запланировал выход «документалки» в эфир, с тем чтобы оценить ее влияние на персонажей. Плюс он хотел сделать эпизод с воссоединением, где Джим и Пэм, которые к тому времени разъехались, вновь обрели бы друг друга.

Уоррен Либерштейн:

– Я помню все немного иначе, хотя если Брент так говорит, то, скорее всего, прав он, потому что именно он много работал над финальным сезоном, а мы с Халстедом присутствовали на шоу лишь три дня в неделю. По моим воспоминаниям, была группа сценаристов, которые хотели разлучить Джима и Пэм, но нравилось это не всем, и последнее слово было за Грегом.

У сценаристов появилась идея о возможном расставании Джима и Пэм в начале сезона, когда у них постепенно нарастает конфликт из-за новой компании Джима, особенно после того, как она узнает, что он соврал ей и вложил туда $ 10 000 из их сбережений. В двенадцатом эпизоде «Лояльность клиента» у них случается большая ссора по телефону, когда Пэм признается, что она не смогла записать танцевальное выступление их дочери. После этого Пэм начинает плакать, и голос по другую сторону камеры спрашивает ее: «Ты в порядке?» Она качает головой и жалуется: «Что я делаю не так, Брайан?» После этого камера отъезжает, и мы видим бум-оператора, который стоит в нескольких шагах от ее стола, и видеооператора рядом с ним. Спустя девять лет в кадр, наконец-то, попадают лица людей, которые делают документальный фильм об их офисе. Бум-оператор подходит к Пэм, чтобы ее успокоить, и просит видеооператора выключить камеру. Очевидно, что он и Пэм испытывают друг к другу симпатию. Бум-оператора зовут Брайан Уиттл.

Брайан Уиттл:

– Брайан – это я, и по сценарию предполагалось, что это буду я. Грег подошел ко мне и сказал: «Мы обсуждали тебя в комнате сценаристов. Мы введем нового персонажа, и мы считаем, что это должен быть ты. Мы проведем пробы, и, может быть, ты сыграешь сам себя». Я сказал: «Вообще-то, у меня нет актерского опыта, но я попробую». У меня были пробы с Дженной, и они попробовали еще много людей. После этого Грег прислал мне очень милый e-mail, где сообщил, что они все-таки решили отдать роль кому-то другому. Но я этого ожидал (роль получил Крис Диамантополос). Однако когда мы снимали говорящую голову, где он представлялся как Брайан Уиттл, а я в этот момент записывал звук, это было очень странно.

Оуэн Элликсон:

– Очень неприятно, когда есть персонаж, названный в честь тебя и на чью роль ты пробовался, но в итоге ты ее не получил. Всегда было ощущение, что для настоящего Брайана Уиттла это очень экзистенциально сложный момент.

Уоррен Либерштейн:

– У нас всегда витала идея, что человек по ту сторону камеры может влюбиться в того, кого он снимает. Потому что съемка – это очень приватный процесс. Если к вам когда-нибудь подключали петличный микрофон, вы понимаете, что все это очень интимно. Так что для нас выглядело логично, что между создателем фильма и его объектом могут возникнуть отношения.

Грег Дэниелс:

– Мне кажется, впервые эта мысль пришла нам в головы где-то в пятом сезоне. Мы накидывали идеи. Думаю, Минди была первой или одной из первых, кто это предложил. Суть состояла в том, чтобы показать любовный треугольник с Джимом и Пэм, несмотря на то что они были родственными душами и вопрос в стиле: «Как ее в принципе может заинтересовать кто-то еще?» был сильно ближе к реальности. Ты, разумеется, размышлял про себя: «Я не поверил бы в такую интригу, если бы мне сейчас представили этого персонажа». Чтобы это сработало, важно было окинуть взглядом всю историю с самого начала. Что, если этот персонаж полутайно присутствовал в офисе все это время, появившись там еще до ее отношений с Джимом, и был тем плечом, на котором она плакала все эти годы? Вот это уже было очень интригующе. Но еще мы полагали, что в пятом сезоне для такой истории не время: «Если мы сломаем четвертую стену сейчас, все будут думать, что это наш последний сезон». Так что мы продолжали это откладывать. Изначально я не был уверен, что мы все-таки это реализуем. Да и в итоге, по сути, между ними ничего не произошло. Просто мы хотели, чтобы зрители немного попереживали, и мне кажется, у нас получилось. Потому что уже в восьмом сезоне были те, кто говорил: «Они с Джимом такие скучные. Они просто проводят все время вместе, и нет никакого волнения. Нам нравилось, когда в их отношениях было напряжение».

Келли Кантли:

– В нашем «документальном» фильме мы всегда придерживались тех правил, которые сами же и установили. И потом вдруг мы решаем: «Окей, а теперь какой-то непонятный парень войдет в кадр и начнет с ней разговаривать. С чего бы документалист снял такое?» В моей голове компромисс сложился так: если уж мы, меняя форму, делаем вид, словно не происходит ничего особенного, надо дать возможность зрителю предположить, будто это брак – дескать, не предназначенный для этого съемочный материал случайно попал в итоговый монтаж.

Халстед Салливан:

– Мы знали, что в какой-то момент мы увидим съемочную группу. Мы пытались показать Джима и Пэм обычными людьми, реальной парой с реальными стрессами, и потому думали: «Что происходит, когда камеры выключаются, а Джим и Пэм ссорятся? И «документалисты», которые уже очень хорошо их знают, ведь они монтируют их жизни, – что происходит, когда они вмешиваются?» Все это родилось из обсуждения темы: «Если уж мы приоткрываем завесу, то почему бы нам не создать, используя это, новую динамику?»

В следующих эпизодах трещина между Джимом и Пэм увеличивается, когда становится понятно, что Брайан увлекся ею после того, как почти десятилетие записывал каждый ее шаг.

Халстед Салливан:

– Мы хотели обращаться с Джимом и Пэм как с реальной парой. Поначалу была дилемма: у них будет идеальный роман как с картинки, чего, скорее всего, нет ни у одной пары в Америке, или они будут реальной парой, с которой можно себя соотносить и которая проходит через все то же, через что проходят и многие другие люди? Мы не хотели оставлять их в идеальном мире, где Джим просто разыгрывает Дуайта, а Пэм вечно сидит на ресепшене. Мы рассуждали так: «Это наш последний сезон. Давайте вернемся в самое сердце нашего шоу и посмотрим, что будет, если подвергнуть это сердце серьезному испытанию».

Оуэн Элликсон:

– Были разговоры о том, что, возможно,