наши враги.

Дороти. Ужасные люди!

Петра. Да, сеньорита!

Дороти. А как же нам быть с электричеством?

Петра. Завтра поищем другого электрика. Но сейчас никто не придет. Может, не стоит вам жечь столько света, сеньорита? Лучше поберечь пробки. Оставьте лишь самое необходимое.

Дороти гасит все лампы, кроме светильника в изголовье кровати.

Дороти. Теперь я почти не вижу, что готовлю. Может, оно и к лучшему. На банке даже не написали, нужно это разогревать или нет. Боюсь, получится гадость какая-нибудь.

Петра. А что вы готовите, сеньорита?

Дороти. Не знаю, Петра. Там не было этикетки.

Петра (заглядывая в кастрюлю). Похоже на кролика.

Дороти. Раз похоже на кролика – значит, кошка. Но не станут же они консервировать кошек и доставлять их нам из Парижа, как ты думаешь? Хотя, конечно, кошек могли законсервировать в Барселоне, отправить по морю в Париж, а оттуда уже самолетом – сюда. Как по-твоему, Петра, это кошатина?

Петра. Если из Барселоны – пес его знает, что там намешано!

Дороти. Ой, как мне все это надоело, Петра! Может, возьмешь и сготовишь?

Петра. Да, сеньорита. Что нужно добавить?

Дороти (берет книгу, идет к кровати и ложится почитать перед светильником). Да что хочешь. Можешь открыть еще какую-нибудь банку.

Петра. Это для мистера Филипа?

Дороти. Если он придет.

Петра. Мистеру Филипу что попало не подашь. Нужно очень аккуратно готовить, если это для мистера Филипа. Однажды он грохнул об пол целый поднос с едой.

Дороти. Почему?

Петра. Что-то не то прочел в газете.

Дороти. Наверное, про Идена[26]. Совершенно его не выносит.

Петра. И все равно некрасиво. Я сказала, что он не имеет на это права. Так и сказала: «No hay derecho!»[27]

Дороти. А он?

Петра. Помог мне все подобрать, а потом как шлепнет вот здесь, пока я наклонялась. Не нравится мне, сеньорита, когда он в соседней комнате. Вы с ним очень разные.

Дороти. Я люблю его, Петра.

Петра. Сеньорита! Прошу вас, не надо. Если бы вы семь месяцев убирались бы в его комнате и застилали постель, как я… Он испорченный, сеньорита. Не скажу, что злой, но… испорченный.

Дороти. Он тебе противен?

Петра. Нет. Не противен. Противный – значит грязный. Этот – очень чистый. Все время моется, даже если нет горячей воды. Даже когда вода совсем ледяная – хоть ноги ополоснет. Но, сеньорита, он не хороший. И счастья вам с ним не видать.

Дороти. Петра, я ни с кем никогда не была так счастлива, как теперь.

Петра. Сеньорита, это все пустяки.

Дороти. Что значит «пустяки»?

Петра. Такое здесь любому под силу.

Дороти. Да вы просто нация хвастунишек. Сейчас начнете мне тут заливать про конкистадоров и прочее?

Петра. Я просто хочу сказать, что здесь много испорченных. Бывает, что и хорошие портятся, да, даже очень хорошие, вроде моего покойного мужа. Но уж плохие-то – все поголовно такие.

Дороти. Вы просто наслушались разговоров.

Петра. Нет, сеньорита.

Дороти (заинтересованно). То есть на самом деле?..

Петра (печально). Да, сеньорита.

Дороти. Не верю ни единому слову. А что, по-твоему, Филип – очень испорченный?

Петра (на полном серьезе). Ужасно!

Дороти. Ах, и где ж это его носит?

Слышится топот тяжелых ботинок по коридору. Филип и трое Бойцов в мундирах Интернациональной бригады входят в номер 110. Филип – с непокрытой головой, промокший, растрепанный – зажигает свет. У одного из бойцов изуродованное лицо, он весь в грязи – это Макс. Войдя в комнату, он садится на стул у стола задом наперед и, положив руки на спинку, опускает на них подбородок. У него весьма запоминающееся лицо. У другого Бойца за плечом висит короткий автомат. У третьего на поясе – деревянная кобура с длинным маузером.

