Суши-мейкеры заржали.

– Ха-ха-ха! – закричал один из них. – Ешь!

Тут у нас с Кори возникло ощущение, что все это происходит не с нами. Будто это была уже не наша жизнь, а чья-то другая, каких-то более крутых ребят. Но Эш не спешила распространяться о том, как стала такой крутой.

УЭС: Откуда ты знаешь столько про суши?

ЭШ: Да не так уж много я знаю. Пробовала пару раз.

КОРИ: А откуда у тебя такая клевая тачка?

ЭШ: Это мамина.

КОРИ: А почему ты на ней ездишь?

ЭШ: Не знаю, ей она не нужна.

КОРИ: У нее не все дома, что ли? Тачка улет.

УЭС: А ты вообще откуда?

ЭШ: Из Нью-Йорка. А вы, ребята?

УЭС: Э-э-э… из Питтсбурга.

КОРИ: А твои предки? Тоже из Нью-Йорка?

ЭШ (пожав плечами): Из разных мест, а ваши?

Вскоре мы поняли, что ей не очень нравится говорить о себе и она переводит стрелки на нас. Кончилось тем, что мы все про себя выложили.

КОРИ: Мой папа еврей, а мать ирландская католичка.

УЭС: Мы из школы Бенсон. Обычная такая школа, примерно две тысячи учеников.

КОРИ: Бекка, моя старшая сестра, заставила предков завести двух кошек.

УЭС: Школа государственная, в жутком районе, так что с бюджетом у них напряг, сама понимаешь.

КОРИ: Одну кошку зовут Рыба, и у нее кошачий СПИД. Серьезно.

УЭС: Например, кафедре физкультуры так не хватает финансирования, что один из уроков у нас называется «бег по улице», то есть физкультурник реально заставляет нас бегать по улице.

КОРИ: Уэс – приемный ребенок.

УЭС:

ЭШ:

КОРИ: Он не любит об этом распространяться, но его имя и внешность говорят сами за себя.

УЭС: Вообще-то могут быть и другие объяснения, почему я так выгляжу, но ладно.

ЭШ (решив проигнорировать эту информацию): Так вы, ребят, значит, много вместе играете, да?

(Кори и Уэс начинают кивать, но быстро прекращают.)

КОРИ: Только в джаз-бэнде. А так не особо.

УЭС: Мы в основном слушаем музыку, а не играем.

КОРИ: А еще иногда играем в игру. Называется «Гарфанкел».

ЭШ: Не слышала о такой игре.

КОРИ: Неудивительно, ведь мы ее сами придумали.

Короче. За название игры надо, конечно, отвалить Гарфанкелу[12]. Но суть в том, что это самая крутая игра в мире. Простая и незамысловатая. Заключается в том, что ты ставишь песню, а другой человек (или люди) должны угадать, кто это. Не название песни, а имя исполнителя или группы. Вот, собственно, и все. Опытные игроки в «Гарфанкела» выбирают песни с подвохом – вроде бы известных исполнителей, но такие, которые никто никогда не узнает. На самом деле даже у новичков обычно хорошо получается играть в эту игру.

Если угадываешь с первой попытки, получаешь пять очков, со второй или третьей – три очка, а если угадал только к концу песни – одно очко. А если вообще не угадал, очко достается другому. Есть еще один способ набрать очки: поставить вторую песню того же исполнителя или группы, и если твой оппонент угадает, он получает одно очко, а если нет – ты получаешь три. Выигрывает тот, кто набрал пятнадцать очков, или можно играть до посинения, как мы с Кори. На данный момент он набрал 2063 очка, а я – 1849. Прошлым летом мы проверяли друг друга на знание классических композиторов-модернистов. Это была эпическая битва с кучей спорных моментов. Я до сих пор не отошел.

Если выбрать музыканта, о котором другие игроки даже не слышали, очки не засчитываются. Поэтому играть надо честно, ведь если никак не можешь угадать, можно сжульничать и соврать: о, простите, в жизни не слышал какую-то Карли Саймон или Mobb Deep[13], а кто такой Брамс, знать не знаю.

Наверное, главное доказательство нашей с Кори дружбы – то, что нам никогда не приходило в голову обвинить друг друга в нечестной игре.

ЭШ: А вы других в свою игру берете?

УЭС: Ну… пытались.

КОРИ: В эту игру можно играть только с теми, кто так же хорошо разбирается в музыке, иначе неинтересно.

(Эш заглатывает морской гребешок и показывает на телефон Кори.)

ЭШ: А ты испытай меня.

Учтите, у нас за плечами был многолетний опыт игры в «Гарфанкела». К тому же, мы придумали эту игру. Поэтому считались настоящими ее мастерами.

И первые попытки Эш – Run-D.М.C., Jesus and Mary Chain – были, прямо скажем, жалкими. Мы вмиг ее разбили.

Но вскоре стало ясно, что она ничуть не хуже нас.

Сначала подбросила нам пьесу Эрика Сати в аранжировке Гари Ньюмана. Затем трек, похожий на гавайскую народную музыку – а оказалось, The Strokes. И совершенно добила нас балладой Jonas Brothers[14]– кто вообще знал, что у Jonas Brothers есть баллады? Угадывать Эш тоже умела. Например, она распознала сольный номер Стюарта Коупленда[15]. Baha Men угадала с первой попытки. Правда, оказалось, что она никогда не слышала о Хэнке Мобли[16], что довольно странно для человека, приехавшего в джазовый лагерь, но мы не стали допытываться и двинулись дальше.

Два часа мы ставили треки на ее телефоне, жевали арт-суши и выкрикивали названия групп и музыкантов. Помните, я говорил, что когда мы вместе репетировали, это было круто? Так вот, сидя в этом суши-баре и играя в «Гарфанкела» с Кори и Эш, я ощущал себя таким довольным и счастливым, что не совру, сказав, что это был крутейший момент во всей моей жизни.

Просто на эти два часа я стал человеком, который у себя самого не вызывал отвращение, а моя жизнь наконец перестала казаться отстоем, понимаете? Не знаю. Наверное, это звучит глупо.

Что до Кори, тот так распалился после того, как Эш угадала трек Baha Men, что схватил ежа голыми руками и проглотил его, не жуя.

– Морской язык! – торжествующе прокричал он.

– О да, – хором воскликнули оба повара.

Потом Кори вскочил и побежал в туалет блевать, а я запаниковал и бросился за ним – подумал, что у него острая аллергическая реакция и он сейчас откинется. Но оказалось, он реально подумал, что это был чей-то язык.