— Подожди, — попыталась я притормозить поток Светкиных эмоций. — В каком офисе? Как это — вчера? По какому вызову? Она же три дня как пропала…

— Уж эти тонкости не по моему умишку, а только Пафнутий ее вчера видел! У Гарнира! А сегодня Гарнир не в себе, как с тяжелой опохмелки! Нервный и психованный! Может, он эту девицу убил, Тань? И тех двоих? И Зелинского? Может, он маньяк какой?

Последняя фраза прозвучала с трогательной надеждой.

— Вряд ли, — справедливо засомневалась я. — Она дочка крутого мужика, из их компании. Слушай, у меня своих проблем хватает, а? Может, девочку эту без нашей помощи найдут?

— А если она звено в этой цепи? Слушай, мы к тебе сейчас подъедем, на часок, не больше, и все обсудим.

— Мне надо к Васильеву. А потом в Баландино еще ехать…

Мое сопротивление на нее не подействовало.

— Вот и поедешь в свое Баландино. Или — давай так. Ты едешь по делам, а потом звонишь нам. И мы приезжаем. Идет?

Второй вариант показался мне более здравым.

— Это уже лучше. Давай так и сделаем.

Светка повесила трубку. Я тяжело вздохнула. Надо же было мне с ними связаться! Целая компания энтузиастов на мою бедную головушку!

* * *

Не успела я еще повесить трубку, раздался звонок в дверь.

— Поздравь нас с удачей, — заявил Сашка, влетая в квартиру. — Васильев работает в «Проспекте» и действительно отвечает там за какой-то конкурс. То ли «Звезда полей», то ли «Красавица лесов». Так что остается только посетить его и выудить нужные сведения.

— Прекрасно, и как ты собираешься их выуживать?

— В разговоре. Частная беседа — и мы узнаем все о наших девушках…

— И он тебе, конечно, запросто все выкладывает! Прямо так и говорит: «Да, я разъезжал по области, набирал дурочек на порносъемки…»

Я хмыкнула.

— Нет, конечно. Я же не кретин. Разговаривать с ним будешь ты.

Надо же, какие все хитрые! Я, значит, буду разговаривать, а Сашка наблюдать!

— В качестве кого? «Звезды полей» или «Красавицы захолустья»?

— У тебя сегодня плохое настроение, — констатировал Сашка. — Тебе надо рассеяться и прийти в себя. Сварить тебе кофе?

— Спасибо, я его как раз пытаюсь допить. А настроение действительно на нуле, потому что я совсем запуталась. И совершенно не желаю разговаривать с твоим Васильевым.

Я плюхнулась в кресло и сделала вид, что наслаждаюсь кофе. Сашка покачал головой и сел напротив.

— Татьяна, ангел мой…

— Я не ангел, я ведьма.

— Как хочешь, солнышко… Только если мы с тобой этот бордель не раскрутим, грош нам цена. Давай соберемся с силами, а?

— Давай, — улыбнулась я. — Собирайся с силами и раскручивай, что хочешь. Меня от борделей тошнит. «Если звезды зажигают — значит, это кому-нибудь нужно…» Если у нас такое количество борделей, наркоты и оружия — значит, часть человечества в этом нуждается. Конечно, это может не нравиться тебе, мне и еще кучке людей, но у меня нет уже былого энтузиазма, а мой жизненный опыт говорит мне, что за всем этим кроются такие акулы, что Тане с ними не управиться.

Он взял мои руки в свои и прижал к щеке. Мерзкий обольститель!

— У Тани сейчас есть я, — сообщил он, обаятельно улыбаясь, хотя его глаза оставались серьезными. — Конечно, я не Бэтмен…

— «Чисто конкретно», — не удержалась я и процитировала известную чижовскую песенку.

Он рассмеялся.

— Видишь, Танечка, ты еще сохраняешь способность шутить, значит, все у нас получится.

— Умение шутить — не показатель. Я из тех людей, которые будут смеяться даже на эшафоте. Вполне возможно, что там я буду смеяться даже веселее, чем сейчас. Потому что иногда мне кажется, что на эшафоте куда симпатичнее, чем в нашей простецкой, до омерзения реальной жизни. Во всяком случае, там хотя бы зависишь от одного палача, а здесь такое чувство, что целое полчище палачей готово тебя прикончить.

Я наконец допила остывший кофе и встала.

— Ладно, пошли.

— Куда? — удивился он.

— К твоему Васильеву. Прикидываться «Чудесницей болота».

* * *

Пока я «перевоплощалась в красавицу», бедный Сашка извелся.

«Интересно, почему мужчины совершенно не переносят нашего стремления к совершенству?» — размышляла я, нанося на лицо последние штрихи, которые должны были сделать меня совершенно неотразимой.

Лично я была вполне довольна результатом. Моя яркая индивидуальность была немного подретуширована, и теперь я практически ничем не отличалась от среднестатистической красотки, использующей косметику «Мейбеллин». Однако Александр саркастично и неинтеллигентно фыркнул.

— Что, милый? — спросила я, немного растягивая слова и придавая своему взору томность, граничащую с глупостью. — Ты что-то сказал?

— Восхищаюсь, — буркнул он. — Вместо самой очаровательной особы, какую мне когда-либо доводилось встретить, передо мной обыкновенная уличная красотка.

— Фу, какой ты грубый, — проговорила я, кокетливо тараща глаза. — В конце концов, вы же обещали на мне жениться! А теперь, значит, на попятный!

Он застыл, пытаясь понять, насколько серьезно я говорю. Только что восхищался моей врожденной склонностью к черному юмору — и вот вам пожалуйста! Нет, я никогда не научусь понимать мужчин!

— Такие нелогичные особы эти мужики, — задумчиво проговорила я. — Сашенька, дружок! Проснись, утро на дворе! Это я, твоя любимая Татьяна! Ау…

— Прости, я тебя не понял.

— Ну конечно. Вы сразу перестаете понимать нас, стоит только намекнуть вам о браке, — продолжала я измываться над несчастным. — Кстати, как ты считаешь, гожусь я в топ-модели?

— Годишься, — проворчал он.

— Только не думай, что ты отмазался от женитьбы, противный!

Наконец-то он был повержен: сияние на его лице сменилось мрачным сарказмом. Я отомстила за себя и радовалась этому.

Схватив маленькую сумочку, я влезла в ужасающие туфли на высоком каблуке, и мы двинулись к моей машине.

* * *

Мои соседи уже настолько привыкли, что их давно перестала удивлять моя нездоровая склонность к перемене внешности.

Когда я появилась в дверях подъезда с капризно надутыми ярко-малиновыми губками, с подвитой челочкой и на этих ужасных каблучищах, они отреагировали куда спокойнее, чем мой спутник.

— Здравствуйте, Тамара Андреевна, — кивнула я соседке снизу, которая мирно прогуливала во дворике свою болонку Доню.

— А, Танечка, здравствуй, миленькая! — приветливо улыбнулась мне дама. — Ты помолодела.