Однажды пришло анонимное письмо, автор сообщал, что работает на правительство и хочет помочь чем только сможет. «Знаю, вы презираете несостоятельность правительства и ненавидите, когда власти вмешиваются. Я тоже. Поверьте, я не политик и не бюрократ. Меня, скорее, можно сравнить с ракетой или ружьем. Могу стать для вас оружием и другом».

Прошло несколько недель. Они обменялись еще парой десятков писем. И вот загадочный незнакомец здесь, в заброшенной методистской церкви в городке под названием Доррис, что располагается на границе Калифорнии и Орегона. Именно тут уже два месяца и базируются Американцы. Когда-то Макс верил: можно что-то изменить, посылая письма, раздавая листовки, выступая на ярмарках, проводя демонстрации в Вашингтоне. Но те времена прошли. Теперь Макс верит не в слова, а в дела. В поступки.

И у него около десятка единомышленников. Сейчас они сидят рядом, на церковных скамьях. Бритые головы. Белые рубашки, брюки цвета хаки, начищенные до блеска черные ботинки. Они не матерятся. Не пьют, не курят, не отравляют себя. По нескольку часов в неделю поднимают штанги и крутят педали на велотренажерах, наращивают мускулатуру, выполняют длинные пробежки и практикуются в рукопашном бое. Полезный навык для Призрачных земель. На тыльной стороне ладони у каждого — татуировка в виде серебряной пули.

На стене висит самодельное знамя с надписью «Братство». Тусклый лунный свет отражается в осколках витража в окне, разноцветные стекла в темноте кажутся одинаково синими. На алтаре горит керосиновая лампа, по всей комнате расставлены подсвечники, и помещение освещает дрожащее неверное пламя.

В подвале они пробили шлакобетонную стену и прорыли пятидесятифутовый тоннель, выход из которого располагается по ту сторону забора. Стенки тоннеля укреплены толстыми деревянными брусьями, и через него легко проходят кроссовые мотоциклы.

Еще в подвале есть стол для пинг-понга, а на нем разложены их «орудия перемен»: ружья, мачете, бензопилы, спички, канистры с бензином, утыканные гвоздями бейсбольные биты. Рядом на стене, там, где раньше висело лоскутное одеяло, прибиты скальпы. Пятьдесят, по последним подсчетам. Всевозможных расцветок, но с одинаковой кровавой каймой. Персональное рукоделие Американцев.

Перед ними стоит Высокий Человек в черном костюме и с молитвенно вытянутыми вперед руками. Этакий жуткий священник. Привез боеприпасы: гранаты, «глоки», автоматы M4 и М16, снайперскую винтовку «Хеклер-Кох PSG1» и огромное количество патронов. Они почти час с пыхтением перетаскивали все это добро вниз по лестнице. Он обещал подкинуть еще. Но разумеется, их небольшое соглашение, как он это называет, подразумевает выполнение некоторых условий. Американцы не станут афишировать свое присутствие в Призрачных землях и ни словом не обмолвятся о помощи правительства. За конфиденциальность им, конечно же, будут весьма признательны. И не исключено, что Высокий Человек призовет их на помощь. Если такое случится, они должны будут выполнить его указания. Он пришлет бумажную карту, на которой концентрическими кругами будет обозначена цель. Но опять же, этого может и не произойти. Время покажет.

Высокий Человек медленно и отчетливо выговаривает каждое слово, его баритон напоминает гудение фагота.

— Пока нет нужды волноваться о законности вашего предприятия. Стоит печься лишь о правильности своих поступков. Согласны? Иначе я бы сюда не пришел.

Макс сидит на передней скамье, уперев локти в колени и почти молитвенно сложив ладони.

— Время от времени вы будете нам звонить, — говорит он. — А пока расклад такой: мы продолжаем делать то, что делали. А вы нас прикрываете.

— Вы выполняете очень важную и нужную работу. Я хочу вам помочь.

— И никакого вмешательства со стороны правительства?

— В нынешние мрачные нецивилизованные времена мы сами делаем выбор и показываем свое истинное лицо.

Да уж, лицо у Высокого Человека весьма оригинальное: напоминает размазанную по нагретому асфальту жвачку. Оно одновременно пугает и успокаивает. Успокаивает потому, что по нему сразу все видно. Истинное лицо в полном смысле этого слова. Жить на свете стало бы гораздо проще, если бы все показывали свое истинное лицо. Именно поэтому Максу так нравятся фильмы с участием Джона Уэйна. На злодее черная шляпа, а на герое — белая. И все понятно. Но в жизни кто угодно может оказаться ликаном. Сосед, двоюродный брат, официант в ресторане, девчонка, строящая тебе глазки на почте. Все врут. Скрывают под масками поросшую шерстью суть. Ну теперь их, по крайней мере, согнали в одно место. И оградили забором. В этом смысле возникновение Призрачных земель — это одно из самых лучших событий, случившихся за последнее время. Солдаты разворачивают людей, которые пытаются проникнуть в зону, но если бы спросили Макса, он бы сказал: впустите их, впустите всех желающих, а потом расстреляйте и сожгите дотла.

Он хочет, чтобы Высокий Человек наконец ушел. Оставил им оружие, а сам свалил. Тот вроде бы улыбается, хотя трудно сказать наверняка. И не уходит. Долго и пристально изучает Макса. Не моргая.

— Мы вроде бы уже все обговорили? — спрашивает наконец глава Американцев.

Высокий Человек убирает руки в карманы и напоследок окидывает Макса и его соратников оценивающим взглядом.

— Да. Идите, ребята, и наведите там шороху.

Нил Десаи сверяется с наручными часами: 3.20. Семь часов назад последний раз фыркнул генератор. Светящиеся зеленые цифры постепенно темнеют. Надолго ли еще хватит батареи? Когда время для него, как и для многих других, окончательно остановится? А сколько вообще часов остановилось в момент взрыва? Сколько циферблатов тогда в одно мгновение расплавилось и почернело? Нил надеется, что именно так умерли его жена и дочь — мгновенно. А не угасали медленно и мучительно, как он сам.

До чего же хочется есть. Профессор толком не знает, когда он ел в последний раз. Два дня назад или три? Когда он проглотил последнюю крупинку из своих припасов? Тело пожирает самое себя. Нил застегивает ремень на брюках и ремешок на часах на самые последние дырочки. Живот ввалился, над ним нависают ребра.

Но он здесь не один. Со стола таращится, будто живой, пузырек: Десаи буквально чувствует его присутствие. Он ненавидит этот пузырек. Именно из-за него профессор месяцами не вылезал из лаборатории. Именно из-за него он не засунул себе в рот пистолет и не спустил курок, когда содрогнулась земля и вспыхнуло небо, когда сработала сигнализация и он понял, что именно произошло. Именно из-за этого треклятого пузырька Десаи прячется здесь, под землей, и ждет — ждет непонятно чего. Из-за голода и одиночества мысли все больше путаются.

Всю жизнь его называли умным, но сейчас Нил чувствует себя дураком, тупицей, который не в состоянии со всем покончить. Исцеление Шридеви так долго было смыслом его жизни, он проводил месяцы напролет в лаборатории — ради нее, а не ради человечества или так называемого всеобщего блага, высокой политики. Или после смерти дочери он просто старается себя в этом убедить? Теперь Нил живет ради пузырька, ради вакцины.