– Ты слышал? Делай, как велит джентльмен, – сказала брату Ровена. – Ступай же скорее!

Помявшись немного, Джек бросился бежать со всех ног, и Ровена вздохнула с облегчением. Забота едва живого мужчины о Калли тронула ее сердце, но она поспешила сосредоточиться на том, что было главным сейчас. Если она действительно слышала выстрел неосмотрительного охотника, забредшего в этот уголок леса, то у нее есть повод для беспокойства за двух искателей приключений, чего вполне достаточно для одной слабой женщины.

Эстер понемногу приходила в себя и жадно глотала ртом воздух, краски стали возвращаться на ее бледное лицо. Ровена принялась растирать ей грудь и чуть наклонила вперед, чтобы сестре стало легче дышать. При этом она не сводила глаз с мужчины, хмурясь от беспомощности и невозможности облегчить его очевидную боль. Теперь, когда все было позади, в голову закралась мысль, что бы могло произойти, если бы на поляну не забрел этот скучающий джентльмен. Даже если он не ранен неосторожным выстрелом, звук при ударе головой о корень дерева был оглушающе сильным, а значит, травма его серьезна. Впрочем, откуда здесь столько крови, если выстрела все-таки не было? Ровена с трудом перевела дыхание.

Стараясь не выдать своего внимания, она бегло осмотрела мужчину, надеясь выявить очевидные повреждения. В некоторых местах его темно-синий костюм был испачкан, к тонкому сукну прилипли листья и кусочки коры, щегольские сапоги из тонкой кожи были покрыты пылью. Темные волнистые пряди мистера Уинтерли, подсвеченные лучами солнца, совсем как тогда, у церкви в прошлое воскресенье, блестели, словно покрытое лаком эбеновое дерево. Но сейчас волосы растрепались и с одной стороны слиплись от крови, которая сочилась из раны на затылке.

У Ровены тревожно сжалось сердце: мистер Уинтерли ранен, и довольно серьезно! Наклонившись, девушка попыталась определить, что стало причиной кровотечения, и пришла к выводу, что дело не в огнестрельном ранении. К несчастью, о пулевых ранениях Ровена знала немало…

У мистера Уинтерли, вероятнее всего, был сильный ушиб и рассечена кожа на затылке. Мужчина не стонал, но, кажется, находился в сознании, что, по ее мнению, было невозможно при смертельно опасной травме. Впрочем, может, он не хотел пугать еще больше несчастную девочку. Все к лучшему, сейчас Ровене не хотелось бы слушать его и, краснея от смущения, признать, что спасение сестры заставило незнакомца забыть о себе. Несмотря на внешний лоск, он оказался порядочным человеком, хотя, видя его каждое воскресенье с того дня, как он поселился в Райн-Хаус, она убеждала себя в обратном.

Лежать на корнях дерева было неудобно, но Ровена побоялась перетащить Уинтерли в другое место, опасаясь причинить больше вреда, чем пользы. Один из военных хирургов однажды сказал ей, что усилия, предпринятые с целью помочь раненому, порой опаснее вражеских пуль. Она подумала о том, что стоит снять платок и положить мужчине под голову, но отказалась и от этой идеи.

Жизни мистера Уинтерли ничто не угрожало, но он, вероятно, получил сотрясение мозга, а, потому лучше дождаться доктора. Обследовав Эстер, Ровена пришла к выводу, что та могла сломать одно или два ребра, падая на Уинтерли со скоростью пушечного ядра. Размышления увлекли ее в прошлое, где на поле боя взрывались снаряды, свистели пули и гибли воины, а жены ждали их возвращения в немом оцепенении, рискуя в любую минуту стать вдовами.

Ровена повела плечами и вздохнула. Не стоит думать о трагическом конце, который ждет ее и всех женщин, потерявших мужей и любимых на войне. Она постаралась прогнать навязчивые мысли об ужасных событиях прошлого и сосредоточиться на не менее тревожных моментах настоящего.

– Она в порядке? – с трудом произнося слова, спросил мужчина.

Ровена перевела взгляд на Эстер – та беззвучно плакала. Что-то подсказывало ей, что слезы эти вызваны не только ушибами, но и раскаянием в совершенном проступке, а может, и страхом наказания. От сочувствия к сестренке и доброму джентльмену, пришедшему ей на выручку, Ровена сама готова была разрыдаться. Все, что ей оставалось, – не выпускать девочку из объятий и утирать слезы платком, который был уже хоть выжимай.

Поцеловав Эстер в щеку, Ровена наконец ответила:

– Не сомневаюсь, с ней все будет хорошо, если она прислушается к словам взрослых и перестанет изо дня в день забираться на деревья. Правда, милая? – Она прижала к себе девочку, и та слабо улыбнулась.

– Перестанет, – пролепетала она и вздохнула.

Младшая сестра была своенравным сорванцом, но Ровена любила ее так сильно, что почти физически ощущала сейчас ее боль.

– Приятно слышать, – произнес Уинтерли и побледнел еще больше, а потом и вовсе потерял сознание.

– Ро, он умер? – неожиданно громко спросила Эстер.

– Нет, милая, этот джентльмен сильно ударился головой и теперь, вероятно, потерял сознание.

– Выглядит так, будто умер, – добавила сестра уже шепотом.

– Нет, не волнуйся. Через пару дней он будет совершенно здоров. Ох, надеюсь, Джек уже добрался до Райн-Хаус. Ты ведь знаешь, он может бежать быстрее ветра, если захочет. Доктор Харбери скоро будет здесь и сделает все необходимое, а также велит несколько дней не вставать с постели. Тебя, скорее всего, мама заставит поступить так же, чтобы точно избежать нежелательных последствий. И не смотри на меня так, – добавила Ровена, перехватив возмущенный взгляд сестры.

Похоже, Эстер окончательно пришла в себя.

– Ты же знаешь, как я не люблю сидеть дома, когда на улице так хорошо и светит солнце.

– Что ж, будем надеяться на дождь, – пожала плечами Ровена и посмотрела на ясное небо.

Мысли о дожде напомнили о скорой зиме. По спине пробежала дрожь, стоило Ровене подумать о темных вечерах и бесконечных ночах, которые ей предстоит провести в одиночестве.

– Дождь еще хуже.

– Да, склизкая грязь под ногами и перепачканные чулки.

– Ох, не вспоминай! – воскликнула Эстер, скривилась с отвращением и прижалась к старшей сестре, отвлекая внимание на себя от неизвестного мистера.

Ах, если бы не он, Ровена могла бы сейчас отнести Эстер домой и послать за доктором. Ей не пришлось бы ждать, пока кто-то займется Уинтерли, а они смогут вернуться в дом викария в Кинге-Райн. Там Ровена с удовольствием передала бы заботу о ребенке отцу и матери и постаралась привести в порядок свои мысли. Она не имеет права быть настолько эгоистичной, чтобы думать об этом рядом с лежащим без сознания человеком. Если бы он не оказался у дерева, Эстер, возможно, была бы мертва и лежала сейчас на земле вместо него. Просто чудо, что все закончилось именно так. Уинтерли пострадал из-за собственного благородства, а она готова послать его к черту. Так поступают лишь неблагодарные женщины, она должна покаяться и исправиться. К счастью, ее отец не имел склонности осыпать проклятиями прихожан и членов семьи за грехи и не требовал постоянного покаяния.

Уинтерли напомнил ей мужа, лежавшего так же неподвижно после битвы при Вимейру. Несмотря на загар, он был бледен, словно кожа отталкивала все неестественное и скрывавшее суть.