– Не клеится? – снова не понял Ричард.

– Ну да, в смысле, не все о'кей.

– Да-да, – энергично закивал Ричард. – Я сразу это понял. Костя мне понравился… Он очень серьезный парень.

– Мне он тоже нравится, – грустно заметила Наталья Романовна. – Они с Лу уже больше года вместе. Будет жаль, если они расстанутся.

– Будет жаль, – басовитым эхом отозвался Ричард, и над столом повисло тяжелое молчание.

Последний день самой длинной, третьей четверти. Впереди весенние каникулы. Хотя, судя по погоде, в этом году они скорее станут вторыми зимними. Понятно, что все устали и вообще четвертные оценки уже выставлены, так чего забивать себе голову какими-то уроками?! Тем более в классе аж трое новеньких. Правда, новенькие эти вроде как ненастоящие, и проучатся с ними всего-то один день, ведь завтра начинаются каникулы. Зато они не простые новенькие, а американские. Сьюзен, Мэри и Ричард.

Наибольшее оживление царило, конечно, на уроке английского. Да это и понятно. Ведь наконец-то американцы получили возможность в волю наговориться на родном языке. Маргарита Владиславовна – учительница английского – построила урок следующим образом: гости по очереди делились своими впечатлениями о первом дне, проведенном в России. Задача остальных учеников заключалась в том, чтобы суметь правильно сформулировать вопросы по теме и перевести рассказы американцев на русский. Лу, которая еще перед первым уроком сурово пресекла все попытки Ричарда сидеть с ней за одной партой, шепнула Черепашке на ухо:

– Представляю, что он сейчас понарасскажет!

Она обернулась назад. Там, за последней партой, в гордом одиночестве восседал Ричард. Он перехватил ее взгляд. Лу расплылась в улыбке. А что ей еще оставалась делать? Сама ведь обернулась. В тот же миг щеки Ричарда залились багрянцем, и он смущенно улыбнулся в ответ.

Лу уже успела поделиться с Черепашкой вчерашними новостями. Рассказала она и о разговоре с Варькой, и о разрыве (сейчас он казался девушке окончательным) с Костиком, а также о том, как некрасиво она повела себя с Ричардом. По поводу звуков Черепашка посоветовала Лу спросить у Кати Андреевой. Потому что Артем – старший брат Каркуши – учится на актерском во ВГИКе, и ему наверняка известно, что это за упражнения, которые сопровождаются такими странными звуками.

– А с чего ты взяла, что это упражнения? – спросила Лу. Ей и в голову ничего подобного не пришло.

– Да я просто уверена в этом, – твердо ответила Черепашка. – Я даже слышала что-то такое… – Она сосредоточенно сдвинула брови и поправила съехавшие на нос очки. – То ли дыхательная гимнастика какая-то… Каркуша должна знать. Спроси лучше у нее. А если хочешь, позвони Артему.

– Еще чего! – фыркнула Лу. – Подумает еще, что я в него втюрилась…

Каркушин брат был действительно очень хорош собой, в него по очереди влюблялись все девчонки в классе, и за ним прочно закрепилась репутация жестокого мачо, хотя внешне он скорее походил на жителя скандинавских стран, чем на латиноамериканца.

– А ты не боишься, что Костик захочет поговорить с Василием по-мужски?

На секунду Лу задумалась, а потом легкомысленно пожала плечами:

– Нет, представь себе, не боюсь. Во-первых, Василий – иностранец. Не станет же Костик нарываться на международный скандал. А во-вторых, ты посмотри на Василия… Да у Костика просто смелости не хватит с таким богатырем связываться!

– Твой Костик – человек эмоций. Не зря же он в артисты подался…

– Он уже не мой, – сверкнула черными глазищами Лу.

– Не перебивай, – попросила Черепашка и рассудительно продолжила: – И будь Василий хоть марсианином, Костя не побоится не то что международного конфликта, но и межгалактического! А по поводу «не хватит смелости»… ты, наверное, забыла, подруга, как он раскидал троих бугаев, как котят?

Лу не забыла. Нет, этого она не забудет никогда. Ведь тогда, лихо расправляясь с теми отморозками, которых Черепашка назвала сейчас бугаями, Костик защищал ее, Лу! Это была их первая встреча. С нее-то все и началось.

– Это было давно, – не смогла сдержать печального вздоха Лу. – Давно и неправда, – добавила она еще одно из своих излюбленных выражений.

– В общем, мое дело предупредить, – подвела черту Люся. – И еще, мне кажется, тебе не стоит вести себя с Василием так резко. Уж он-то точно ни в чем не виноват.

Этот разговор между подругами происходил шепотом. Конечно, Маргарита Владиславовна не могла не заметить, что девочки заняты на уроке своими делами, но замечание делать не стала. Во-первых, она вообще была не слишком строгой учительницей, а во-вторых, зачем же позориться перед иностранными гостями?

– Ричард Глэйс, – раздельно и громко произнесла учительница. – Please! You first day in Russia. Твой первый день в России.

Лу шумно вздохнула и приготовилась слушать.

Рассказ Ричарда так сильно отличался от двух предыдущих (Сьюзен и Мэри), что все невольно заслушались. Даже те, кто не был силен в английском. Впрочем, важен был, скорее, не смысл его слов, а то, какими неподдельными эмоциями сопровождал Ричард свою речь. Он то и дело вскидывал голову, отчаянно размахивал руками и обводил всех присутствующих горящим взглядом. Так что все не только заслушались, но и засмотрелись. Между тем смысл его выступления сводился к следующему: этот день Ричард запомнит надолго, потому что тут он встретил людей, которые – он уверен – останутся теперь его друзьями на всю жизнь. Конечно, у него и в Америке остались друзья, но там люди общаются совсем по-другому. Только они в этом не виноваты. Такова традиция, стиль, образ жизни. Открытость американцев – это на самом деле умение отлично скрывать свои настоящие чувства. В большинстве случаев это маска, как и знаменитая американская улыбка. Ричарду хватило одного дня, чтобы понять – наши люди улыбаются тогда, когда им действительно хорошо, а когда им плохо – они плачут. И ему, Ричарду, такое поведение близко и понятно, не зря же у него русские корни. И если бы это было возможно, то он бы остался в России навсегда. Тем более теперь, когда у него, благодаря Лу, появилось второе имя – Василий.

Едва Ричард замолчал, как в классе раздались аплодисменты. Ричард только раз упомянул в своем рассказе Лу. Да и то в самом конце и в шутку, но она понимала, все, что он говорил, было о ней и предназначалось для нее одной. И если бы она умела краснеть, то непременно покраснела бы. И снова пришлось ему, бедняге, отдуваться за двоих. Стоит ли говорить, что щеки его пылали огнем?

– Слушай, а мне этот парень определенно нравится, – легонько пихнула ее локтем в бок Черепашка. – Он настоящий. Не обижай его.

– Я постараюсь, – улыбнулась Лу. Сейчас она испытывала стыд, вспоминая вчерашний вечер.

– Спасибо, Ричард, – сказала Маргарита Владиславовна. – Думаю, твой рассказ не нуждается в переводе.

Домой они шли втроем – Ричард, Лу и Черепашка.