на них с таким диким визгом, что псы вдруг, повернувшись, помчались обратно, при чем один бежал очень медленно, словно шатаясь.

— Не укусили? — спросил Ванько́, еле переведя дух. Ну, ну, не ори, хлопче! Ушли собаки!

Пудель, виляя хвостом, обнюхивал спасителя.

Катя, сидя на земле, не могла вздохнуть, не могла вымолвить ни слова.

— Ловко это я ее ножом, — пробормотал Ванько́, несколько раз ткнув нож в землю по самую рукоятку, чтоб вытереть кровь. — Вот подлые! Хозяева их теперь разбежались, ну они и шатаются по полю. Ты кто, девочка?

— Я… Я родителей в поезде потеряла… Не знаю, где они теперь…

— Куда ж ты идешь?

— Не знаю.

— А что ж ты знаешь?

— Ничего… не знаю.

— Немного.

Он покачал головой.

— Идем, что ли! А то еще вернутся собаки.

Катя хотела взять на руки Петю.

— Давай я его понесу. Куда тебе!

Он схватил Петю к себе на плечи.

— Сел? Ну, трогай!

Ехать на плечах было довольно весело, и Петя почувствовал доверие к этому странному мальчику, который не боялся собак и имел такой замечательный блестящий нож.

— А куда вы нас поведете, мальчик? — спросила Катя.

— Куда?.. Гм! Да вот это вопрос: куда?

Он с минуту, казалось, что-то обдумывал.

Потом решительно сказал.

— В Вырубово!

VI. УДИВИТЕЛЬНАЯ ВСТРЕЧА

В ВЫРУБОВСКОЙ усадьбе помещался штаб красной дивизии.

В когда-то роскошном кабинете за столом, заваленным планами и черновиками приказов, сидел комиссар, товарищ Карасев, и быстро строчил что-то.

В соседней комнате пищали полевые телефоны и нервно постукивала пишущая машинка.

Помощник комиссара заглянул в кабинет.

— Товарищ Карасев, там какие-то пришли… мальчик и девочка с таким вот карапузом… Девочка с карапузом от родителей отбилась, мы ей там в общем поесть дали.

— Ну и отлично.

— Мальчик только непременно хочет вас видеть.

— Меня?

— Да… говорит, будто вы его знаете.

— Какой такой мальчик?

— Будто он вас ночью на дорогу вывел.

— А! Так-так! Верно, был такой случай. Ванько́, что ли, его зовут.

— Вот, вот, Ванько́!

— А откуда он девчонку подобрал.

— В степи, говорит, встретил.

На столе запищал телефон.

— Да. Я… Карасев… Так… А на Павалихе?… Так… Хорошо… Привет…

— Всё отступают? — спросил помощник.

— Всё отступают… Чорт их знает, может быть это, конечно, с их стороны только маневр.

— Вряд ли. Их уж больно Махно озадачил.

— Да, вот дурень помог нам… Во-время его принесло.

— А все-таки лучше бы нам от него избавиться.

— Ну, само собой.

Помощника комиссара позвали в другую комнату.

— Телефонограмма.

— Иду.

Товарищ Карасев стиснул голову рукою и принялся дописывать приказ.

Кончив писать, он встал из-за стола и поглядел в окно.

Из окна открывался самый что ни на есть мирный вид на село с голубою церковью и на речку, поросшую густым кустарником.

«Хорошо, должно быть, жилось тут раньше помещику, — подумал Карасев, — понятно, что они нас недолюбливают».

Он поглядел на портреты каких-то важных стариков, висевшие на стенах.

«Лет сто тому назад сказать бы им, что тут будет красный штаб распоряжаться… Пожалуй, таких бы горячих всыпали! Ого!»

Он пошел в зал, служивший столовой.

Вспомнил, что еще ничего сегодня не ел.

В зале за большим овальным столом с резными ножками сидела странная группа: девочка в грязном, оборванном платье, мальчик лет четырех и молодой паренек, исподлобья поглядывавший на толпившихся кругом солдат. Девочка и маленький мальчик с жадностью ели что-то из мисок, а паренек мрачно грыз корку хлеба и односложно отвечал на задаваемые ему вопросы.

