Они были на месте через три часа. На месте были все, кроме подозреваемых. Не вполне адекватные лица опальной команды подтверждали «успех» всей группы.

Генрих был похож на военного диктатора, пережившего поражение в решающей битве. «Его лучшие воины», в прошлом два спецназовца и оперативник, были абсолютно деморализованы. Один выведен из строя физически и госпитализирован. Слюна одного из оставшихся текла изо рта, капая на белоснежную рубашку. Слюна беснующегося Генриха забрызгала стол на ресепшене отеля.

– Такое впечатление, что все бессмысленно, – проговорила Саша, садясь на зеленый ковер газона, протягивая руку к бабочке шоколадного цвета.

– Объективно… – Александр не разделял ее скепсиса, но голова не работала в поисках разумного решения.

Жара. Гонка по кругу. Безвыходность ситуации.

Генрих мрачнеет лицом и сжимается под натиском телефонного разговора. Саша кладет голову на плечо Александра. Как награда – прохладная ночь в отеле. Отдых с паузой в работе – двое суток.

Владимир с Надей неслись в спортивном автомобиле по автобанам Европы. Девушка переживала. Владимир переживал вместе с ней. С момента начала их влюбленности прошло более века. Но это не два знающих все друг о друге сморщенных старика, чей симбиоз очевиден и рутинен, подобно тине в заброшенном пруду. Нет. Они открывают друг в друге новые качества, которые только укрепляют их чувства.

– Я впервые без нее… Не требуй от меня слишком многого! – Надя подставляла лицо потоку воздуха, врывающегося в открытое окно.

– Тебе только нужно развить твои гипнотические способности, и мы можем существовать автономно… – Владимир гладил ее по щеке, не отрывая взгляда от дороги. – Только практика дает необходимый опыт.

– Думаешь, это так просто?

– Отнесись к этому легко, как к укладке волос…

Она смогла сконцентрироваться только на третьей остановке. Две предыдущие попытки вымотали Надю. Мелкие морщины усталости и недосыпа паутиной легли на ее лицо.

Полупустой отель. Утренний кофе с омлетом в номер. За окном пение проснувшихся птиц.

Владимир критически рассматривал свое лицо в зеркале, когда услышал невнятность в словах молодой горничной. Он бросил взгляд в проем двери и улыбнулся успеху Нади.

Мулатка лет двадцати, оттолкнув в сторону тележку со своими рабочими принадлежностями, рассказывала Наде о своем детстве, отрешенно глядя в сторону. Жестикуляция слушательницы была похожа на движения дирижера, но более медленные и пластичные.

Владимир с сожалением взглянул на оттенок кожи служащей отеля. Оставив их наедине, спустился в сад. Там одинокий гроссмейстер преподавал уроки шахмат самому себе. Владимир принял вызов. Он играл больше столетия, и попытки пятидесятилетнего игрока загнать Владимира в угол были смешны.

«Зарвавшийся юнец!» – Владимир улыбался происходящему.

Надя появилась к обеду на террасе. Легкий макияж скрыл тень безвыходности на ее лице. Глаза. Глаза светились всеми оттенками коричневого: от светлой охры до темно-бурого. Владимир улыбался осознанности их временного успеха, дающего шанс на спасение. Подтверждением обретения навыков Надей стала путаница официанта во время обеда. Он не отрываясь следил за сверкающими приборами в руках Нади, вслушиваясь в ее убаюкивающий голос. В итоге перепутал заказанные блюда и чеки, отданные возмущенным посетителям.

Они двигались дальше во взятом напрокат BMW восьмой серии. Впереди тысяча километров. Несколько остановок. Позади помутнение рассудка среди служащих отеля. Пропавший уволенный со дня официант. Чья кровь придала сил и уверенности влюбленной паре, мчащейся в уже ставшей редкой серии автомобиля. Глаза их светились чем-то запредельным, а кожа приобрела оттенок свежести.

Тело официанта, обескровленное, схожее с мумией, лежало в пластиковом пакете, прикрытое густой травой придорожной канавы.

Георгий с Верой оставляли после себя не менее кровавый след. Точнее, обескровленный. Эмоциональные срывы Веры требовали поглощения большего количества крови, чем обычно. Георгий не противился этому факту: ведь кровь как наркотик. И доза может повышаться, если кто-то разумно ее не контролирует. Это всегда делала Вера. Но она в данный момент сама бесконтрольна.

После того, как они покинули отель, прошло более суток. Георгий откровенно успел испугаться. Глядя в глаза допрашивающего его, он увидел в них неминуемую смерть. Расхаживающий маятником за спиной дознавателя человек с внешним видом профессионального убийцы лишь дополнял чувство страха.

При задержании Вера попыталась ввести этих людей в гипнотический транс, но в ответ руки преступной пары быстро были стянуты, а рты заклеены.

Следуя логике ведения допроса, дознаватель почему-то однозначно дал понять, что о сообществе все известно. Фактически все. Неизвестны лишь некоторые детали. Полученная следственной бригадой полная информация дает возможность Георгию остаться под программой защиты свидетелей и вполне приемлемую возможность продолжения жизни.

Георгий, услышав это, испугался еще больше – никто не даст ему официально поглощать человеческую кровь. Никто не знает формулу «знания», продлевающего жизнь, сделанного на основе составляющей человеческого тела.

Ведущий дознание увлекся и не обратил внимания, как в открытую дверь вызвали маячившего сзади коллегу. Минутой позже появилась Вера и банальным ударом по голове лишила дознавателя возможности вести допрос.

Они уходили на север в микроавтобусе, хозяин которого с глупым выражением лица позволял Вере скачивать кровь с его толстых, как у быка, вен, стучась головой о заднее стекло.

Георгий бросал алчные взгляды в зеркало заднего вида. Высохшее тело хуторянина было прикрыто ветками деревьев на опушке. Кровопийцы двигались дальше.

– Не понимаю, что тебя так беспокоило? – Георгий держал за руку отдыхающую на пассажирском сидении Веру. – Ты так легко справилась с четверыми. Я думал, мы уже никогда не выберемся…

– Ты не понял… – Вера, не открывая глаз, потянула шею. – Те, кто идут за нами, не дадут нам даже шанса. Это лишь пешки…

Александр пробудился от легких касаний. Саша, поцеловав его, надевала шелковый халат. Стая летучих мышей, начиная с самой маленькой, на запястье левой руки, и заканчивая самой крупной, с окровавленными клыками, на спине, «спряталась» в шелке. Татуировку Александр увидел еще вечером после ужина. Но вчера было не до этого. Безудержный секс отодвинул все на задний план.

В ней все казалось идеальным. Интеллект. Неординарность мышления. Амбиции. Внешность, тело. И конечно, секс. Что для него являлось немаловажным. Как, впрочем, и для всех.

– Кофе? – она сверкнула зубами в улыбке, поправляя влажную от воды челку.

– Ты варишь… сама?

– Я, конечно, не кофемашина, но тоже кое-что могу…

– Хвастайся! – Александр отправился в душ.