А вот вчера явно случилось что-то из ряда вон выходящее.

— Мисс, здравствуйте, — в моем микро-пространстве между занавесками появился долговязый худой мужчина в очках, бледно-голубом халате и с маской на подбородке. — Меня зовут Ти Джей Мартинс, я ваш лечащий врач. К сожалению, при вас не было никаких документов, поэтому я в первую очередь хочу попросить вас представиться.

— Перла Луиса Франсиска Сантос, — машинально ответила я, все еще силясь вспомнить вчерашнее.

— Отлично! — как-то чрезмерно оптимистично похвалил меня док. Отлично что? Что имя свое помню? — Год рождения?

— Док, простите, честное слово, я все вам сообщу, но чуть позже. Поверьте, с головой у меня все в порядке… — ну да, в порядке, Перла, только вот ты, по всему выходит, переспала с кем-то и не помнишь ни с кем, ни остальных подробностей вчерашнего вечера. — Ну, практически в порядке. Мне сейчас надо срочно связаться с одним человеком, с шерифом Майком Кроули. Вы можете вернуть мне мой телефон. пожалуйста?

— Шерифу Кроули я уже позвонил, как и положено в таких случаях, он скоро будет. И сейчас скажу медсестре, чтобы принесла ваши вещи. И, кстати, там вас в приемном покое дожидается один человек. Собственно, ваш спаситель, который и привез вас сюда. Вломился с вами на руках и навел прилично шороху. Странно даже, что просто прохожий. А переживает как не всякий родственник.

— Я могу с ним поговорить? Со своим… спасителем? — Может, все-таки не случайный прохожий, а кто-то, кто узнал меня?

— Но только пару минут.

Доктор еще раз выразительно постучал по часам, мол следите за временем, и вышел из закутка.

Спаситель?

Вломился со мной на руках?

В мозгах опять заворочались смутные образы-видения, в которых мелькало мощное мужское тело, восхитительно прекрасное и смертельно опасное, как торнадо, сметающий все на своем пути, и почему-то мой Глок, упирающийся в чей-то лоб.

Перлита, ау!

Ты что вчера натворила, во имя всех святых? Угрожала голому мужику оружием? Почему сразу голому? Почему подумалось именно так? От усилий вспомнить затрещала голова, и я уперлась в виски пальцами, застонав сквозь зубы.

— Совсем хреново? — раздался хриплый и безусловно знакомый мужской голос рядом. — Это наверняка отходняк от той дури, что ты хапнуть умудрилась.

"Теперь на мой член, сахарочек".

Что, блин?

Я вскинула голову, упершись взглядом в лицо визитеру. Я его помню. Знаю даже. То есть я ощущаю его так, будто знаю и помню. Откуда?

— Это вы меня сюда привезли? — спросила, шаря глазами по многодневной темной щетине, растрепанным волосам в попытке сопоставить увиденное с неким именем и хоть какими-нибудь ассоциациями, отчего-то боясь при этом установить прямой визуальный контакт. Наткнулась на полноватые, но очень жестко, совершенно по-мужски очерченные губы. И вот он — новый тянущий спазм внизу. Да что же такое?

— Ага. Я привез. И принес.

"Я сунул хрен в рай… Ты меня отсюда теперь не выгонишь!"

Иисус, Мария и Иосиф! Откуда в моей голове эти пошлые фразы, от которых вдруг скручиваются узлом все внутренности и опаляет жаром щеки?

— Спа…спасибо, — каркнула, чтобы сказать хоть что-то. — Могу я узнать ваше имя и подробности нашего… м-м-м… знакомства?

— Самое время для имени и подробностей, ну да, — пробормотал он и потер переносицу. Рука у него какая. Лапища прямо. Костяшки набитые до мозолей. Грушу покалачивает или просто любитель подраться? Запястье широкое, в темной поросли волосков и… это следы царапин? Явно женских?

— Что, простите?

