Она снимает с рубашку и откидывает ее в сторону, неистово целуя. Кили отстраняется на секунду и внимательно на меня смотрит.

— Ох, Боже… Ты такой идеальный, аж тошно.

Я качаю головой. Вряд ли я безупречный, но спорить не буду. У меня широкие плечи, я расправляю их и немного выпячиваю грудь вперед — мне все еще хочется произвести на нее впечатление, понимаете? Провожу по ее бедру, кожа такая шелковистая, гладкая, соблазнительная. Мне нужно оказаться внутри нее в ближайшие тридцать секунд.

Вторая рука следует за первой, добираясь до ягодицы. Блять.

— На тебе нет белья?

Она отрывает губы от моей шеи и шепчет на ухо:

— Что? Нет. На платье были бы полоски. Это проблема?

— Ты смеешься?

Я хочу поблагодарить ее за то, что она сделала все быстрее и проще. Такая экономия времени мне по душе. По мере того, как я задираю ее платье и обнажаю белые ноги, я теряю способность говорить — все настолько хорошо, что она не нуждается в том, чтобы я озвучивал мысли.

Без слов она понимает, чего я хочу, когда раздвигаю ее ноги и встаю между ними. Фиксирую платье чуть выше, чтобы увидеть, какого цвета ее натуральные волосы. Очевидно, не рыжие.

Но, когда я обнажаю ее киску, вижу, что она совершенно голая.

— Ох, солнышко…

Она шире разводит ноги.

— Я нравлюсь тебе такой?

У меня такое чувство, словно я получаю довольствие при любом взаимодействии с ней. Но сейчас я хочу отбросить ее волнения.

— О, да. Мне нравится в тебе все.

Кили выдавливает из себя что-то похожее на улыбку, эмоции распространяются от ее глаз до дрожащих губ.

— Ты мне тоже нравишься.

Она дерзко наклоняется к своему бедру, развязывая леопардовый пояс и откидывая его. После рывка платье раскрывается, и она практически полностью обнажена. На ней только черный кружевной бюстгальтер, плотно обхватывающий ее грудь. Грудь вздымается над тонкой тканью и заставляет мое сердце биться чаще.

— Снимешь? — я не хочу показаться требовательным придурком, но на деле я не спрашиваю.

К счастью, она, кажется, понимает и заводит руки за спину. Секундой позже бюстгальтер падает на ближайший камень. Она откидывается на руки, залитая лунным светом, и моргает, глядя на меня большими голубыми глазами.

Я бы никогда не ответил "нет".

Под ее ужасным платьем скрывается настоящее сокровище. Я не могу перестать пялиться.

— Ты такая чертовски красивая. Я сейчас самый счастливый ублюдок на земле.

Наверное, это звучит банально. Слова, которые скажет любой парень, чтобы зажать симпатичную девочку в надежде на секс. Но я абсолютно серьезен. У меня в постели бывали великолепные женщины, я знаю, о чем говорю. Я не думаю, что Кили подходит под стандартное описание красоты, но в ней есть что-то особенное. Словно ты можешь видеть ее душу в глазах. Уверен, это звучит тупо, но для меня это в новинку, черт возьми. Кили сказала, что она как открытая книга, и я ей верю. Она открывается мне во всех смыслах — обращена ко мне, губы приоткрыты, поза максимально раскрепощенная, ноги раздвинуты. Она женщина, полностью доверившаяся мужчине перед собой, без отговорок и колебаний.

Я резко выдыхаю, наблюдая за ней, чувствуя себя первобытным, властным. Кровь стучит в висках. Что-то мягкое, словно зефир, разливается по моей груди, чем дольше я на нее смотрю. Никогда не чувствовал ничего подобного, и мне не нравится это ощущение.

Но оно мне неподвластно.

Оглядываясь назад, я понимаю, что это была первая подсказка — она может меня уничтожить.

— Я рада, — шепчет она. — Ты не собираешься трогать меня?

Определенно. Но где, блять, начать? Каждая часть ее тела привлекает мое внимание. Она выглядит мягкой, нежной, как будто доставляет мне удовольствие вся целиком — от взлохмаченных волос до пальцев ног. У меня текут слюнки, когда я вижу ее дерзкие стоячие соски. Персиково-рыжие, идеально симметричные — они потрясающие, как и все ее тело. Ее кожа цвета слоновой кости говорит о том, что она здорова, но не заложница спортзала. Ночь скрывает секреты ее киски. Я знаю, что она голая, но мне необходимы детали, которые я не вижу, пока она окутана тенью. Более того, я чувствую ее аромат.

У меня нет слов. Слава богу, Кили хочет действий, а не слов.

Я отрывисто киваю и чуть ли не отрываю пряжку ремня, расстегивая пуговицу. Расстегиваю молнию. Достаю презерватив из кармана. Эти бесконечные моменты, когда я не могу дотронуться до нее, — чистая пытка, но мне, наконец, удается отодвинуть свою одежду и надеть на член латекс. Член бьется в такт частому биению моего сердца. Тук, тук, тук. Ощущения похожи на эйфорию от кайфа. Я не притрагивался к наркотикам с тех пор, как был мальчишкой, взбунтовавшимся против отца, но эти ощущения более крышесносные. Прямо сейчас она держит меня за яйца, не касаясь рукой.

Эта тяга к ней уйдет после оргазма, верно?

— Максон?

Я тяжело киваю и становлюсь ближе.

— Я с тобой.

— Нет, ты рядом со мной, — она проводит рукой по моему бедру и сжимает ягодицу, притягивая меня еще ближе. — Но пока не со мной.

Господи.

— Хорошо, — я сглатываю, сдерживаясь еще мгновение. — Все быстро изменится.

— Слава богу.

Двумя словами она решает свою судьбу. Что ж, она, раздеваясь догола и умоляя меня прикоснуться к ней, уже гарантировала мне, что я проведу ночь внутри нее, но знать, что она так же, как и я, готова ворваться в самый эпицентр этой бури между нами — головокружительно.

Одной рукой я сжимаю ее волосы в кулак и дергаю, подстраивая ее губы на уровень своих. Другой я сжимаю ее бедро и провожу ею выше. Наши губы соприкасаются в момент, когда моя эрекция прижимается к ее гладкому, мягкому влагалищу. Я смотрю на Кили. Она задыхается, ждет, завороженная. Боже, я хочу дать ей мир, звезды — все, что она захочет… кроме билета на самолет до Феникса.

— Солнышко, — стону я прежде, чем опустить голову и поцеловать ее, одновременно вторгаясь в ее тело.

Скольжу в ней так плавно, словно силиконом по стеклу.

Резким толчком погружаюсь в нее. Она сидит на мне, как идеально сшитый костюм. Я ощущаю вкус вина, когда захватываю ее язык. Я чувствую мягкость и податливость ее тела, когда она выгибается мне навстречу. Я вижу, как выражение полного блаженства появляется на ее лице, когда я опираюсь на большой камень позади нее и вхожу весь.

Я расслабляюсь до самого основания члена, а затем снова вхожу в нее. Она извивается