Антон налил себе кофе и, не участвуя в разговоре, принялся намазывать хлеб маслом.

– Мы не сможем в этом месяце купить тебе кроссовки, – сказал Олег Николаевич, не глядя на сына, – опять увеличили квартплату. И еще бензин подорожал.

– А мне обещали премию, но всю неделю шел брак, и премия накрылась, – покачала головой Маргарита Васильевна.

– Тут уж не до обновок. Дожить бы до получки, не залезая в долги, – посетовал Олег Николаевич.

– В этом месяце я даже отказала себе в педикюре, – поджала губки Маргарита Васильевна.

Сколько вам надо денег, чтобы вы были довольны? – поинтересовался Петрищев у родителей, прожевывая бутерброд.

– Если бы мне прибавили пятьсот рублей, мы бы выкрутились, – мечтательно произнес Олег Николаевич.

– На кроссовки все равно бы не хватило. Я и так перестала ходить в парикмахерскую, – вернулась к своей больной теме мать Антона.

– Вы меня не поняли. Я спрашиваю, сколько вам нужно денег, чтобы решить все ваши проблемы? – сказал Антон, подливая кофе.

– Ну ты и загнул! – присвистнул Олег Николаевич. – Нам нужно столько, что страшно подумать.

– А все-таки? – не унимался сын.

– Дачу надо ремонтировать. Тысяч десять, а если и террасу, то двенадцать. Это раз. Движок пора сменить нашему коню. Три круга отпахал. Еще тысяч пятнадцать. Маме пора покупать новые сапоги к осени. Я без костюма. Да и ты уже жених. Девушки в постель прыгают… Тоже надо приодеть. Страшно подумать. Тысяч тридцать пять… пожалуй… Да. Наверное, тогда у нас будет полный порядок.

– Где же взять такие деньги? – покачала головой Маргарита Васильевна.

Антон медленно встал с табуретки и, шлепая домашними тапками, удалился в свою комнату. Родители переглянулись.

– Странный сегодня мальчик. Боюсь, синяк тому причиной. Видимо, голову зашиб сильно.

Олег Николаевич, уверенный, что сын подрался и, скорее всего, из-за девушки, считал, что обострять вопрос не стоит. Дело молодое, а синяк пройдет. Ему даже приятно было, что Антон растет мужчиной. Пришел с фингалом и не сказал ни слова. Молодец.

Снова послышались шаги, и Антон в великолепном белом костюме и тончайшей сорочке, в галстуке, при туфлях из мягкой желтой кожи появился на кухне и положил перед родителями стопку сторублевых купюр:

– Тут ровно тридцать пять. Можете ни в чем себе не отказывать.

Чета Петрищевых на минуту лишилась дара речи.

– Где ты взял деньги? – заикаясь, спросил отец.

– Папуля, я ограбил банк, – на полном серьезе признался Антон.

– Ты в своем уме? Что ты несешь? – вскрикнула Маргарита Васильевна.

– Вы спросили, я ответил, – невозмутимо бросил Петрищев-младший.

За столом наступило гробовое молчание.

– Отдай деньги назад, – железным тоном приказал Олег Николаевич.

– Да, назад, – менее уверенно поддержала мужа Маргарита Васильевна.

– Вы хотите, чтоб меня посадили в тюрьму? – удивился Антон.

– Почему в тюрьму? Ты же вернешь деньги, – не поняли родители.

– Во-первых, я потратил немного, а во-вторых, я не смогу объяснить, как я это сделал…

– А как ты это сделал? – уже не без любопытства спросил отец.

– Случайно, – Антон посмотрел на родителей и по их округлившимся глазам понял, что ему не поверили. – Вот видите, вы, мои родители, и не верите. Что же тогда ждать от блюстителей закона?

– Объясни нормально, – попросил Олег Николаевич.

Антон покачал головой:

– Нормально не получится. Нормального объяснения нет.

– Какой хоть банк ты ограбил? – с ужасом в глазах прошептала Маргарита Васильевна.

– «Недра» – банк, что в доме Вики, – ответил Антон.

– Мы тебе не верим, – Олег Николаевич взял в руки несколько сторублевок и внимательно их осмотрел.

– Настоящие, – ухмыльнулся Антон. – Я когда костюм покупал, в проверочную машинку засовывали. А не веришь – проверь.

– Пожалуй, я проверю другое, – подумал вслух Олег Николаевич и пошел звонить.

Его приятель работал на Петровке. Со второго курса он перешел учиться на криминалиста и теперь имел чин полковника. Петрищев-старший поддерживал с бывшим сокурсником приятельские отношения. Их дачи имели общий забор. Олег Николаевич набрал номер дружка и довольно долго беседовал. Вернулся на кухню он еще более растерянным.

– Проверил? – ухмыльнулся Антон.

– Я надеюсь, ты не показал на ребенка? – взволнованно проговорила Маргарита Васильевна.

– Чертовщина какая-то, – пожал плечами Олег Николаевич. – Я не такой дурак, Маришка. Я поинтересовался, сказал, что ходят слухи, а в доме, где банк, живет подруга сына…

– И что же? – перебил отца Антон.

– Тимофеев подтвердил, слухи верные. Банк ограбили, но грабители найдены, и все деньги возвращены до копейки…

– Как мило, – улыбнулся Антон. – С чем же мне идти в милицию? – и, не дождавшись ответа, добавил: – Ремонтируйте вашу дачу и ни в чем себе, как я уже говорил, не отказывайте.

Оставив родителей в полном недоумении, Петрищев вернулся к себе в комнату. В окно светило солнце. Воскресный день обещал быть отменным. Антон хотел позвонить Вике и позвать ее куда-нибудь. Теперь он мог не скупиться и пригласить девушку в самый дорогой кинотеатр. Юноша уже поднял трубку, как внутри себя услышал тот же бодрый мотив, что и накануне. Он вспомнил дурацкое восхищенное выражение лица подружки, когда явился к ней с розами, вспомнил запах лука и ее неожиданный вечерний приезд и звонить раздумал.

Внутри продолжала звучать бодрая мелодия, на нее легко ложились слова: «Я богач, я богач, все девочки меня будут любить…» Мурлыкая себе под нос, Петрищев запер на ключ шкаф, где хранились его богатства, постоял немного, снова открыл, распихал по карманам растерзанную пачку сторублевых купюр, после чего опять запер шкаф и вышел из квартиры. Спускаясь пешком по лестнице, он с опаской покосился на железную дверь соседа-верзилы и вышел на улицу.

Потоптавшись на тротуаре, Антон поднял руку и, сев в остановившееся такси, приказал везти его к салону итальянской одежды. Водитель такси, полный и лысоватый мужчина, Антону приглянулся. Во-первых, он не походил на голубоглазого Седого. Во-вторых, держал на ветровом стекле фото двух карапузов.

– Сыновья? – спросил Антон.

– Внучата… – расплылся в улыбке таксист.

– Сколько вы зарабатываете в день? – поинтересовался Антон, когда они уже подъезжали к салону.

– Тысчонку, минус бензин, – ответил водитель.

– Буду платить вдвое больше, если будешь возить только меня, – предложил Петрищев переходя на «ты».