— Здорово, гражданин Ванько́! — сказал комиссар, подходя к столу.

Девочка при звуках его голоса вздрогнула и быстро подняла голову.

Карасев тоже поглядел на нее и замер от удивления.

— Ну и ну! — сказал он. — Где встретились!

В товарище Карасеве Катя узнала таинственного монаха.

Часть вторая

VII. ДЕРЕВЯННЫЙ ДОМИК

СИНИЕ зимние сумерки смешались с густою снежною вьюгою и все торговцы на Смоленском рынке стали торопливо собирать свои лотки.

Печальные старушки, продававшие фарфоровых слоников и вышитые бисером салфеточки, громкоголосые скупщики всякой рухляди, подозрительные личности, шептавшие что-то прохожим на ухо — все сразу собрались разойтись по домам, и Смоленский рынок стал расползаться и таять в снежном мраке. Где-то свистнул милиционер, кто-то побежал… Торговля на сегодня окончилась.

— Варвара Петровна!

Старушка, шедшая по Бородинскому мосту, оглянулась.

Ее догонял высокий человек в белой шапке с ушами до пояса, в верблюжьей куртке и в высоких светлых валенках.

— Куды с такою сказочною быстротою?.. Али деньги не терпится посчитать.

Старушка недовольно нахмурилась.

— Чего орешь так, словно пьяный! — сказала она, прибавив тихо. — Было бы что считать.

— Эх, мамаша, другим бы говорила…

— Да право же…

— Ну, ладно, поверю ради уважения к вашим сединам…

Они пошли рядом.

— Тьфу!

Человек в белой шапке сплюнул, ибо хлопья снега попали ему прямо в рот.

— Так ведь и лезет проклятая прямо в харю.

— Кто?

— Да вот метель.

Они шли по Дорогомилову мимо маленьких деревянных домиков, в окнах которых полосками брезжил свет.

Люди с санками тащились мимо, усталые, злые, ругаясь на вьюгу, проклиная друг друга.

— Ну, куда? Ну, куда на человека прешь? Скотина!

— Сам ты скотина!.. Сволочь!

И, ругаясь, расцепляли сцепившиеся санки.

— Муку-то, ишь, пудами возит, а лается. Спекулянт паршивый.

— Сам ты спекулянт… Я эту муку, может, горбом заработал… через служебную организацию…

— Рассказывай… знаем мы вашу организацию…

И оба ворча исчезали во мраке.

Около одной калитки старушка остановилась.

— Ну, я пришла… А ты куда?..

— А я к вам, стало быть, мамаша, в гости…

— Нашел время угощаться.

— Да мне вашего угощенья вовсе не требуется… Я просто к вам, чтоб засвидетельствовать свое почтение…

— Ну… ладно…

Человек в белой шапке захохотал.

— Любезности большой от вас я не вижу.

— Зубоскал ты.

Варвара Петровна вошла во двор и дернула звонок у входной двери.

— Крыльцо-то починить надо… Ишь все подгнило… Разрушенье во всем удивительное.

— Кто? — крикнул за дверью грубый женский голос.

— Свои.

Загрохотал тяжелый засов.

В темных сенях было холодно и пахло стылым дымом. Человек в белой шапке чиркнул спичку и огляделся.

— Это чья же капуста?

— А тебе на что?

— Да нет, это я так из единственного любопытства.

Они прошли по коридору, затем Варвара Петровна вынула ключ и отперла дверь в свою комнату.

— Холодище у вас, мамаша!

— Сейчас топить буду.

Она зажгла керосиновую лампу и, не раздеваясь, опустилась на колени перед железной печуркой.

Человек в белой шапке потыкал пальцем подушки, горой лежавшие на широкой постели.

— Крупчатка?

— А ты не тычь пальцами, куда не просят.

— Хитрая вы, мамаша… Интересно, где вы рафинад держите?