Вопросы о вредительстве в лечебном деле и положении в МГБ были вынесены на обсуждение Президиума ЦК КПСС. Заседание состоялось 1 декабря 1952 г. Судя по дневниковым записям члена Президиума ЦК В. А. Малышева, Сталин говорил: «Чем больше у нас успехов, тем больше враги будут стараться нам вредить. Об этом наши люди забыли под влиянием наших больших успехов, появилось благодушие, ротозейство, зазнайство. Любой еврей-националист – это агент американской разведки. Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США (там можно стать богачом, буржуа и т. д.). Они считают себя обязанными американцам. Среди врачей много евреев-националистов. Неблагополучно в ГПУ [используется одно из старых названий органов МВД и МГБ]. Притупилась бдительность. Они сами признаются, что сидят в навозе, в провале. Надо лечить ГПУ»[1312]. За лечение принялись безотлагательно.

Уже 4 декабря в постановлении ЦК партии «О вредительстве в лечебном деле»[1313] вина за «вражескую группу врачей-отравителей и еврейских националистов» возлагалась на министра здравоохранения СССР Е. И. Смирнова, министра МГБ В. С. Абакумова и начальника Главного управления охраны Н. С. Власика. В записке «О положении в МГБ», составленной по итогам заседания Президиума ЦК от 4 декабря 1952 г., отмечалось, что «партия слишком доверяла и плохо контролировала» его работу и требовалось «решительно покончить с бесконтрольностью в деятельности органов»[1314].

9 января 1953 г. бюро Президиума ЦК обсудило проект сообщения ТАСС об аресте группы «врачей-вредителей». 13 января появилась «хроника ТАСС» о раскрытии органами госбезопасности «террористической группы врачей, ставящих своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского Союза». В числе ее участников были названы девять человек. Шестеро из них были евреями по национальности, трое – русскими. 22 февраля по всем областным управлениям МГБ разослан приказ, предписывавший немедленно уволить из МГБ сотрудников еврейской национальности[1315]. Однако до суда над «врачами-отравителями» дело не дошло. «Дело врачей», по словам Л. М. Кагановича, «пошло на убыль само собой» еще при Сталине[1316].

С 25 февраля 1953 г. в СССР была приглушена антисионистская и антиамериканская риторика. Объяснение видится в публично данном этим днем согласии президента США Эйзенхауэра на встречу со Сталиным. Ранее, 24 декабря 1952 г., он заявил о готовности к возобновлению сотрудничества с Западом и к встрече с президентом Соединенных Штатов в интервью газете «Нью-Йорк таймс»[1317]. Согласие могло быть расценено как поворот США к более реалистичной политике в отношении стран социалистического лагеря, делающий излишним продолжение демонстрации устрашения в отношении прозападнически настроенной еврейской диаспоры этих стран.

Авторы другой версии придают особое значение появлению в «Правде» от 7 февраля 1953 г. фельетона «Простаки и проходимец» и ряда других подобных публикаций в советской прессе первых месяцев 1953 г.[1318], в которых многочисленные персонажи с еврейскими фамилиями представлялись жуликами и стяжателями, а на работу их принимали якобы слишком доверчивые простаки и потерявшие элементарную бдительность люди. Публикации породили волну слухов о предстоящем поголовном выселении евреев в отдаленные края по аналогии с другими наказанными народами. Для прекращения таких слухов якобы ничего не предпринималось. Делалось это якобы для того, чтобы довести антисемитскую истерию до высшей точки, до войны с Западом. «Планировалась Отечественная, Священная война – под знакомыми, понятными лозунгами: сокрушить всемирное зло (капитализм) и его агентов (международное еврейство)», – пишет Э. С. Радзинский[1319]. Со смертью Сталина такой то ли замысел, то ли домысел оказался нереализованным.

В конце 1952 г. Сталин подобрал достойного, с его точки зрения, преемника на должность председателя Совета Министров СССР. Выбор пал на сравнительно молодого первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии П. К. Пономаренко (член ЦК с 1939 г., член секретариата ЦК с июля 1948 г., член Президиума ЦК с 16 октября 1952 г.). У этой версии есть серьезное подтверждение свидетельствами высокопоставленных в прошлом официальных лиц. Например, И. А. Бенедиктов (член ЦК с 1939 г., в 1946–1957 гг. министр земледелия/сельского хозяйства/совхозов СССР) в интервью корреспонденту Гостелерадио утверждал: «Документ о назначении П. К. Пономаренко Председателем Совета Министров СССР был завизирован уже несколькими членами Политбюро, и только смерть Сталина помешала выполнению его воли»[1320]. А. И. Лукьянов (Председатель Верховного Совета СССР в 1990–1991 гг. а ранее, в 1985–1987 гг. заведующий общим отделом ЦК и секретарь ЦК в 1987–1988 гг.), имел возможность получить на этот счет прямое свидетельство от многих других официальных лиц. По его словам, «за несколько дней до смерти Сталина с его ведома была подготовлена записка с предложением о назначении Председателем Совета Министров СССР Пономаренко П. К. вместо настаивавшего на своей отставке Сталина ввиду надвигавшейся на него старости, о чем он официально поднимал вопрос на октябрьском Пленуме ЦК КПСС… Этот проект был уже завизирован почти всеми первыми лицами, за исключением Берии, Маленкова, Хрущева и Булганина… Обсудить проект Постановления предполагалось на заседании Президиума ЦК… 2 марта». Именно названная четверка сделала все, чтобы не допустить принятия решения. В этой связи не случайной кажется и смерть Сталина за день до созыва заседания[1321].

Можно сказать, что это было четвертое из наиболее крупных политических поражений Сталина за годы его правления, когда соратники не позволяли ему провести в жизнь задуманные решения. Первым из таких поражений было неприятие сталинского плана автономизации (октябрь 1922), вторым – отказ от предлагавшегося перехода к альтернативности на выборах в Верховный Совет СССР (октябрь 1937), третьим – отказ Политбюро предложить Январскому (1944) пленуму ЦК принять постановление о том, чтобы ограничить деятельность компартии вопросами агитации и пропаганды и подбором кадров. Четвертое – неприятие Политбюро сталинского плана радикальных изменений в руководстве страной после XIX съезда партии и назначения Пономаренко председателем Совмина СССР. Четвертое поражение закончилось смертью Сталина. Упущенные с этими поражениями возможности могли кардинально изменить развитие Советского государства и общества.

Смерть Сталина и передел власти

Ранним утром 1 марта 1953 г. вскоре после отъезда Маленкова, Берия, Хрущева и Булганина, приглашенных к Сталину накануне вечером в Кунцево и, видимо, обсуждавших вопросы предстоящих изменений в высших органах власти СССР, хозяина дачи сразил удар. Впавшего в беспамятство вождя первым увидел сотрудник охраны П. В. Лозгачев, когда в 22.30 вошел в малую столовую с доставленной из города почтой.

Диагноз допущенных к нему утром 2 марта главного терапевта Минздрава СССР профессора П. Е. Лукомского, академиков АМН А. Л. Мясникова, Е. М. Тареева и других был установлен быстро: инсульт с кровоизлиянием в мозг. 3 марта врачам стало ясно, что смерть неизбежна. По радио передали правительственное сообщение о болезни Председателя Совета Министров СССР и секретаря Центрального Комитета КПСС. 5 марта в 21 час 50 минут Сталин умер[1322]. Миллионы советских людей были искренне опечалены утратой, другие связывали с ней и надежды на лучшую жизнь.

С этой