– Не бойся, дорогая, не бойся, все хорошо.

Руки, вылезшие из пальто, обхватили Маришку и прижали к телу. Женскому телу.

– Давай отойдем от него чуть-чуть, – мягко проговорил я-Людмила.

Марина оглянулась: безумный дылда все так же пялился на нее. С высоты зрения Людмилы я видел дочкину шапочку и кудряшки, которые вечно норовили вылезти из-под всех возможных шапок, платков и капюшонов. Шаг, еще шаг, маленькие ножки, обутые в яркие сапоги идут прочь от поляны, прочь от места, где через минуту буду ждать ее я…

И я шагнул еще раз. Еще одна ступень. Резкая смена картинки. Двое незнакомых мне, мужчина и женщина, сидят за кухонным столом и орут друг на друга, размахивая руками.

Еще. Дальше. Случайный образ. Еще ступень. Людмила была близка – всего два шага.

Теперь лицо ее сжалось, морщины исчеркали лоб. Рот перекосился, с нижней, выпяченной, дрожащей губы свисала длинная тягучая струйка слюны.

Разрываемый образами на части, я не знал, что делать – схватить ли соседку? Просто встать как можно ближе? Может, Джена успела получить все, что ей было нужно? Или нет? Я обернулся. Ноги мои подогнулись. Несколькими ступенями ниже на меня смотрела Маришка.

– Папа, я к тебе хочу. На ручки.

И она в самом деле протянула руки. А я шагнул к ней. Сначала несмело, нетвердо, не веря еще. Следующий шаг я сделал уверенно – вот она, моя дочь, и я нашел ее.

Она стояла на расстоянии вытянутой руки. Веснушки облетели с лица, а вместе с ними ушла и детскость. Теперь на меня с личика семилетней девочки смотрел взрослый человек. Что она пережила за этот год? Черт бы побрал Людмилу и тех, кто это устроил!!!

Из глаз вырвались слезы, но я не стал их смахивать. К чему это – я терпел весь год, я и так был закостенелым, почему же сейчас не заплакать?

Влага замутнила глаза. А когда я попытался проморгаться, дочери передо мной не было. Марина исчезла. Поодаль виднелась лишь толстая фигура Джены, вжатая в угол, с вскинутой кверху рукой. И никаких следов моей дочери.

Я захрипел. Качнулся из стороны в сторону. Щеки были мокрыми от слез. Утробный низкий звук рванулся из груди, откуда-то изнутри, казалось, от самого копчика.

Развернулся на пятках, махом одолел ступени. Схватил горло Людмилы, сжал. Какие же белые костяшки рук, отметил я машинально. В голове метались образы, видимо, от всех участников этого кошмара на лестнице.

Светлые, темные, зеленые и пронзительно-желтые стрелы и линии бурно переплетались и мельтешили, опутывали все вокруг и проходили сквозь нас. Сквозняком ворвался ветер, снося эти хаотичные узоры. И листва… Грохочущий шелест зеленой, желтой, рыжей, бурой листвы дребезжал, шуршал, шипел и врезался в уши так, что пришлось оторвать руки и схватиться ими за голову. Помню, пальцы разжались, кадр взгляда медленно ушел куда-то в потолок, а потом я падал, падал, падал – вслед за листом, летящим прочь…

Перед глазами был потолок, а к нему подымались стены. Аккуратные обои в мелкую полоску. Квартира Людмилы. Я лежал на том же диване, где чинно распивал кофе несколько часов назад.

– Что… – я привстал на диване. Вика распласталась на полу поблизости, а Джена с закрытыми глазами и прямой спиной сидела ближе к окну. – Что это было?

Прошло какое-то время, и я хотел уже повторить вопрос, но с пола раздался слабый голос Вики:

– Здец. Безусловный. Я думала, с ума сойду.

– Но это было правильно, – продолжила Джена. – Теперь мы знаем, что она не одна. И они очень сильны, если смогли отключить всех троих.

Оказалось, сознание потеряли мы разом. Джена последней упала и первой очнулась. Вика пришла в себя, когда женщина пыталась поднять ее со ступеней. Вдвоем они затащили меня в квартиру – я и так лежал на пороге.

– А где эта? – я обвел глазами комнату. Следов Людмилы не было.

– Сбежала. Но, думаю, ей тоже сейчас несладко.

Я выругался и откинулся на диван:

– Как же мы теперь… Как узнаем, где она?

– Они тебя найдут.

– Меня?! Зачем?

– Им ты нужен, – Джена вытащила из-под огромной задницы ногу, оперлась на колено и теперь пыталась встать. Я вскочил, чтобы помочь ей. В голове тут же зазвенело – как тогда, с грохотом листвы в подъезде. Протянул руку. Черт, какая же Джена тяжелая!

– Им нужен ты. А может и не только ты. Но ты – главный в их списке. Я увидела это. Ей пришлось раскрыться, когда ты ухватил ее, – Джена ухмыльнулась и погладила меня по волосам. – Ты и твоя дочь – вы как-то связаны. Им нужны вы оба.

– Но слушай – зачем было ждать? Целый год ведь прошел?! Вот же я, тут, за стеной! Чего ждали-то?

Джена с улыбкой посмотрела на меня. В глазах читалось снисхождение к уличному дурачку.

– Зачем год назад, если изменился ты только сейчас? – она обвела взглядом комнату. – У тебя есть что-нибудь выпить? По моему, сейчас самое время.

Выпивки не нашлось ни у меня, ни у Людмилы. Пришлось спускаться в магазин. Купил коньяка и орехов. Когда до квартиры оставался один лестничный пролет, я застыл и крепко зажмурился. Еще раз представил Марину – вот здесь, двумя ступенями выше.

Открыл глаза. Обшарпанный бетон с выбоинами, гнутые временем перила. Я сглотнул слезы и шагнул выше.

Джена решила, что Вика останется у меня.

– Вдвоем у вас есть шансы выжить. И не сойти с ума, – Джена пристально смотрела на меня, застегивая гигантские пуговицы пальто. – А завтра приезжай. Все консультации отменю, будем заниматься. Готовиться будем.

Вика прошлась по комнате, останавливаясь поочередно перед резными фоторамками, перед сувенирами из поездок, вазами и детскими рисунками.

Я в это время полулежал в кресле, стараясь не вспоминать, что только сегодня видел в такой же позе голую старуху за стеной. Время, как бывает в подобные дни, казалось огромным, растянутым и потертым от обильного узора событий. На ручке кресла темнел бокал с коньяком, и я постепенно уничтожал его цвет. Жизнь продолжалась, а я еще не сошел с ума. По крайней мере, окончательно.

– Она красавица, – с легкой завистью в голосе произнесла Вика, стоя перед фотографией жены.

– Они обе красавицы. Были.

– Не говори так. Они живы.

– Откуда мне знать? Дочь я не видел больше года, а… – осекся, – Видел ее. Сегодня.

– Это не она была. Видение, – Вика пожала плечами. – Как в кино… Короче, фантастика. Спецэффект.

– Откуда мне знать? Как понять – правду я вижу, ложь, прошлое, будущее? А вдруг вообще все вокруг, – я резко махнул рукой, спихнув бокал на пол, – вдруг все это – спецэффект?!

– Если все спецэффект, какая разница – правда это или нет? – Вика поймала мой взгляд и не стала отводить свой. Глаза ее казались глубокими, темными.