Значит, это вот эта штука так мерзко треснула, когда я ее потянул? И, понятное дело, ни одна уважающая девушка не выйдет из дома в лифчике с оторванной нахрен застежкой, верно? А вот совсем без лифчика — вполне может. Сто раз видел. Значит, лифчик прячем вместе с Глоком.

Фух!

Молодец, Рауль. Справился. Не сорок секунд, конечно, но так и тел в два раза больше, и одно из них бессознательное.

И у нас осталось лишь одно — вынести ее в ее же пикап, найти от него ключи, отыскать по навигатору ближайшую больничку и домчать в кратчайшие сроки для оказания первой помощи.

Делов-то.

— Мистер… э-э-э… — обратился ко мне очкастый долговязый док в приемном покое.

— Бр… Смит, — встрепенулся я, мигом аж вспотев. — Смит, да, простите, задумался.

Да так задумался, что чуть не спалился. Смит. Ричард Смит по документам, которые Ронни взял у своего водителя и охранника.

— Мистер Смит, это вы привезли ту девушку? — уставился он на меня через свои стекляшки пристально. — Вы ее близкий?

Ну, буквально полчаса был ближе некуда, внутри совсем. И очень-очень надеюсь на повторение этого близкого контакта. Но это ведь не то, что стоит сейчас оглашать во всеуслышание?

— Скорее, случайный прохожий, который заметил, что леди стало плохо, — отбрехался я.

— Значит, вы не знаете, как связаться с ее родными?

Черт, надеюсь, что нет.

Я только покачал головой.

— Что ж, тогда подождем, пока она придет в себя.

— Как она?

— Поскольку вы не родственник…

— Эй, док, я привез ее сюда и все-таки чувствую ответственность за нее. Хотя бы скажите, что ей лучше. Ну или станет лучше в ближайшее время, — я постарался изобразить на лице участие, но, похоже, рожа непроизвольно выдала нечто угрожающее, так что доктор даже отступил на пару шагов.

— Да, ей уже значительно лучше. Вы вовремя привезли ее.

А был бы не таким озабоченным идиотом, одуревшим от внезапно бомбанувшего вожделения, привез бы ее еще раньше. Скотина похотливая, как есть. Сука, ну и как теперь с этим жить? Даже зная, что все обошлось.

— Вы в принципе можете идти. Девушка под капельницей и пока без сознания.

— Я подожду.

Подожду и все-таки свяжусь с Коннором. Скажу хотя бы, что утром буду у него.

— Чувак, ты уже приехал? — бывший сослуживец отозвался после первого же гудка.

— Еще в пути, буду утром. Но могу прям с восходом припереться, если гарантируешь кофе.

— Не только кофе, но еще и знаменитые панкейки с апельсиновым джемом по рецепту моей мамиты.

— Звучит так аппетитно, что захлебнусь слюной до утра.

Приятель басовито рассмеялся.

Угу, смейся. Завтра ты, вполне возможно, захочешь меня пристрелить. Или в морду дать, как минимум. Заслуженно причем.

— Я посмотрю, как ты сожрешь собственный язык завтра утром.

Дружище, сожру и глазом не моргну. Если не придется есть эти блинчики с начинкой не только из языка, но и собственных яиц.

В сознание я пришла резко. Рывком.

Вдруг осознала себя лежащей в одиночестве и тишине, разбавленной странными попискивающими звуками.

Распахнула в недоумении глаза, обозревая явно больничную палату.

Что за?..

Ощупала взглядом отведенный мне закуток — задернутые для уединения занавески, штатив с капельницей, подсоединенной ко мне, приглушенный свет.

Прислушалась к ощущениям. Странно. Ничего не болит, никаких отзвуков переломов, ранений, ушибов, лишь какая-то странная усталость, как от интенсивных занятий чем-то вроде стретчинга, да во рту сухо и мерзко и одновременно в туалет хочется со страшной силой.

