– Боже. Не хотела бы я знать, что ты сказал бы обо мне, если бы кто-то нас так познакомил, – парировала Эмбер.

– Сбрендила? Ты самая восхитительная девчонка в мире. То есть женщина. И не только снаружи, внутри тоже… – безнадежно промямлил я.

– Кэндис учится на медсестру, кстати.

– Просто быть тобой – это уже талант.

Я не подлизывался к ней, я правда так думал.

– Итан, я не хочу быть легкомысленной блондинкой, которую мужчина отфутболивает, когда ему исполняется сорок! Как в фильме.

Черт. Фильм должен был оттолкнуть ее от него, а не от меня. Но ее слова заинтересовали меня, и позже я досконально изучил их, каждое по отдельности. Стюарту уже давно перевалило за сорок, значит, она точно говорила не о нем. То есть она имела в виду парней моего возраста. А значит, и меня. Этим она выдала свою беспричинно низкую самооценку. Разве Эмбер не знала, какая она потрясающая, какая завораживающая? Да все сворачивали головы, глядя на нее, когда она входила в помещение. Или выходила. Или просто стояла. Или сидела. Хоть здесь. Хоть там. Хоть где. Может, ее разрушенное самовосприятие связано с ее отцом? Или это постарался ее брат? (Я принижаю Вики, братья ведь частенько так поступают?) Неужели она решила, что, раз так показывают в фильмах, значит, и я тот негодяй, который однажды заменит ее другой, как старую машину на новую? Казалось, она предпочла мне Стюарта из-за страхов и комплексов, из-за ее представлений, кто надежен, а кто нет.

30 июня 1979 года

Прежде чем лечь спать и хорошенько выспаться, я сорвал с календаря последний лист июня, неудачного для меня месяца. Прощай, гора Кука и неприветливые ледяные склоны. Здравствуй, скала Расколотое Яблоко в Тасманском заливе! Яблоко, будто разрубленное пополам, выглядело многообещающе. Кто знает, что июль мне принесет?

1 июля

Воскресенье, встал рано. Чувствуя в себе порыв к активным действиям, я отправился с Беном на поиски подержанного автомобиля. Полон энергии и надежды, которая не продлилась долго…

2 июля

Позднее утро понедельника. Оно пришло в кремово-белом конверте размером вполовину от обычного, с новозеландской красавкой на марке, слишком большой для такого конверта, а шрифт был практически готическим. Письмо адресовали мне, хотя, когда я впервые увидел обращение «мистер», подумал, что это отцу, и только при более тщательном рассмотрении увидел имя Итан, а не Энтони, перед фамилией Григ. Я разорвал конверт, и от содержимого у меня перехватило дыхание. Не знаю, долго ли я держал в руках шокировавшую меня открытку, на которой было витиевато выведено что-то вроде: «Мистер и миссис Лес Диринг из Кембриджа объявляют о помолвке их дочери, Эмбер Николь Диринг, со Стюартом Генри Ридсом из Окленда, сыном покойных мистера и миссис Брайан Ридс». Еще там говорилось, слово в слово: «Запланирована летняя свадьба». Год назад я был так близок к тому, чтобы поцеловать Эмбер в лучах летнего солнца, а теперь она выйдет замуж за другого! Такие пригласительные и конверты, изжившие себя любезности были слишком устаревшими для нее! Неудивительно, что и открытка, и конверт испещрены морщинками. Разве она сама не замечала эту иронию текстуры и то, как это символично? Замуж за дедушку?

На обратной стороне открытки она сама написала:

Дорогой Итан,

я не жду, что ты поймешь, почему я выхожу за Стюарта, но, пожалуйста, прими это. Я не знаю, что бы я делала без тебя, ты помог мне куда больше, чем думаешь. Если бы не ты, меня бы здесь не было.

Ты для меня весь мир.

Целую, Эмбер

Значит, я для нее весь мир. Она меня любит? Как брата или чуть-чуть больше? Казалось, будто выстрелили из стартового пистолета и гонка началась – я должен был быстро двигаться и победить Стюарта на последних ста метрах на пути к ее сердцу. Но как?

