– Слушай, может, присядешь к стволу? – Я приподнялась на локтях и невежливо сбросила ее с себя. – А то у меня кожный лишай.

– Чего?! – Маракуйю подбросило, как на трамплине. – Чего же раньше не сказал? – И она почему-то принялась отряхивать пушистые, как меховая шапка, волосы.

– Так ты не спрашивала. – Я пожала плечами. – В следующий раз, если захочешь на кого-то прилечь, обязательно узнай, нет ли у него кожного лишая.

Подмигнув ей, я устроилась на боку, не желая продолжать разговор – иначе она никогда не умолкнет.

– Ах, – рассмеялась Маракуйя, наклонившись и смачно шлепнув меня по заду, – шутник, значит! Люблю шутников!

Вот только этого мне не хватало.

– Я не шучу. – Пришлось снова повернуться. – А еще у меня эпилепсия, и ты сейчас затронула триггерную зону! – Я затряслась, выпучив глаза и пустив изо рта слюну.

– Эй-эй, полегче, лунатик! – взвизгнула пампушка и бросилась с поляны.

– Пронесло, – выдохнула я.

Но отдохнуть так и не удалось. Кто знает, вдруг она побежала за помощью и притащит сейчас всю родню, включая того брата, который так странно пялился на меня? Поэтому я переместилась на лавку перед спортивным корпусом, где и просидела оставшееся время, наблюдая за прохожими и неприлично зевая.

Дэн появился ровно в четыре. Мы помяли грушу, затем перешли к спаррингу. Дэн был в прекрасной форме. Он несколько раз уложил меня на пол и заключил, что после его отъезда я сильно сдала.

– Тебе очень повезло, что ты избежала встречи с Питом, – сказал он в конце двухчасовой тренировки. – У него сильный хук слева. И кроссом он не брезгует. В общем, он бы тебя просто убил.

– Может, и так. – Я сидела на скамье и завязывала шнурки. – Но нос бы я ему тоже подправила.

Дэн усмехнулся.

– Ладно. Иди купайся. Тоже мне, чемпион. Работать нам с тобой еще и работать.

– Ну, искупаюсь я лучше дома, – резонно заметила я.

– Ах, да! – Дэн закатил глаза. – Точно, месье, – и отвесил мне подзатыльник.

– Слушай. – Я недовольно тряхнула головой. – А что, если мы не будем ничего менять? – скривив губу, я жалобно посмотрела на него. – Честно-пречестно, я буду пай-мальчиком. Только оставь все как есть. – Не дав ему возможности возразить, я тут же сменила тактику из просящей на наступающую и затараторила: – Мадлен сказала, что у парней из группы намечается тур, и они уедут через два дня. Это было вчера, значит, перетерпеть осталось только день. А потом я буду одна, и никто обо мне знать не узнает, видеть не увидит, слышать не услышит, я зароюсь в норку по уши и тапки спрячу… – Дальше понеслась непередаваемая чушь. Универсальный способ. Он всегда срабатывал с Фрэнком, когда мне надо было что-нибудь выпросить. Однако Дэн залепил мне рот ладонью и пригрозил, что в следующий раз вместо руки будет кляп из носков. Хотя против он не высказался, а значит, шанс все же есть.

Дверь бунгало была открыта. Из холла доносились голоса ребят и шум. Я остановилась на пороге и прислушалась.

– Нет. Это определенно бред! Нам надо бросить жребий! – возмущался Лютер.

– Какой еще жребий? – вторил ему тенор Пабло. – Я что, зря эти дурацкие трусы тырил и спал в них всю ночь? И вообще, это я ее первый увидел! Значит, она моя.

– А я? – похоже, это был Джимми. – За мной сторожиха по всему лагерю с метлой носилась из-за своих рейтуз. Столько терпеть, чтобы потом остаться ни с чем? Девчонка на меня глаз положила!

– Но-но! Ты вообще с рейтузами шел бы знакомиться со своей сторожихой. Она больше подходит. А кто понравился Саманте, думаю, не вопрос. Тем более не можем же мы идти на свидание всей толпой? – опять Лютер.

После минутного молчания заговорил Кайл:

– Так и быть. На свидание пойду я. Похоже, я единственный незаинтересованный человек. Заодно узнаю, с кем ваша королева хотела бы встретиться.

Я притаилась за дверью, решив дождаться окончания спора. Послышались возмущенные возгласы:

– Ничего себе какой! Не заинтересован? Так заинтересуешься! Нет, не подходит.

Раздались хлопки и стуки: видимо, в бой пошла подушковая артиллерия. Кто-то упал, чертыхнулся – а потом все вмиг стихло.

– Значит, другого выхода нет, – заключил Лютер, тяжело дыша, – идем все.

Решение, похоже, было окончательным, поэтому я вышла из засады:

– Привет. О чем базар?

– О-о… Сэм! – Ребята явно обрадовались.

– Тебя-то нам и не хватало. – Ко мне подошел Джимми. Его волосы непривычно торчали в разные стороны, лицо пылало румянцем, а майка на спине взмокла. Он обнял меня за плечи и, подведя к креслу, усадил:

– Ну, теперь колись.

Я непонимающе вскинула бровь.

– Почему не рассказал, что у тебя есть сестра? Да еще и здесь, с тобой? – сразу наехал Пабло. На затылке у него торчало перо, на щеке засох красный след от кетчупа – он был похож на злобного индейца. В качестве пики выступала вилка с нанизанной сосиской, и он принялся ей неистово махать.

– Да еще и такая сладенькая, – добавил Джимми, сложив губы бантиком.

– Но-но! Поосторожней на скоростях, а то ведь так и получить можно, – я нахмурилась.

Джимми театрально заморгал:

– Нет-нет. Я не то имел в виду. В общем, хорошая девочка.

– Конечно, девочка. И очень хорошая. И она ни с кем не встречается. – Откинувшись в кресле, я положила руки на подлокотники и по-хозяйски вытянула ноги. – Еще чего! Знакомить ее с вами? Я что, сумасшедший?

– А чем мы плохи? – нахохлился Пабло и в очередной раз вскинул руку.

– Слушай, Сэм, – интеллигентно начал Лютер, убрав с волос упавшую на него сосиску и кинув ее обратно в Пабло. – Мы порядочные ребята, ты же знаешь. И мы договорились с ней о встрече на завтра. Надеюсь, ты не будешь палкой в колесах?

Не палкой – деревом! Однако, судя по всему, так просто было от них не избавиться.

– Да ради бога. – Я наконец сдалась. – Только не думаю, что у вас что-нибудь получится. Саманта – орешек не по вашим зубам.

– Это почему же? – опять вскипел Пабло. – Мы, вообще-то, знаменитая группа. Да любая девчонка за нами пойдет! – После этих слов он плюнул на свои огромные наручные часы, натер стекло циферблата майкой и принялся разглядывать себя, как в зеркале.

– Ну-ну. – Нет смысла спорить с человеком, любующимся своим отражением на часах. – Просто я знаю сестру. – Я поднялась и направилась к лестнице.

Мне срочно нужен Дэн.