всё прибывали, заваливая именинницу поздравлениями и подарками.

Подключилась тамада и стала громко выкрикивать какие-то речёвки и шутки.

Все разместились за столами, Эмма рядом с Борей. Они так и не разговаривали.

– А сейчас первый тост от самого близкого из присутствующих здесь родных именинницы.

Борис встал. Откашлялся.

– Дорогая моя женушка. Ты всегда такая яркая, радостная! С тобой очень легко и весело. Посмотри, сколько у тебя друзей, как тебя любят! Желаю тебе постоянно купаться в любви! И быть самой лучшей женой!

С этими словами он протянул ей маленькую коробочку, обитую красным бархатом.

Эмма с вожделением открыла её и запрыгала-завизжала: