— Абассинец.

На вопросительный взгляд сотрапезницы пояснил:

— Эфиоп.

Наташа с удивлением уставилась на него:

— Мне казалось, что эфиопы совсем другие. Я бы сказала, что вы похожи на араба.

— В моём роду много кровей перемешано. М-м… мне по вкусу предложенное вами блюдо, — прервался он, указывая на суфле. — Порой я не знаю, кем являюсь. Моя бабка была белой хорваткой, мать саксонкой, а мать моего сына гречанка. Кем станет считать себя Наки? Правда, занятно?

— Смешанные браки в наше время не редкость, — вздохнула девушка, приступая к чистке апельсина. Собеседник надёжно женат. И сын имеется. — Значит, вы православный. Чем вы занимаетесь?

— Путешествую, изучаю языки. Ваш мир впечатлил меня своей возможностью быстро перемещаться по странам и континентам.

Ваш мир? — улыбнулась Наташа. Он снова путает понятия.

— Минутку, — торопливо встала, уходя в смежную комнату.

Вернулась с потрёпанной записной книжкой и разбитым мобильным телефоном. Пора переходить к делу.

Положив гаджет перед мужчиной, быстро нашла нужную страничку в книжке:

— Вот здесь… вы написали?

По его молчаливому согласию поняла — он:

— И что это означает? Ваше имя?

— Здесь написано «Если даст Господь». На фарси.

— Вы знаете персидский язык?

— Он довольно лёгкий: ни родов, ни падежей, ни прочего непонятного, — улыбнулся Шамси.

Ему нравилось наблюдать, как женщина неспешно подходит к интересующей их обоих теме. Да и торопить события не хотелось. С сожалением понял, что желает как можно дольше продлить их беседу.

Наслаждался её обществом. Сквозь прикрытые веками глаза наблюдал за ней, её завораживающими движениями, продуманному разговору. Видел в ней Вэлэри. С каждой минутой она всё больше походила на неё.

Глупец, — корил себя. Она и есть — женщина, которая внесла хаос в твои мысли, иссушила душу, ослабила тело. Не от неё ли ты убежал в неизвестность, покинул дом, сына? И что ты получил взамен?

Неизгладимые впечатления? — Да.

Невероятные знания? — Да.

Забыл и забылся? — Нет.

Ты подчинил неугодные мысли рассудку, заглушил беспокойное биение сердца, затоптал истошные стоны души. Рвал, кромсал, убивал…

Ответь, — истязал себя вопросами Шамси, — новая явь заполнила разрастающуюся пустоту в твоей душе? Наполнила жизнь новыми красками после потерянных ощущений от прикосновений, пусть мимолётных, неслышных, к тёплой руке той, от созерцания которой твоё сердце билось учащённо и пронзало желанием плоть?

Сегодняшняя встреча станет последней, — решил он. Так надо. Так будет лучше для женщины и для него.

С ним останутся его воспоминания — разные: давние и новые, блёклые и яркие, горькие и радостные, напоённые иссушающим весенним ветром и влажной прохладой осеннего дождя, с терпким привкусом зелёного кардамона с едва уловимым ароматом медовой пыльцы.

— Вы купили путёвку? — спросил он.

— Какую путёвку? — опешила Наташа от резкой смены темы разговора.

Поймав её полный удивления взор, он уже не отпустил.

— Вы видели, там, — кивнул Шамси на телефон, лежащий на столе. — В августе вы поедете в Баварию. Вы давно хотели туда поехать.

Она наклонила голову к плечу и прислушалась к себе. Что испытывает человек, когда на него воздействуют гипнозом? Оцепенение? Тяжесть тела? Она не ощущала ничего похожего кроме желания понять, кто перед ней: в самом деле тот, кто смог шагнуть сквозь время или сумасшедший, избравший её объектом игр своего воспалённого ума. Если бы он не предоставил доказательства…

— Нет, — затрясла она головой, отказываясь верить в невозможное, не спуская глаз с мужчины. Он издевается над ней?

— Я знаю, что вы обо мне думаете, Наташа. Примите уже истину, — нетерпеливо качнулся в кресле, откинувшись на его спинку. — Разве тех вещей, которые я вам дал, недостаточно, чтобы доказать вам, что я знаю о том, что случится?

— А что случится? — сидела она ни живая, ни мёртвая. Кажется, не дышала.

— Ничего не случится. Вы никуда не поедете. Поеду я. Вы должны отдать мне свою путёвку.

— У меня нет путёвки. Я никуда не собираюсь ехать.

Шамси замолчал, глядя в её побледневшее лицо — не лжёт. Скорее всего, мысль о поездке придёт ей позже. Он должен её опередить. Удовлетворённо вздохнул и расслабился. Его плечи опустились. Пальцы забарабанили по подлокотникам кресла.

— Вот и хорошо. Расскажите мне, куда бы вы пошли за путёвкой, если бы надумали её купить?

— Не знаю, — задумчиво протянула она.

— Но вы же её купили.

— Ну… это могло произойти спонтанно. Увидела рекламу, услышала от кого-нибудь о туре. Да мало ли откуда! Если честно, то у меня отпуск по графику вообще в сентябре.

— Думайте, Наташа, думайте, — нетерпеливо подался вперёд мужчина. — Мне необходимо знать уже сейчас, как всё будет.

— Ничем не могу помочь. Я никогда не ездила в подобные туры. Ждите, когда мне стукнет в голову и тогда…

— Путёвка мне потребна уже сейчас. Не верю, что у вас нет никаких мыслей по этому поводу.

Девушка отрицательно покачала головой и пожала плечами:

— Сожалею… Погодите, Шамси, а что случилось? Почему на телефоне больше нет других фотографий и видеозаписей?

Она ждала ответ, а заморский гость явно не собирался посвящать её в детали.

— Вы сказали, что я дала вам телефон и записную книжку спустя пять лет. Получается, вы меня знаете? Брр, — замотала головой, хватаясь за виски. — Чертовщина какая-то. И после этого, вы хотите, чтобы я продолжила с вами разговор?

Она поднялась и, опустив голову, уставилась на «шейха». Он выглядел нормальным, вёл себя естественно, говорил разумные вещи, глаза не таращил, не заговаривался.

— Вы… кто? — спросила она с опаской. Лёгкие разрывало от нехватки воздуха. — Уйдите, — повысила голос, выдав волнение.

Шамси встал и подошёл к женщине.

Она не отшатнулась от него, не испугалась:

— Если вы сейчас же не уйдёте…

Он не позволил ей договорить. Заговорил тихо, внятно, проговаривая каждое слово:

— Вы поедете в туристическую поездку в августе текущего года. В Ингольштадте на мосту произойдёт авария. Вы очнётесь на берегу реки и выйдете к обозу, следующему в замок Бригах. В скором времени встретите меня. Наслушавшись ваших рассказов о чудесах, творящихся в нынешнем времени, я захочу… эмм… удовлетворить своё любопытство. Так у вас говорят? — подавил он усмешку. — И вот я здесь. Потешив душу, захотел вернуться назад, но понял, что не знаю как. Поэтому я у вас.