3 июля и остаток месяца

…потерянный аппетит, потерянное представление о том, кто я, куда иду, ссоры с мамой из-за развязанных шнурков кед или поднятого сиденья унитаза. Те же царапающие звуки, когда игла скребет черный винил, тот же звук «Highway to Hell» группы AC/DC, который чудовищно колотит из плохих динамиков. Однажды, в особо подавленном состоянии, я взял брошюру у группы кришнаитов, ошивающихся на Квин-стрит. Все в одеяниях шафранового цвета, с бритыми головами – не определишь, мужчины они или женщины, да и я был не в состоянии играть в угадайку, у кого есть грудь, а у кого нет. Некоторое время, глядя на них, я думал: «Может, попробовать целибат и вегетарианство, чтобы спастись от этой дерьмовой жизни?» До конца месяца оставалось еще двадцать два дня, и я уже с нетерпением ждал, когда перелистну страницу и увижу изображение грязевых вулканов Роторуа.

Я мог только представлять, как они объявили важные новости на закрытой вечеринке, куда меня не пригласили. Как Стюарт, наверное, встал после того, как потирлимбомбомкал по фужеру ножом, ложкой или чем-нибудь еще, чем можно звенеть по стеклу. Как затем, в своей обычной самоуверенной манере, вооружившись микрофоном, чтобы точно быть услышанным, официально объявил: «Я пригласил вас всех сюда сегодня, чтобы поделиться особенной новостью. Мы с Эмбер (эмоциональная пауза) собираемся пожениться». Как он наверняка протянул руку к Эмбер, которая подошла, отуманенная страстью, и как затем у всех на глазах они смачно целовались целых пятнадцать отвратительных секунд, чтобы вызвать взрыв охов-вздохов, таких же громких и восторженных, как фальшивый оргазм. Конечно, все должны были подумать: «Фу! Какая гадость! Отвратительно! Да как она может! Она ему во внучки годится!» Если только они не были слишком ослеплены теми миллионами долларов, которые, как конфетти, сыплются на ее голову в восемнадцать лет.

Все, что касается денег и защищенности, тоже причиняло боль. Я всерьез подумывал бросить университет и найти постоянную работу, чтобы стать в глазах Эмбер мужчиной. Но была проблема: чтобы зарабатывать достаточно денег для нее, мне пришлось бы работать так много часов, что не осталось бы времени на нее. Если я буду мыть посуду круглые сутки всю неделю напролет, это не сотворит чуда. Даже каюта на яхте Стюарта, несомненно, могла бы быть для нее более комфортабельной, чем любое другое место в Окленде из тех, что были мне по карману, и, вероятно, там даже есть цветной телевизор, в то время как дома у нас все еще стоит черно-белый и проволочная вешалка подпирает его сломанную антенну. Кроме того, я не хотел до конца жизни копошиться в корзине с уцененными товарами или ездить на потрепанной машине, у которой даже дверцы отличаются друг от друга.

Я напряженно искал выход. Мне всего лишь надо было изобрести что-то очень полезное, и тогда – бинго, мои финансовые проблемы решатся. Подстегнув креативность травкой, я придумал костюм, который надувается гелием и держит солдат на спасительный сантиметр выше мин. А еще как раз в моду вошел камень-питомец[9]. Так почему бы не сделать гальку-питомца, а потом и песчинку-питомца? (Как с собаками: одни любят крупных, другие – собак поменьше, а кто-то – совсем крошек.) Проблема в том, что я понятия не имел, как превратить эти ночные фантазии в многомиллионный бизнес. Как запатентовать гальку? А песчинку? Я даже прочитал несколько открыток в секции «Юмор» в супермаркете Woolworths и теперь знал, что мог бы сочинять тексты получше тех жалких попыток рассмешить – на этом тоже можно заработать. Но снова – как устроиться в Hallmark?

Иногда я думал: «Не могу позволить ей поступить так с собой», а иногда: «Когда она пожалеет, что разрушила свою жизнь, пусть не бежит в слезах ко мне!» Хотя именно на это и надеялся. Затем я перестал думать о себе и собственном счастье. Я понимал, что она совершает ошибку всей жизни, пытается сбежать из дома, что-то доказать себе или найти выход, – да что я знал, может, так она хотела послать мир ко всем чертям? Как молодое деревце однажды вырастает из горшка, так и она наверняка перерастет его, и, когда это случится – лет, скажем, через