Фея, напевая свою песенку, облетела вокруг комнаты. Потомона легко опустилась в протянутые ладони Сефрении, все еще трепеща крылышками.Сефрения повернулась к трясущемуся от страха врачу.

— Не правда ли, она прекрасна? Вы можете подержать ее,если захотите, только опасайтесь ее жала, — Сефрения указала на крошечнуюрапиру в руке феи.

Тэньин отпрянул, пряча руки за спину.

— Как вы это сделали? — спросил он дрожащимголосом.

— А вы не можете этого сделать? Тогда обвинения противвас действительно лживы. Это же очень простое заклинание, просто детское.

— Ну, теперь вы убедились, что у нас не случаетсяприступов дурноты при виде проявлений магии? — спросил Спархок. — Снами вы можете говорить спокойно, не опасаясь быть выданным Эрашаму или егопсам.

Тэньин крепко стиснул зубы, продолжая таращиться на фею, всестоящую на руке Сефрении, трепеща крылышками.

— Ну не будьте же так скучны, доктор! — произнеслаСефрения. — Расскажите же нам, как вы вылечили королевского брата, и мыотправимся своей дорогой.

Тэньин потихоньку попятился от нее.

— Боюсь, дорогой брат, мы попросту теряем здесь время.Этот добрый доктор не хочет нам ничего рассказать, — она подняларуку. — Лети, сестричка! — воскликнула Сефрения, и крошечное созданиеспорхнуло с ее руки. — Ну так мы пойдем, Тэньин, — сказала она.

Спархок попытался возражать, но Сефрения просто взяла его заруку и направилась к двери.

— А что вы собираетесь делать с этим? — завопилТэньин, указывая на кружащую по комнате фею.

— Что? Да ничего, доктор, ей здесь хорошо. Кормите еесахаром и поставьте ей маленькое блюдечко воды, а в благодарность она будетпеть для вас. Однако не пытайтесь поймать ее, она может рассердиться.

— Но вы не можете оставить ее здесь! — в отчаяниивскричал доктор. — Если ее здесь кто-нибудь увидит, меня сожгут на костреза колдовство.

— Он видит самую суть вещей, — сказала СефренияСпархоку.

— Ум ученого, — усмехнулся Спархок. — Ну такмы идем?

— Погодите! — крикнул Тэньин.

— Вы хотите сказать нам что-то еще, доктор? —мягко спросила Сефрения.

— Хорошо, хорошо! Но вы должны поклясться, что никомуне скажете.

— Конечно, доктор, мы обещаем вам, на наши уста ляжетпечать молчания.

Тэньин глубоко вздохнул и подбежал к занавешенной двери,дабы убедиться, что их никто не подслушивает. Потом повернулся, и, отведя их вдальний угол, заговорил шепотом.

— Дарестин так ядовит, что нет никакого естественного,природного противоядия.

— То же сказал нам и Волди, — заметил Спархок.

— Но вы обратили внимание, я сказал — нет природногопротивоядия? Несколько лет назад, во время своих ученых штудий, я набрел наодну прелюбопытную книгу. Она очень старая, написана еще в доэшандистскиевремена, когда еще не было всех этих запретов. Оказалось, что древние целителиздесь в Рендоре знали и пользовались магией. Иногда это помогало, иногда — нет,но они использовали некоторые удивительные лекарства. Но во всем этом есть однообщее — существуют некоторые предметы, обладающие огромной силой. Старинныецелители использовали эти вещи для излечения своих пациентов.

— Я понимаю, — сказала Сефрения. — Истирикские целители поступают так же.

— Эта практика была весьма распространена в ТамульскойИмперии в далеких даресийских землях, но в Эозии она пришла в немилость.Эозийские врачи предпочитают научные методы. Конечно, с одной стороны, онибольше заслуживают доверия, да и эленийцы всегда с подозрением относились кмагии. Но дарестин настолько сильный яд, что не одно из естественныхпротивоядий на него не действует. Магические предметы — единственный способлечения.

— А что использовали вы? — спросила Сефрения.

— Это был неграненый самоцвет особого, необычногоцвета. Я думаю, что он пришел из Даресии, и тамульские боги наделили его своиммогуществом, хотя я и не уверен в этом.

— И где теперь этот самоцвет? — нетерпеливоспросил Спархок.

— Боюсь, что теперь он потерян навсегда. Я должен былрастереть его в пудру и смешать с вином, чтобы вылечить королевских родственников.

— Вы идиот! — взорвалась Сефрения. — Кто жетак использует магические предметы? Его нужно было просто приложить к телубольного и призвать к его могуществу.

— Я всего лишь врач, мадам, — с достоинствомответил Тэньин. — Я не могу превращать насекомых в фей, или летать, илипроизносить заклинания. Но я знаю — мой пациент должен принимать лекарствовнутрь.

— Вы разрушили камень, который мог вылечить тысячи, длянескольких человек, — воскликнула Сефрения, силясь справиться с овладевшимею гневом. — А есть еще какие-нибудь такие же предметы?

— Есть еще несколько, — пожал плечамидоктор. — К примеру, копье в тамульском императорском дворце, несколькоколец в Земохе, да что-то я сомневаюсь, чтоб они были пригодны для лекарства.Ходят слухи, что в Пелозии есть какой-то драгоценный браслет, но слухи естьслухи, сами понимаете. Рассказывают еще об огромной силе меча короля островаМифриум, но Мифриум поглотила морская пучина еще в незапамятные времена.Говорят, что в Стирикуме есть несколько магических жезлов из дерева.

— Вот это уж точно сказки, — фыркнулаСефрения, — дерево слишком недолговечно для такой силы. Есть что-то еще?

— Ну, разве что самоцвет, венчавший талесийскую корону,но она потеряна еще во времена вторжения земохцев. — Тэньин нахмурился: —Не знаю, поможет ли это вам, но у Эрашама есть какой-то талисман, онутверждает, что это вроде самая могущественная вещь в мире. Сам я его никогдане видел, да и Эрашам немного слабоват на голову, и опять же, вряд ли вамудастся как-нибудь раздобыть у него эту штуку.

— Что ж, спасибо за искренность, — сказалаСефрения, набрасывая покрывало на лицо. — Не бойтесь, мы будем хранитьвашу тайну. — Она взглянула на свою руку, — вам бы стоило перевязатьменя — это удовлетворит любопытных.

— Чудесная мысль, мадам, — слегка оживился Тэньини вытащил откуда-то пару гладких дощечек и длинный кусок чистого полотна.

— Хотите дружеский совет, Тэньин? — обратилсяСпархок к занятому перевязкой доктору.

— Я слушаю вас.