Филип. Изолируйте эти две комнаты от коридора. Если кто-то будет меня искать – сами приведите его сюда. Сколько наших внизу?

Боец с автоматом. Двадцать пять человек.

Филип. Вот ключи от номеров сто восемь и сто одиннадцать. (Дает Бойцам по одному ключу.) Двери пусть будут открыты. Встаньте за ними так – а лучше возьмите по стулу и сядьте так, чтобы просматривался коридор. У меня все. Приступайте… Товарищи!

Бойцы отдают честь и уходят. Филип приближается к бойцу с изуродованным лицом и кладет ему руку на плечо. Зрителям видно, что тот уснул, но Филип этого не знает.

Филип. Макс?

Макс просыпается, смотрит на Филипа, улыбается.

Очень туго пришлось, Макс?

Макс смотрит на Филипа, улыбается еще раз и качает головой.

Макс. Nicht zu schwer[28].

Филип. И когда он приходит?

Макс. По вечерам, во время серьезных обстрелов.

Филип. А куда?

Макс. Это на крыше одного дома в начале Эстремадурской дороги. Там такая башенка.

Филип. Я думал, на Габаритас.

Макс. Я тоже.

Филип. А когда у нас будет серьезный обстрел?

Макс. Сегодня ночью.

Филип. Во сколько?

Макс. Fiertel nach zwoelf[29].

Филип. Уверен?

Макс. Видел бы ты снаряды! Все уже готово. Кстати, с порядком у них там не очень. Если бы не лицо – я бы мог остаться и управлять орудием. Может, меня бы даже зачислили.

Филип. Где ты переоделся? Я тебя всюду искал.

Макс. В Карабанчеле, в одном из домов. Там их целая сотня пустует, выбирай любой. Даже сто четыре, наверное. Между нашими и их позициями. Все прошло отлично. Солдаты – одна молодежь. Но если бы кто-то из офицеров увидел мое лицо… Офицеры-то знают, откуда такие лица берутся.

Филип. И что теперь?

Макс. Думаю, надо идти сегодня. К чему тянуть?

Филип. Как там?

Макс. Грязно.

Филип. Сколько тебе нужно людей?

Макс. Ты да я. Или пошли со мной кого-нибудь.

Филип. Сам пойду.

Макс. Хорошо. Можно тут помыться?

Филип. Отлично, давай.

Макс. И отоспаться немного.

Филип. В котором часу выходим?

Макс. В половине десятого.

Филип. Тогда поспи.

Макс. Разбудишь? (Удаляется в ванную.)

Филип выходит из номера, закрывает за собой дверь и стучится в номер сто девять.

Дороти (не вставая с постели). Войдите.

Филип. Здравствуй, дорогая.

Дороти. Здравствуй.

Филип. Готовишь?

Дороти. Да, пыталась, но мне надоело. А ты проголодался?

Филип. Как зверь.

Дороти. Еда в кастрюле. Включи плитку и подогрей.

Филип. Что с тобой, Бриджес?

Дороти. Где ты был?

Филип. Так, в городе.

Дороти. Чем занимался?

Филип. Ничем особенным.

Дороти. Ты на весь день оставил меня одну. Я просидела одна с самого утра, как застрелили этого беднягу. Ждала тебя целый день. Никто ко мне даже не заглянул, кроме Престона, да и тот вел себя ужасно, пришлось указать ему на дверь. Где ты был?

Филип. Шатался по городу.

Дороти. В «Чикоте»?

Филип. Да.

Дороти. Видел эту гадкую марокканку?

Филип. Аниту? Да, тебе от нее привет.

Дороти. У меня нет слов. Обойдусь без ее привета.

Филип (наложив еды из кастрюли в тарелку, снимает пробу). Что это?

Дороти. Не знаю.

Филип. Слушай, восхитительно. Сама приготовила?

Дороти (уклончиво). Сама… Тебе нравится?

Филип. Не знал, что ты так хорошо готовишь.

Дороти (смущенно). Правда, Филип?

Филип. Просто чудесно! Вот только селедка-то здесь зачем?

Дороти. Черт бы побрал эту Петру! Нашла что добавить.

В дверь стучат. Входит Управляющий. Его держит за руку Боец