— Не спеши благодарить, — усмехнулся он и сглотнул. А я следом. Сухо-то как во рту. — Мало ли…

— Не поняла. В смысле не спешить? — Не то чтобы не разобрала слова, просто смысл происшодящего никак не улавливался.

— В смысле не стоит благодарности, — исправился он. — Во-первых, я все равно опоздал немного, а во-вторых… Так ты, выходит и не помнишь ничего? — и едва слышно. — Вот это прям обидно.

— Кое-что припоминаю. Смутно. Но буду благодарна, если вы дополните картину моих воспоминаний и расскажете все еще и местному шерифу, как только он прибудет.

— О, поверь, если я это сделаю, благодарна ты точно не будешь, — нервно хохотнул он.

— Почему? Есть что-то компроментирующее в обст…

— Я бы так не сказал, но лучше не стоит. И особенно в присутствии третьих лиц… Ну, как бы неловко может получиться, — скривился мужчина. Ему было явно неуютно. С чего бы? Это очень уж подозрительно. — Серьезно. И знаешь, раз уж ты уже в порядке, я пожалуй поеду. А то меня ждут уже.

Вот, значит, как. Едва речь о шерифе зашла, он тут же свалить заторопился.

— Постойте, так не положено. И я так и не услышала ваше имя, чтобы знать, кому быть благодарной за спасение.

Я резко села, и голова моментально закружилась. Нельзя дать уйти этому типу до приезда Майка. Но не орать же, призывая медперсонал на помощь и тем самым подвергая их возможной опасности. У этого типа же на лбу написано, что он плохой парень.

Минуточку. Плохой парень, точно! Плохой парень, что выливает пиво в лицо незнакомцам и рвется им врезать. А потом…

— Зато я теперь знаю твое и обещаю, пересечемся обязательно, сахарочек, — он развернулся и явно намылился уйти. А у меня от этого протяжного “сахаро-о-очек” вспышками в голове: его жар, его вес, прижимающий меня сначала к машине, потом к постели, стоны полоумные, его рот на мне повсюду бесстыжий, ощущение вторжение его члена, его мощные, разбивающие меня в пыль толчки и ствол моего Глока у его лба.

— А ну стоять, мерзавец! — попыталась рявкнуть я и рвануться с постели. Вышел жалкий хрип, и ноги чуть не подогнулись под собственным весом. — Руки за спину, чтобы я их видела. Живо!

— Бля-я-я, только не опять, — застонал он, глянув на меня через плечо. — У меня ж от этих команд твоих опять встал намертво.

— Где мое оружие, придурок?

— Сюда, шериф, — послышался голос моего доктора за пределами огороженного занавесками пространства. — Она здесь.

— Пукалку твою верну, клянусь. Просто побоялся тащить ее в больницу. А вот сейчас в темпе решай, что мы говорим шерифу, — прошептал мой случайный любовник, он же подозреваемый, резко развернувшись ко мне. — Правду и ничего кроме правды, сахарочек?

— А я говорил! — ткнул в меня пальцем коварно ухмыляющийся Коннор.

Мне оставалось лишь закатить глаза и пробормотать нечто невразумительное, чуть не кончая от гастрономического кайфа.

Нет, с появлением в семье Кетрин, которую умудрился охомутать (не иначе каким-то, мать его, чудом) наш раздолбай и бабник Дизель, нам периодически устраивали праздники живота, ради которых любой из нас с радостью был готов побыть мальчиком на побегушках, типа смотать в супермаркет с Кэтти или почистить для нее даже — о ужас! — гору лука. Но чаще всего Дизель, из ловеласа и дамского угодника превратившийся в злющего сварливого собственника, молча показывал сходу два средних пальца, и нам только и оставалось, что захлебываться слюной от запахов, плывших по всему ангару. Попытки любого неокольцованного членоносца прорваться на кухню под видом помощи пресекались нашим новым женатиком, ошалевшим на почве защиты подступов к своей прелести, в жесточайшей форме, вплоть до удара в печень по-тихому. Зато потом уж мы набивали ненасытные утробы под самую завязку.