Деккер заметил, что я рассматриваю стены.

– Все в порядке?

– Как будто я все время была здесь.

В комнату проник запах шоколада и орехов макадамия: я как раз заканчивала раскладывать по местам вещи. Деккер доставал содержимое второй сумки. Открытки с пожеланиями выздоровления он распихал по всем свободным ящикам. Конечно, потом придется все перекладывать, но мне грех жаловаться. Художественные книжки и учебники он водрузил на стол высокой, опасно покосившейся стопкой. Одно мимолетное движение – и учебник французского съедет на настольную лампу. Я принялась по одной расставлять книги на полках – каждой свое место.

– Ну сказала бы мне, что делать!

– Я сама быстрее справлюсь, – ответила я, помещая «Уловку-22» в раздел, обозначенный буквой «Х».

– Ну, чтобы расставить книжки по алфавиту, не обязательно быть нейрохирургом. Пусти меня.

С этими словами Деккер обхватил меня за талию и оттащил от полок.

– Мне не трудно. Я же пью обезболивающие. Меня уже тошнит от безделья, – протараторила я и повернулась к Деккеру лицом.

Он не выпустил меня…

– Послушай…

– Дилани! – Мама распахнула дверь. Деккер убрал руки. – К тебе гости.

У мамы за спиной стояла целая толпа.

Пришел весь мой класс. А я так устала. Нет, я была измотана. У меня вырвался вздох раздражения, которого вполне хватило бы, чтобы тот самый учебник французского рухнул на лампу. Хорошо, что я успела его убрать.

– Будь хорошей девочкой. Все волновались, – шепнул мне на ухо Деккер.

Я метнула в него красноречивый взгляд.

– Я всегда хорошая девочка.

Но, кажется, взгляд утверждал противоположное.

Карсон и Жанна уселись на мою кровать. Кевин и Джастин по очереди ударили кулак о кулак с Деккером в качестве приветствия и развалились на полу.

– Да наша девочка отлично выглядит! – заявил Карсон и похлопал ладонью по кровати рядом с собой, приглашая меня сесть.

Мне это показалось не очень уместным – сидеть на кровати рядом с Карсоном, тем более все уже наверняка были в курсе, что случилось тогда в доме у Деккера. Я вопрошающе глянула на Деккера: мол, серьезно ли он считает, что мне нужно быть хорошей девочкой, но он не смотрел на меня. Он смотрел на Карсона, и по глазам было не понять, о чем он думает. Я обреченно уселась между Карсоном и Жанной.

Карсон подался вперед и поцеловал меня: влажный, чмокающий поцелуй пришелся наполовину в щеку, наполовину в губы. Взгляд Деккера был прикован к моему рту, будто там остался след от поцелуя Карсона. Я чувствовала холодок на мокрых губах и на щеке и больше всего на свете хотела вытереться рукавом, но хорошие девочки так себя не ведут. Слюнявая отметина, впечатанная Карсоном, красовалась у меня на лице. Удушливой волной от шеи поднималась краснота.

– Боже мой, Дилани! Я ведь и правда решил, что ты умерла! – заговорил Карсон. – Но только представь, как бы мне все сочувствовали: последний парень, целовавший Дилани Максвелл. Да девчонки бы в очередь выстраивались меня утешить. – И он одарил меня одной из своих фирменных, разящих наповал улыбок.

Только Карсон мог одновременно говорить про мою смерть и других девчонок и при этом казаться очаровашкой. Я улыбнулась. Веду себя как хорошая девочка. И даже сильно стараться не приходится.

– Ну ты и поганец! – Жанна дотянулась через меня до брата и отвесила ему подзатыльник. – Дилани, если тебе нужна помощь с подготовкой к итоговым экзаменам, просто позвони мне.

Карсон тер затылок.

– Жанна, да ты заучка! Она ж только вышла из комы, а тебя волнуют ее оценки. Ну ты даешь!

Но говорил Карсон с улыбкой. Потому что, хоть они и были разными, он везде таскал сестру с собой. И обеспечивал ей прочное место в социальной иерархии. Поэтому Жанна могла позволить себе быть заучкой.

– Так что, ты придешь в этом году на мою вечеринку? В дом на озере? – спросил Джастин, откинув голову на лавандовую стену.

Он был тощий, долговязый, ничем не выделяющейся внешности, и я никогда не понимала, что в нем привлекательного. Возможно, срабатывало то, что рядом всегда были Карсон, Кевин и Деккер. Девчонки считали его классным только потому, что он был частью компании.

– Вряд ли…

– Как это вряд ли? Да ты обязана прийти! Ты же будешь главной темой всех разговоров! – возмутился Карсон.

– Ага, – подтвердил Джастин. – Ты обязана прийти. Это программа минимум.

И все оживились и стали обсуждать, кто придет, кто что принесет, кто приедет на каникулы из колледжа. И вдруг я поняла: я же их трофей, который теперь положено всем продемонстрировать. Как сказал Джастин, я им обязана.

Вдруг в комнату вплыла Тара Спано. Она тоже была на озере в тот день, но участия в моем спасении не принимала.

Она прямиком направилась к Деккеру.

– Привет, Дек! – поздоровалась она, лучезарно улыбнувшись, и коснулась его руки.

Статус Деккера явно вырос после того, как он вытащил меня из-подо льда. Не то чтобы Деккер сам по себе не был крут. Еще как был. Но это была популярность иного рода.

У него были очень темные – почти черные волосы, бледная кожа, глубоко посаженные глаза, а вечно опущенные уголки губ приподнимались, только если он улыбался. Но в старшей школе я впервые всерьез посмотрела на него как на парня. Если совсем точно, как только началась вторая неделя старшей школы.

Помню, в понедельник вечером я сказала ему «пока», когда мы вышли из школьного автобуса, а во вторник утром так и осталась стоять с открытым ртом вместо того, чтобы поздороваться. Повисла неловкая пауза. Когда из Деккера, вместе с которым мы строили снежные крепости, он превратился в Деккера, который смотрел на меня с прищуром и такой улыбкой, будто точно знал, что творится у меня в голове? Я весь день не разговаривала с ним – приходила в себя. А может, и два дня. Но к пятнице привыкла. Итак, он нравился девочкам, и я их прекрасно понимала. Только вот всегда думала, что уж Тара никогда не позарится на него.

Не успела у меня оформиться эта мысль, как Тара обратила на меня внимание.

– Ну иди же сюда! – воскликнула она, распахнув объятия.

Я попыталась поймать взгляд Деккера, чтоб понять, как быть. Я не любила обниматься в общем, а Тару я не любила в частности. Но Деккер так вытаращил глаза и кивнул в сторону Тары, что стало ясно: хорошая девочка должна это сделать. Поэтому я встала и подошла к Таре.

– Как я за тебя волновалась! – сообщила она, хотя ни разу не показалась в больнице и даже не прислала открытку.

После чего сжала меня в объятиях и начала раскачивать из стороны в сторону. Отозвались короткой, но острой болью сломанные ребра. И меня вырвало. По Тариной спине в бирюзовом свитере потекло желе из больничного буфета и непереваренный картофель фри, купленный в соседнем фастфуде. Я упала. И даже с пола заметила, что длинные темные волосы Тары все в остатках моего обеда.