– И вот ещё что, – торопливо проговорил он до того, как Оскар стал бы продолжать свою историю о странном уксусном испанце. – Я сегодня был в костюмерной, и миссис Гарланд пришла туда в таком дурном расположении духа!

– Эта очаровательная дама? Не может быть! – не поверил Оскар.

– Она пыталась подобрать костюмы для мадам, но та не позволила ей даже приблизиться, не то что провести примерку. Она просто прокричала свои размеры из-за двери. Миссис Гарланд вне себя.

Максимилиан вздыбил шерсть, рассказывая об этом случае. Миссис Гарланд была его любимицей среди всех членов театральной семьи. Она дала ему его первую сардинку. Она сшила ему подушку из старого бархатного занавеса. Он её просто обожал.

– Да, кажется, у мадам тяжёлый характер, – согласился Оскар. – Она – человек настроения. Я тебе никогда не рассказывал об одном кларнетисте из Флоренции, который отказывался носить одежду фиолетового цвета? Удивительный парень. Рекордсмен мира по задержке дыхания…

Но Максимилиан его не слушал. Он глазел на фейерверки, которые взрывались в небе над ними, и думал о таинственной пластинке. О той, которую так старалась спрятать Жанетт.

На следующий день труппа собралась на сцене, где мисс Жюли, концертмейстер театра, как раз занималась с хором. Хористки выполняли упражнения для голоса, и делали это очень громко, чтобы заглушить стук молотков – рабочие как раз сколачивали декорации для сцены бала в «Драгоценностях графини». Это будет самое дорогое представление из всех, которые когда-либо показывал театр. Даже дороже, чем балетный спектакль на Рождество, с вращающейся сценой и хрустальной каретой, в которую были запряжены шесть настоящих лошадей.

Тенор, Арчибальд, исполняющий роль графа, со скучающим видом сидел на краю сцены, поскольку никто не разговаривал ни с ним, ни о нём. Актёр был высок и хорошо сложён, любил рубашки с оборками и костюмы ярких цветов. Его круглое мягкое лицо украшали бородка клинышком и бакенбарды, которые он часами расчёсывал в своей гримёрке. Густые кудрявые волосы удерживал сзади небольшой бант. Арчибальд ужасно боялся каких-то «насморков». Его гримёрку заполняли бутылочки с микстурами и пилюлями, которые он скупал в аптеках по всему городу, и каждая из них обещала сберечь и сохранить его чудесный драгоценный голос. Так что когда Максимилиан подходил к сцене, Арчибальд как раз орошал своё горло каким-то отвратительным составом с запахом болота и наполовину пел, наполовину булькал гаммы. Мадам Эмеральд нигде не было. Максимилиан легко запрыгнул на рояль в оркестровой яме и сел, постукивая когтями в такт музыке.

– Чудесно, просто чудесно, – наконец сказала мисс Жюли, опуская дирижёрскую палочку и широко улыбаясь.

Это была высокая женщина с прекрасной улыбкой – когда она улыбалась, все её лицо буквально сияло. Она очень старательно занималась с хором, и Максимилиан знал, что она даёт Агнессе дополнительные уроки пения после окончания основных репетиций.

Мисс Жюли озарила всех хористок и каждую в отдельности своей улыбкой:

– Месье Лаврош будет доволен. Теперь давайте пройдём сцену вечеринки.

Сияя, она повернулась к Арчибальду. Максимилиан подумал, что она зря тратит на актёра улыбку. Тенор посмотрел на неё без всякого выражения, лениво сполз с декорации и вышел на середину сцены, глядя в зал и готовясь запеть. Арчибальд любил петь. Он считал своим «долгом» предоставлять всем возможность услышать его чудесный голос – так часто, как люди бы захотели, а он был уверен, что хотят все и всегда. Максимилиан зашипел. Он не любил Арчибальда.

– Ч-ш-ш! Он тебя услышит, хотя ты абсолютно прав. Он надутый болван!

Кот оглянулся. На месте одной из вторых скрипок примостилась Сильвия. Одна щиколотка у неё раздулась почти в три раза и была обёрнута мокрым полотенцем. Максимилиан обеспокоенно мяукнул.

– Я вывихнула лодыжку, так что не буду танцевать сегодня, – объяснила девочка, почёсывая ему шейку. – Так глупо. Споткнулась о мешочек с чем-то в коридоре возле дверей мадам Эмеральд. Я увидела, как она выходит из комнаты, как раз когда я отрабатывала пируэт, и хотела подойти и поболтать с ней. Но тут что-то выпало у неё из-под платья, и я как раз об это и споткнулась. Было похоже на мешочек с песком, но это глупость, конечно. Зачем бы мадам носила с собой мешочки с песком?

Максимилиан нахмурился. Действительно, зачем? Мешочки с песком нужны только на колосниках, высоко над сценой, где Билл привязывает их к верёвкам для утяжеления.

«Теперь понятно, почему я чувствовал жёсткие бугры, когда она брала меня на руки, – подумал Максимилиан, – но всё же…»

Он все ещё раздумывал над этим, когда к ним подскочила Агнесса:

– Как твоя щиколотка, старушка? Если мадам Эмеральд не появится, то мы будем торчать здесь до самой премьеры!

Арчибальд на сцене готовился затянуть свою арию, выпячивая грудь, как огромный пингвин, и водил рукой в воздухе, описывая круги перед лицом, словно вдыхая самый чудесный аромат на земле. Максимилиан улыбнулся. Сильвия права. Этот человек действительно напыщенный самовлюблённый болван. Кот взглянул на мисс Жюли, которая закатила глаза.

Арчибальд уже начинал петь, когда появилась мадам. Она плыла по сцене, и подол её широкого шёлкового платья поднимал пыль, весело плясавшую в огнях рампы. Агнесса соскочила со стола и поспешила подойти поближе, чтобы послушать, как прекрасный голос знаменитой певицы зазвучит в акустике огромного театра.

– Мадам, – воскликнула мисс Жюли, приветственно наклоняя голову, – добро пожаловать! Начнём со сцены вечеринки? Ваш дуэт с мистером Отранто?

Мадам Эмеральд посмотрела на Арчибальда и нахмурилась.

– Ну, если надо, – протянула она.

Мисс Жюли кивнула пианисту, который начал играть вступительные аккорды к дуэту графа и графини. Он едва сыграл два аккорда, как мадам зажала уши руками.

– Стойте! – взволнованно закричала она.

Мисс Жюли очень удивилась.

– Но почему? – спросила она.

– Вы что, не слышите? – воскликнула мадам. – Это пианино, оно фальшивит на целых полтона! Как вообще можно петь под это?

Мисс Жюли нахмурилась. Пианино действительно иногда надо было настраивать, но такое происходило в сырые зимние месяцы, а в самый разгар лета оно очень хорошо держало звук. Кроме того, она лично проверила его камертоном сегодня утром.

– Думаю, мадам… – начала она.

– Вы что, не согласны? – возмутилась мадам. – Не могу в это поверить! Неужели вы не слышите? Каким надо быть концертмейстером, чтобы не слышать, как фальшивит инструмент! Так невозможно работать!

– Но, мадам…