— какой-то мой далёкий родственник моих предков — про которого я не знаю?

— Как звать-то тебя, служивый?

— Ваня, я…

Вспомнился советский мультфильм про Бабу Ягу, белых лебедей и технически подкованного пионера:

— «Ваня»? Ивашка, значит… Будешь ты, Ивашка — под простоквашку.

Шмыгает носом обиженно, но не отходит. Ладно, хорошо…

— Как не «болеть»? Понедельник — день тяжёлый…

— Выпить со мной не хочешь? — смотрит почти умоляюще, — заодно и подлечимся…

Делаю предположение:

— В смысле — угощаешь на мои деньги?

Кивает, трясущейся головой:

— Ну, да! Я знаю, где достать «лекарство», а ты за него заплатишь… Всё честно!

Стало несколько любопытно и, якобы терзаясь сомнениями:

— Не дорого? А то, знаешь ли — я пока не сплю с дочерью нэпмана.

Машет головой:

— Дешевле только даром!

— Ну тогда пошли, болезный…

Подходим к уличному торговцу в ближайшей подворотне и, за горстку тёртых медяков из моей ладошки — что остались сдачей после поездок на дребезжащем питерском трамвае, тот достал из стоящей на земле корзинки бутылку квасу и флакон из-под какого-то одеколона, полный фиолетовой жидкости. Фиг его знает, что это — спирт-денатурат, растворитель или ещё что… Налил в большую кружку квас, добавил «жидкости» и хорошо взболтнул — попав вонючими брызгами мне в лицо.

Протягивает:

— На, пей!

Я служивому:

— Только после тебя!

— Благодарствую, товарищ!

«Ивашка под простоквашку», крякнув пьёт — краснеет, долго-мучительно кашляет и наконец — матерным матом материт торговца. Тот, привычно пожав плечами:

— Я тебе мою ханжу насильно в рот не заливал! Я даже не звал тебя — ты сам пришёл. Ну а раз пришёл — пей и не лайся!

Однако, Ивашка уже повеселел, перестал кашлять и ругаться и, вопросительно смотрит на меня.

— Ну и как? — спрашиваю.

— Не хвалю! Рвёт с неё.

Торговец, со всей искренностью на которую способен возмущается:

— Ты посмотри, какой привередливый пьяница нонче пошёл⁈ Да, за такие гроши — походи по рынку, поторгуйся — попробуй чё лучше себе найди!

Служивый, не слушая его — протягивает мне кружку:

— Теперь ты пей, товарищ.

Отмахиваюсь:

— Что-то мне уж и не хочется — отпустило должно быть… Допивай сам!

Того, два раза упрашивать не пришлось:

— Ну, как знаешь.

Не дожидаясь пока он снова прокашляется, удаляюсь прочь…

* * *

Однако, настоящим бедствием для Ленинграда — да и всей Советской России в целом, были отнюдь не наркотики.

Это так — на любителя!

На отмену «сухого закона», введённого последним российским Недержанцем по случаю военного времени, большевики надо им отдать должное, долго не шли — даже несмотря на очевидную громадную финансовую выгоду от монопольно-государственной продажи крепкого алкоголя. Наоборот, они подтвердили его своим знаменитым «Постановлением СНК РСФСР от 19 декабря 1919 года», за нарушение которого — виновные могли подвергнуться лишению свободы с принудительными работами на срок не менее одного года.

Однако, как испокон веков на Руси заведено: «суровость закона — нивелируется необязательностью их выполнения».

Короче, на это «постановление» — население дружно забило…

Гвоздь!

В сельской местности процветало самогоноварение, а в городах самое широкое распространение получили разнообразные алкогольные суррогаты — так называемая «ханжа». В ход также шёл одеколон, медицинский спирт «по рецепту врача» из аптек и даже…

Формалин из банок с заспиртованными экспонатами!

Да, да… Был случай, когда бравые красноармейцы на экскурсии в музее — вылакали всю жидкость из банок с экзотическими лягухими.

* * *

— Слышь, товарищ!

Блин, я думал он — залил ханжой свои «горящие трубы», да отстал.

Оборачиваюсь:

— Чего тебе, служивый?

— А пойдём гулять в «Живопырку»!

— А это ещё куда?

— При буржуях «Баром» звали, а теперь там наши гуляют… Пойдём, а⁈

— Маркс с тобой! Пойдём, Ивашка.

Шли мы долго… По дороге, узнал что он — деревенский из Псковщины, но призывался из Питера где работал на заводе, с пятницы как уже в «самоходе», а этой осенью дембельнётся.

— Нонча в армии служится хорошо — не то, что при Царском режиме… «Шкуры» не муштрой донимают, офицерьё руки не распускают, читать-писать вот научили…

— А ещё чему учат?

Пожимает плечами:

— Политинформации, вот читали, лекции… Кино показывали, по музеям водили и показывали — как до Революции жили цари, баре, да прочие буржуи.

Понятно.

— Дезертирство тебе не впаяют?

— Да, что ты… — пренебрежительно отмахивается, — не в первый раз!

Следующий вопрос:

— Давно пьёшь, Ивашка?

— Да, как себя помню!

— А ваши заводские?

— Да кто как. Кто-то две бутылки в день вылакает и за трезвого слывёт, а кто-то — месяц не пьёт, а как получка — неделю не просыхает.

— Завязать… Бросить пить не пробовал?

Совершенно искренне недоумевает:

— А зачем? Да и ребята не поймут — долго на заводе не продержишься… Ведь, жизнь рабочего человека какая? Устроился на работу — должен «спрыснуть» блузу (рабочую спецовку). Получил первый получку — должен её обязательно пропить. Хочешь получить новый инструмент — надо поставить мастеру магарыч. Хочешь перейти на другой станок… Ну, сам понимаешь! А ещё установление выработки, расценок… Нет, пить не бросишь.

* * *

Но вот, за таким — крайне содержательным разговором, наконец пришли в «Живопырку». Кажется, здесь раньше был кондитерская — вон ещё вывеска ржавая уцелела.

Ещё на входе в заведение появился вопрос:

— Ивашка! Это чё за херня?

С немалой гордостью:

— Это наш «жац-банд»!

— Хм… Извини, что сам не догадался.

Заходим… Сквозь грохот оркестра слышатся идиотски-рыгочащие звуки, издаваемые сидящими за столиками лицами, самого мрачно-пропойного вида. Меж столиками бродили женщины — то ли шлюхи, то ли официантки.

Грязь, мусор…

Заметив троих матросов пробирающихся через зал, я заполошно вдруг вспомнил про свой «незарегистрированный» ствол:

— Слушай, служивый… Кажись это патруль, а ты в форме. Не заметут?

— Нет, эти не наши. Эти просто гуляют и вообще — флотские наших не трогают, а мы — их.

Блин, в мои времена было наоборот!

В большом сибирском городе, близ которого дислоцировался наш кадрированный танковый полк — «летуны» вылавливали «краснопёрых» (ВВ-эшников), а те — «летунов» и курсантов-связистов из училища связи. И все вместе — стройбатовцев.

— И что они здесь делают? Разве военнослужащим разрешено быть в подобных заведениях?

— У нас ведь не старая армия. У нас, в Красной Армии — разрешено в неслужебные часы, куда