Они подошли к бару. Рыжий и круглый, как шар, бармен, поколдовав за стойкой, выдал им по бокалу с искрящимся янтарным напитком.

Вика тянула коктейль и разглядывала публику.

– Расскажи мне, кто тут?

Седой обвел взглядом зал и спокойно сообщил:

– Ворье и бездельники. Вон тот кучерявый – сутенер, – он указал бокалом в сторону длинного, сутулого молодого человека с мобильным телефоном.

– А что такое сутенер? – Вика слышала это слово, но смысла его не понимала.

– Сутенер – это тот, кто торгует проститутками, – тоскливо объяснил Вике ее странный знакомый. Хотя знакомым она его не считала. Вика не знала, как зовут Седого, не могла представить, сколько ему лет.

– Может, познакомимся? Вы мое имя знаете, а я ваше – нет, – Вика спросила и поняла, что зря. Ей вовсе не хотелось знать, как зовут этого загадочного мужчину. После встречи с ним все у нее не так. Вот и Петрищев сегодня совсем какой-то чужой. Даже тому, что Вика к нему приехала, не обрадовался. Откуда он вернулся с синяком?

– Пора к столу, – прервал попутчик Викины мысли.

Они пересекли зал и, миновав еще один бар, очутились возле стола с рулеткой. Игроков почти не было. Лишь один коренастый кавказец, толстый, с тройным подбородком и волосатыми, как у гориллы, руками, складывал возле себя цветные фишки.

– Сейчас я сделаю ставку, но ты должна безумно хотеть выигрыша. Тогда нам подфартит. Чем сильнее ты пожелаешь, тем больше мы огребем.

Вика посмотрела, как Седой отдал крупье деньги. Столько денег Вика видела только в кино.

– На все? – спросил крупье.

– На все, – ответил Седой.

«Он так и не сказал свое имя», – думала Вика, безразлично следя за жужжащим шариком. Седой проиграл все сто тысяч в один момент.

– Не повезло тебе, – с сильным акцентом посочувствовал волосатый кавказец.

– Сейчас не повезло, в другой раз повезет. Моя девушка виновата. Не хотела выигрыша, но сейчас захочет. Послушай, Гиви, я предлагаю тебе поставить за меня сто тысяч. Проиграю – отдам тебе Вику. Не думай, она у нас еще персик нетронутый.

До Вики не сразу дошел смысл предложения Седого. Когда она поняла, что сейчас будут играть на нее, к горлу подступил комок. От страха и обиды она не могла вымолвить ни одного слова. Кавказец оглядел Вику с ног до головы, причмокнул языком и согласился.

– Смотри, Вика, если и сейчас будешь безразлична к нашей игре, Гиви выиграет. Представляешь, как он обрадуется?! Гиви схватит тебя своими волосатыми руками и потащит в свою машину. У Гиви большой и красивый дом. А в этом доме белая кровать. Он повалит тебя на свою кровать, и твоя песенка спета.

Седой не улыбался, а говорил все это тихо и спокойно, словно речь шла не о Вике, а о кошке или собачке. Девушка хотела закричать, убежать и спрятаться, но страх не давал ей открыть рот или сдвинуться с места. Крупье крутанул рулетку, и маленький золотистый шарик со злым жужжанием побежал по кругу.

– Только бы он не выиграл, этот противный волосатый зверь, – шептала Вика и расширенными от ужаса глазами следила за бегом шара.

– Видишь, Гиви, ты проиграл, – улыбнулся Седой, когда шарик застыл в лунке. – Мы, Вика, снова богаты. Гиви, гони сто тысяч.

Кавказец, красный как рак, с сопением передвинул к Седому гору фишек.

– Я опять ставлю все, – сказал Седой и выразительно посмотрел на Вику. – Если проиграю, все повторится.

Вика ненавидела своего попутчика, но следила за шариком, затаив дыхание. Седой выиграл три раза подряд. Теперь уже надулся и покраснел крупье.

– Мы закончили, – сообщил Седой, сгребая фишки. – Пойдем, Вика, отметим наш выигрыш.

– Я хочу домой, – тихо, но твердо потребовала девушка.

– Пожалуйста. Получи свою долю и катись на все четыре стороны, – Седой в поклоне протянул Вике пачку купюр.

– Мне не нужны твои деньги, – раздраженно сказала Вика и направилась к выходу. Она боялась, что Седой догонит ее и остановит. Но он остался на месте. Вика вышла на улицу и огляделась. Перед казино стояла шикарная вишневая иномарка, на которой ее сюда привезли. Внезапно дверца машины отворилась, и Седой, неизвестно как оказавшийся на улице, выскочил из салона и показал Вике на сиденье. Вика не села, а пошла пешком. Машина медленно зашуршала за ней. Седой высунул голову и, поравнявшись с Викой, сказал:

– Ты зря надулась. Я не собирался отдавать тебя Гиви. Но если бы ты страстно не захотела выиграть, мы бы все продули. Это была вынужденная мера.

Вика продолжала молча шагать.

– Поедем ко мне, Вика. Ты сегодня станешь женщиной. Тебе же этого хочется.

Вика шла и все больше вскипала: «Кто он такой и что ему надо?» Она резко остановилась и, глядя в детские голубые глаза Седого, заявила:

– Может, и хочется, да не с тобой.

– Петрищев – сопляк и зануда. Если ты мечтаешь оказаться рядом с ним, не завидую. Ничего хорошего для тебя у вас не выйдет.

– Не твое дело! – огрызнулась Вика и узнала вывеску банка «Недра». – Вот и мой дом. Как быстро я дошла, – удивилась Вика.

– Скажи мне спасибо. Ты могла бы до своего дома идти всю жизнь, – крикнул Седой, и машина с визгом сорвалась с места.

Вишневая иномарка исчезла, словно ракета. Вика вошла в свой подъезд и, постукивая каблучками, поднялась на четвертый этаж. Мама давно спала. Она уезжала к знакомым, чтобы не мешать молодежи праздновать день рождения дочери, и очень устала. Вика улеглась в постель, но заснуть не могла. Она вспомнила Антона. Ведро с розами источало прекрасный аромат, и Вика в темноте комнаты ощущала присутствие этих цветов. В элегантном белом костюме ее друг выглядел совсем по-новому. А замечательный дорогой подарок? Вика положила цепочку с кулоном на тумбочку рядом с постелью и иногда трогала холодный металл.

Зачем она поехала к Антону, девушка себе объяснить не могла. Но позорная сцена, когда родители Петрищева застали ее в постели сына, Вику почему-то не слишком смутила. Даже наоборот. Вспомнив растерянное лицо Олега Николаевича, Вика улыбнулась. Тяжелое впечатление оставил в этот день лишь голубоглазый незнакомец.

Петрищев тоже не спал. Он сидел на кровати, не сняв с себя тренировочные шаровары и линялую ковбойку, и глядел в окно. Ничего интересного за окном не происходило. Монотонно мигала реклама на противоположной стороне переулка, и отблеск красного света то освещал часть комнаты и занавеску, то погружал во тьму. «Что за чудеса творятся со мной в туалетах? – второй раз за сутки он попадает в передрягу. – Если так будет продолжаться и дальше, долго мне не жить», – думал Антон. Первый раз он выпутался, еле унеся ноги. Уголовный мир никогда не интересовал Петрищева. Только математика занимала его мысли, а тут он попадает в компанию взломщиков, да еще становится участником ограбления! Петрищев чувствовал, что меняется на глазах. Раньше он, ни минуты не раздумывая, сдал бы эти злополучные деньги назад. Почему же он, честный молодой человек, не сделал этого теперь?