– С Нейтом? – медленно переспросил Джеймс.

– Ее мужем. Он был солдатом, – сказала она так, будто это должно быть всем известно.

Джеймс подумал о том, как война изменила целое поколение или даже два, сделав смерть, способную в секунду разрушить мечты молодой женщины, обыденностью. Он осторожно посмотрел на Ровену, заметив, как взгляд ее стал отстраненным, будто погруженным в себя. Это тронуло его гораздо больше, чем могли бы слезы. Удивительно, что эта женщина с прекрасными голубыми глазами сохраняет стойкость и желание жить, несмотря на страшную личную трагедию. Способен ли он на такой поступок?

– Сочувствую вашей потере, – произнес Джеймс.

– Мне тоже жаль, что так произошло, – ответила Ровена глухим, каким-то чужим голосом.

Им было нечего больше сказать друг другу, поэтому они сидели молча в напряженной тишине. Эстер не сводила с него глаз и походила на заботливую мать-наседку. Получается, сестры Финч спасли ему жизнь, как он чуть ранее уберег одну из них от переломов и шишек. Как это ни странно, но, если бы не возмутительный поступок непослушной Эстер, он, Джеймс Уинтерли, был бы сейчас мертв. И не слышал веселые трели малиновки, притаившейся в зарослях орешника. Джеймс вновь возблагодарил Бога за возможность и дальше любоваться красотой мира. Если бы он так и остался сидеть один на скамейке, стрелок никогда бы не промазал. Ему повезло, что убийца медлил, не ожидая, что ситуация может измениться не в его пользу. Даже для самого Джеймса стало неожиданностью, что он переместился ближе к дереву и завел разговор с Эстер, а потом и вовсе думал лишь о том, как ей помочь.

Его убийство могло бы стать идеальным преступлением; в панике и тревоге за сестру ни Ровена, ни Джек не стали бы пытаться выследить стрелявшего. Убийца ушел бы, прежде чем подоспела подмога. Да, он не хотел бы оказаться на месте своего преследователя, впрочем, и на своем ему было не вполне комфортно. Джеймс принялся перебирать имена всех своих врагов и вспоминать, когда у него появилось это чувство. Может, когда, благодаря Памеле, он узнал, что такое настоящий позор и сжигающий душу стыд? Или когда Люк задал ему вопрос, на который невозможно было ответить, и он стоял, боясь поднять на брата глаза? Это был для Джеймса удар невероятной силы, он не раз пожалел о том, что сделал, хотя, разумеется, было поздно что-либо исправить.

– Уверена, нам скоро придут на помощь, – произнесла Ровена удивительно спокойным голосом. – Мне кажется, я даже слышу стук копыт.

– Это точно не я, у меня от лежания нога затекла, – решился пошутить Джеймс.

– Жаль, что это не единственное, о чем нам следует беспокоиться, – вздохнула Ровена и добавила шепотом: – Кто он? – Так, чтобы не слышала Эстер.

– Не знаю, – признался Джеймс, стараясь не качать головой: каждое движение отдавалось резкой болью.

– У вас столько врагов, что вы не представляете, кто может ненавидеть вас настолько сильно?

– Нет. – Если бы она представляла, насколько он опасен, старалась бы в будущем держаться подальше. Впрочем, есть ли у него будущее в Райн-Хилл?

– Тогда мне вас жаль, – заключила Ровена ледяным тоном.

– В данный момент мне самому себя невыносимо жаль, – нервно усмехнулся Джеймс.

– Кто же вы на самом деле? – задала она давно мучивший ее вопрос, хотя подобное любопытство было неуместно.

– Сама смерть, – торжественно произнес он в ответ, и слова прозвучали неожиданно громко и устрашающе во внезапно наступившей тишине.

– Джеймс! Что с тобой, черт возьми, случилось? – донесся до них голос Люка, скакавшего к ним на лошади во весь опор.

– Люк, – представил его Джеймс, – мой брат. Он будет рад, что вы обе не пострадали.

Благодаря появившемуся джентльмену с аристократическим профилем Ровена узнала имя мистера Уинтерли. Он спрыгнул с лошади и оглядел их так, будто они были невинными жертвами его несносного брата.

– Что с ним на этот раз случилось? – спросил лорд Фарензе таким тоном, что Ровена поспешила встать.

Ровена была уверена, что презирает Уинтерли за его красоту, происхождение, богатство и модную одежду, но ровно до той поры, как увидела лежащим под деревом – тогда он стал казаться ей вполне земным человеком. Недовольный тон и возмущенный взгляд прибывшего лорда пробудили желание защитить раненого, к тому же она с удивлением осознала, что пострадавший Уинтерли вызывал в ней больше симпатии, чем здоровый.

– Ваш брат спас жизнь моей сестре. Ему также удалось увернуться от выстрела, он упал и ударился головой так сильно, что я боялась, не потерял ли он память, – на одном дыхании выпалила Ровена.

Короткий диалог заставил Джеймса быстро выплыть из забытья и открыть глаза. От Ровены не укрылось, как сразу напряглось его лицо, правда, лишь на несколько мгновений. Затем он сжался, словно посреди осени повеяло морозным холодом, и внутренне напрягся, будто сердце его сжала боль. Реакция показалась Ровене странной. Что бы высокомерный лорд ни думал о своем брате, даже Уинтерли имеет право на сочувствие.

– Слишком много, даже для моего неугомонного брата, – произнес виконт с полуулыбкой, и взгляд его потеплел. Похоже, под маской презрения он желал скрыть доброе отношение к Уинтерли.

– Оставим это, – вмешалась Ровена, – сейчас ему нужен врач.

– Предоставьте заботу о нем мне, мисс… – Он прервался, ожидая услышать от нее имя, а затем отпустить.

Он не знал Ровену и не предполагал, как возмущает ее подобное поведение. Она едва сдержалась, чтобы не сказать, что церемонии сейчас ни к чему, ведь близкий ему человек страдает, может быть, даже находится при смерти. Взгляд его светлости задержался на брате, видимо, таким образом он желал дать понять, что не ждет от нее объяснений и подробностей. И все же Ровене хотелось верить, что под нарочитой холодностью в его сердце кроется любовь к несчастному Уинтерли.

– Миссис Уэстхоуп. – Ровена вскинула голову. Эстер извивалась под ее рукой, и она прижала сестру к себе. Нет, дети Финчей никогда не будут так далеки друг от друга, как эти два надменных аристократа. – Это моя сестра, Эстер Финч.

– Миссис Уэстхоуп, мисс Эстер, – повторил мужчина и улыбнулся девочке, чем немного изменил ее мнение о себе к лучшему.

– Сэр, – произнесла Эстер и присела в реверансе с таким достоинством, что Ровена не могла не отметить манеры сестры.

Как у нее получилось из непослушного сорванца в одну секунду превратиться в сдержанную молодую леди? Эстер уже не маленькая девочка, но и не девушка; возможно, она цепляется за детство, боясь сложностей взросления?

– Простите, мисс. – Виконт слегка поклонился, что еще раз подтолкнуло Ровену к мысли, что перед ней все же человек. – Люк Уинтерли, виконт Фарензе к вашим услугам, – наконец представился он.

– Я знаю… Он ваш брат? – спросила Эстер, кивком указав на Джеймса.