доступна человеку при жизни). Я Вам сделаю сейчас одно очень тонкое, но весьма реальное психологическое примечание. Получишь газету, в которой с почтением или сочувствием помянуто мое имя. Приятно на минуту, но всегда невольно подумаешь: «Вот как поздно схватились!» и потом сейчас же: «Богу не угодно! После смерти больше оценят»… И только. Получишь деньги от Мещерского или от Берга или за Сборник5 – тоже приятно при виде, во-первых, повестки… А потом целый ряд разнообразных удовлетворений: туда долг, забытый почти кредитором, послал, Лизавете Павловне что-нибудь дал – прыгает, несмотря на свои 50 лет, Варе подарок, платье, студенту бедному, но способному, 25 р<ублей> на приезд в Оптину, Саше бархатную поддевку, нищим роздал, Марье Владимировне послал, себе новые книги купил, лошадь купил. Теперь что? Не «фразы» говорю? <…>

Впервые опубликовано в журнале: «Русское обозрение». 1897, март. С. 456.

1 Мейера лексикон — немецкая энциклопедия, издававшаяся Библиографическим институтом Г. Ю. Мейера в Лейпциге во второй половине XIX в.

2 …известная телеграмма государя князю Баттенбергскому… – После поражения Турции в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. было образовано Болгарское княжество, престол которого занял русский ставленник немецкий принц Александр Баттенбергский (1857–1893). В Болгарии на протяжении ряда лет шла борьба партий, приведшая к разрыву с Россией. В 1886 г. князя Александра принудили к отречению от престола, но, благодаря действиям своих сторонников, он сразу был призван обратно. Понимая, что править против воли России невозможно, он обратился к императору Александру III с телеграммой: «Россия даровала мне корону, и в руки ее государя я готов вернуть ее». Царь отвечал: «Я буду воздерживаться от всякого вмешательства в то печальное положение вещей, в каком оказалась Болгария, доколе Вы останетесь в ней». После этого князь незамедлительно отрекся от престола.

3 Фридрих III (1831–1888) – король прусский и император германский.

4 Варзелли — неустановленное лицо.

5 Сборник – книга К. Н. Леонтьева «Восток, Россия и Славянство» (M., 1885–1886), составленная из статей на общественно-политические темы.

189. А. А. Александрову

26 декабря 1888 г., Оптина Пустынь

<…> Поздравляю Вас с Рождеством и Новым годом и Авдотью Тарасовну также. На Новый год Вам желаю в критических статьях побольше смелости в переступании за черты общепринятого и избитого. В критике Гаршина Вы еще все ходите на цыпочках около этих черточек: войну не хвалите прямо, за военный быт в мирное время не вступаетесь, не пользуетесь всяким случаем прочесть мораль (нашу) недалекому все-таки автору и ослам читателям. Христианство в жизни Вашей личной уже настоящее, святоотеческое, а в статье – еще видно, что сунулись было с евангельского краюшка да и назад… Нет, мол, «не хоцца» говорить настоящее страха ради иудейского (т. е. хамского) и т. д.

Авдотье Тарасовне на Новый 1889 год от всей души желаю носить почаще корсет и вообще всего того, что органически связано с идеей корсета и с житейски-правильным произношением слова «проценты». Орфография – это пустяки (для не-писателя), a comme il faut[80] разговора – ужасно важная вещь, которая, кстати сказать, и законом Божиим нигде не запрещена. <…>

Господь с Вами!

Церковь не забывайте… Небось весь Рождественский пост, как хищные звери, мясо терзали? Мои все Вам обоим кланяются и ждут сюда летом. <…>

Впервые опубликовано в журнале: «Богословский вестник». 1914, июнь. С. 292–294.

190. А. А. Александрову

17 февраля 1889 г., Оптина Пустынь

<…> Продолжаю радоваться за Фета и сызнова с большим удовольствием и чувством перечитывал все эти дни его старые (т. е. молодые) стихи; но его «Вечерними огнями»1 восхищаться, как другие, решительно не могу! «Люблю тебя» (кх, кх!)… «Ты села, я стоял» (кх, кх, кх!)… Не понимаю! И совершенно согласен с Вольтером2, который сказал: «Старая лошадь, старая возлюбленная и старый поэт – никуда не годятся. Я предпочитаю старого друга, старое вино и старую сигару!»

Хотел было я к первому письму (об одеждах, фраках и т. п.) прибавить и второе – о разнице между его утренними и вечерними огнями, с дружеским советом о любви умолкнуть; но, вообразите, о. Амвросий, узнавший от кого-то со стороны о моем намерении, прислал мне из скита запрет – сказал: «Пусть уж старика за любовь-то не пронимает. Не надо». Я, конечно, очень охотно положил «дверь ограждения на уста мои». <…>

Впервые опубликовано в кн.: Памяти К. Н. Леонтьева. СПб., 1911. С. 59, 60.

1 «Вечерние огни» — см. коммент. 4 к письму 168.

2 Вольтер (Франсуа Мари Аруэ, 1694–1778) – французский писатель и публицист. Пользовался при жизни огромным влиянием в Европе и в России.

191. И. И. Фуделю

1 марта 1889 г., Оптина Пустынь

Дорогой Осип Иванович, я понимаю, что в открытых письмах Вам нельзя было сказать мне, зачем Вы едете в Петербург, но так как я принимаю живейшее участие в Вашей судьбе, то буду ждать нетерпеливо той минуты, когда время позволит Вам сообщить мне откровеннее и подробнее об этом неожиданном деле. Прилагаю при сем две рекомендательных карточки князю Мещерскому и Т. И. Филиппову. Можете и воспользоваться, и не воспользоваться ими по Вашему усмотрению. Насильно я Вам этих (по моему мнению, весьма пригодных Вам) знакомств не навязываю.

Мещерскому я, как видите, ни слова не упомянул о Ваших добрых намерениях стать священником, но Филиппов другое дело. Он специалист по церковным делам и сам лично человек весьма религиозный и способный поддерживать человека без всякого личного интереса, из-за одной идеи. Впрочем, чтобы Вас решительно ничем не связывать, я и Филиппову приготовил две карточки – одну с откровенностью, другую с умалчиванием. Я помню, что Вы желали сохранить в тайне Ваш план на том основании, будто бы «только одни тайные планы осуществляются», и поэтому и даю Вам возможность поступить по-вашему или по-моему. Мой же совет – от Филиппова-то именно и не скрываться. Он человек с большим влиянием, с большим тактом и большой смелостью, при замечательно тонком и просвещенном уме. Если Господь присудит ему кончить жизнь обер-прокурором Св. Синода, то это будет большим благом для Церкви. Другого такого и не найдем! В настоящую минуту едва ли он может иметь прямое влияние на дела Церкви, потому что он, к несчастью, несколько лет тому назад с Победоносцевым1 сильно рассорился (все за церковные же вопросы), и хотя, как я слышал, теперь они будто бы несколько примирились, но все-таки непосредственное влияние, повторяю, теперь Филиппов едва ли