пространство теплым свечением. Стеклянные стенки ловили последние лучи солнца, преломляя их и заполняя помещение. Это было как волшебство, воплощенное в архитектуре.

— Это… невероятно, Андре, — прошептала она, глядя сквозь стекло на завораживающий городской пейзаж. В окнах старого центра медленно загорались огни.

— Такой и должна быть мечта, — его взгляд скользил по ней, и в этот момент их глаза встретились.

Андре шагнул ближе к ней, Ксения почувствовала его дыхание на своей щеке. Андре коснулся ее руки, сначала осторожно, как будто пытаясь понять, сколько ему позволено. Обнял Ксению, притянул ее к себе, и их губы снова встретились, заставляя вспыхнуть тысячи маленьких искр в воздухе вокруг них. Второй поцелуй оказался нежным, но по-прежнему полным желания. Андре прижал ее к стеклянной стене, и она почувствовала холод стекла через тонкую ткань пальто, контрастирующий с теплом его тела. Он мягко сгладил ее руки вдоль стены, переплетая пальцы с ее собственными.

— Кажется, теперь я тоже чувствую. Этот дом, он живой, — прошептал он между поцелуями.

— Почему вы так со мной? — едва слышно выдохнула Ксения, чувствуя, как сердце ее стучит о ребра, сопротивление в нем таяло под пристальным взглядом Андре, его прикосновениями и теплыми губами. — Не играйте с моим сердцем.

— Потому что не могу поступить иначе, — признался Андре, удерживая ее в своих объятиях. Он был полон желания, но не лишен нежности, потому что Ксения дрожала — от холода или эмоций, он не был уверен. — Никогда не думал, что встречу здесь кого-то вроде тебя.

Ксения, откликаясь на его прикосновения, закрыла глаза и позволила его губам путешествовать от ее уст к шее. На мгновение они забыли о городе снаружи, погрузившись в тот маленький мир, который они создали здесь, на самом верху застывшего времени.

Глядя в его глаза, она заметила искру чего-то более глубокого, чем просто желание заполучить особняк. Но ее решимость не позволила ей уступить полностью, несмотря на минутное колебание.

— Я продолжу бороться, — упорно сказала Ксения.

— Я на это и рассчитываю, — сказал Андре, провожая ее до выхода. — Но нам ведь неплохо вместе, верно? — провокационно улыбнулся мужчина.

Ксения на мгновение замешкалась, потом взяла себя в руки. — Это было… ошибкой.

Андре смотрел, как она удалялась по тротуару, и чувство сожаления впервые охватило его полностью. В его голове стучало, что пора переходить к решительным действиям — но с каждым ударам её каблуков по асфальту уверенность в этом решении тускнела.

Когда скрылась из виду, он взял себя в руки и посмотрел вдоль заснеженных улиц, с привычной расчетливостью подумав, что теперь, когда он дал ей еще один шанс, пора действовать более жестко. Ксения заслуживала борьбы, но его цели остались на первом месте. Он знал, что его следующие шаги определят исход их войны. Игра становилась интереснее.

Ксения закрыла за собой дверь квартиры, стараясь не шуметь. Жар от поцелуя с Андре все еще жег ее грудь, а ее мысли были полным хаосом. Запах кошачьей шерсти и лекарств встретил ее в прихожей, напоминая о реальности ее жизни.

— Ксюша, это ты? — донесся слабый голос отца из соседней комнаты.

— Да, папа. Я вернулась, — отозвалась она, пытаясь подавить волнение в голосе. Вот она, обыденность — ее благодарность за нее была безграничной после встреч с другой стороной жизни, манящей и пугающей одновременно.

Подъехав к ней на скрипучей инвалидной коляске, отец улыбнулся девушке. Сергей Николаевич был когда-то сильным и решительным человеком, но сердце и ноги предали его одновременно несколько лет назад. Теперь он был очень зависим от Ксении, и ей казалось, что эта роль подчас оказывала на нее глубокое влияние — иногда утомительное, но всё же дававшее силы двигаться вперед.

— Как особняк? Видела его изнутри? — Его глаза были полны любопытства.

Ксения, нежно проводя ладонью по его седым волосам, неохотно отвечала:

— Да, это было… нечто особенное. Но я не хочу говорить о нем сейчас. Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, когда ты рядом. — Сергей Николаевич мягко улыбался, и его улыбка была полна жизни и любви к дочери. — Лекарства помогают, не беспокойся.

— Чем занимался? — спросила она, отправившись на кухню.

— Обошелся без тебя, как видишь, — он покатил коляску вслед за ней и кивнул на стол, где был поставлен поднос с блинами. — Теперь рассказывай, почему красная, как матрешка.

«Если бы ты только знал…» — подумала Ксения, но вслух сказала лишь: — Мороз, папа, знаешь же.

Подав отцу ужин и убедившись, что у него есть все необходимое, Ксения провела оставшуюся часть вечера в уединении с собственными мыслями. Образ Андре, настойчивый и одновременно манящий, призрак этого страстного поцелуя, продолжал появляться в ее раздумьях.

Три кошки — Мурка, Бусинка и Снегирь, подошли к ней, ища утешение и тепло на ее коленях, чувствуя ее волнение.

Ксения погладила кошек, их мурчание успокаивало ее нервы. Она вспомнила кафе, которое требовало ее внимания и времени больше, чем она могла предложить. Долги висели тяжким грузом на плечах, а видеоблог, некогда заполненный рассказами о городе и его истории, теперь забыт и заброшен. Как же перемешались приоритеты, сердце говорило одно, а разум — совсем другое.

Ложась в свою узкую кровать, она пыталась уйти в объятия сна, милостиво отгоняющего заботы. Но сон не шел, лишь беспокойные видения ждали ее на краю реальности. Взгляд Андре, его насмешливая улыбка, но и то тепло, которое она неосознанно желала ощущать снова.

Закрыв глаза, Ксения попыталась утешиться мыслью о том, что завтра она встретится с кредиторами, подготовит новую запись для видеоблога и, возможно, найдет способ защитить свой уголок России от чужеземного вторжения в лице Андре. Но его образ, постоянно мерцающий в ее воображении, не отпускал ее, и в итоге Ксения сдалась ночи, оставшись лежать среди взъерошенных одеял и хаотичных мечтаний о том, что будет дальше.

Сумерки рассеялись, и первые лучи рассвета начали пробиваться сквозь занавешенное окно, рисуя узоры на желтых обоях комнаты Ксении. Несмотря на краткие моменты сна, она проснулась уставшей, ее тело было неповоротливым, а разум туманным. Сделав несколько глубоких выдохов, Ксения попыталась упорядочить мысли, которые не давали ей уснуть всю ночь.

Встав с постели, она прошла на кухню, где ее отец уже завтракал, в окружении их пушистых кошек, наслаждаясь ароматом свежего кофе.

— Утро доброе, папа, — нежным голосом проговорила Ксения, наливая себе чашку кофе.

— И тебе не хворать, доченька, — с улыбкой ответил он. — Как ты спала?

Ксения оглядела лицо отца, и ее сердце сжалось от мысли о его болезни, прикованности к инвалидной коляске.

— Плохо, — честно призналась