Так, Перла, спокойно. Дыши и вспоминай, что могло предшествовать твоему пробуждению в больничной обстановке с учетом отсутствия ранений от возможной схватки при задержании.

Итак, ты поперлась без прикрытия и поддержки в тот гнусный бар, несмотря на то, что Майки предупредил о своей задержке. Минус очко тебе за поспешность и необдуманность действий и плюс Коннору, который, возможно, и прав, называя нашу операцию авантюрой чистой воды.

Дальше, ты села за стойку, соседу стало плохо, кровь носом пошла. Ты помогла ему. Выпила полбокала местного пива. А потом…

А потом все как-то смазанно и смутно. Вроде какая-то потасовка была, да? И вроде ты выводила на улицу некоего бугая. Чтобы арестовать?

“Лицом к машине! Руки на крышу! И ноги расставь!”

Это же я ему говорила? В принципе обычный такой порядок действий.

А потом?

Почему мне мерещится смятая постель, гортанные мужские стоны, и…

Черт! И вот что это за странное состояние, больше похожее даже не на интенсивный фитнес, а чрезмерно активный сек…Иисусе! Я словила острый приступ паники с одновременным не менее сильным тягучим спазмом-воспоминанием внизу живота.

— Эй, есть тут кто-нибудь? — каркнула хрипло и аж закашлялась от непривычного ощущения першения в горле.

— Доброе утро, мисс. Как хорошо, что вы пришли в себя. — Отодвинув занавеску, ко мне заглянула пожилая женщина в светлой униформе. Она подошла ко мне, кинув оценивающий взгляд на капельницу, кивнула вроде как сама себе, вполне удовлетворенная увиденным, и ласково улыбнулась.

— Где я, черт возьми, и как здесь оказалась? — Хм, не очень-то вежливо чертыхаться в ответ на улыбку, а, Перла?

— Вы находитесь в окружной больнице, сейчас я позову вашего лечащего врача и… — Сестра разговаривала со мной тем самым тоном, который используют в беседе с больным ребенком или неадекватным психом, которому лучше не перечить.

— Нет! Сперва в туалет и попить. В любом порядке, — я добавила в голос просительных ноток и усугубила умильно состроенными глазками. Возможно, я совсем разучилась это делать, но женщина все с той же профессионально доброжелательной улыбкой покачала головой.

— Вам пока лучше не вставать, пока доктор добро не даст. Я принесу судно, а воду дам прямо сейчас. — Она взяла со сверкающего сталью столика на колесиках бутылку, накрутила крышку с трубочкой и поднесла к моим пересохшим губам. — Только много не пейте. Пока пары-тройки глотков будет достаточно, иначе может затошнить. Умница, вот так. А теперь судно… Я помогу, не стесняйтесь.

Она с привычной ловкостью помогла мне умоститься на этом чертовом приспособлении и даже тактично отошла на пару шагов. Хотя какой тут к черту такт, если звуки происходящего я при всем желании ничем заглушить не могу.

Твою мать.

Такой неопределенности и одновременно постыдной беспомощности я не ощущала… да никогда вроде бы. Ну разве что в детстве, когда грохнулась с сеновала в амбаре, не удержавшись на перекладине, за которую перед падением успела зацепиться. Само приземление вышло на редкость удачным — как раз на тюк соломы, а вот связки на обеих руках потянула прилично, и еще пару недель после этого приходилось просить маму помогать управляться с одеждой. А, ну и еще раз было, в академии, когда меня поставили в спарринг с бугаем сравни моему старшему братцу. И он явно пожалел меня — букашку против него, просто спеленал своими лапищами и удерживал на ковре положенную минуту. И, что бы я ни делала, как бы ни изворачивалась, даже не вспотел. Это было обидно. Но при этом оказалось тем уроком, который я хорошо усвоила — не позволять ввязать себя в ближний бой с противником, явно превосходящим тебя массой.