трансмиссии, взбираясь по внешнему корпусу. Юноша поскользнулся, ухватился за перекладины, чуть не выронив взрывчатку.

– Лотос должен цвести! – Дружный крик эхом прозвенел в нутре Землекрушителя.

Боги, как они привыкли следовать за кем-то.

Кин покачал головой.

И никто не задумывается, куда может привести это тупое согласие…

– Всем занять боевые посты! – воскликнул Кенсай.

Воздуховод под животом у Кина задрожал, взревели двигатели, и Землекрушитель продолжил смертельный марш. Громоподобный ритм поступи гиганта молотом отдавался в черепе Кина, а вибрации угрожали сбросить Синдзи с насеста.

ДУМ. ДУМ. ДУМ. ДУМ. КОНЕЦ. СВЕТА. КОНЕЦ. СВЕТА.

Сятеи поспешили вернуться на свои посты, застрекотали, переговариваясь, мехабаки, засветились во мраке кроваво-красные глаза. Вонь горящей чи стала невыносимой – химическая вонь, напоминающая запах масла и пылающих цветов. Кин прищурился и сквозь дымку различил, как Синдзи взобрался на корпус коробки передач, уставившись вниз, на обнажившееся месиво из шестеренок и железных зубьев.

Он не мог просто взять и бросить туда бомбу – шестерни превратили бы ее в порошок, не приведя заряд в действие. Синдзи наклонился в щель, зацепившись ногами за перекладины лестницы, пока искал место, где взрывчатка могла бы нанести наибольший ущерб.

Кин тихо выругался, увидев, как к транспортному отсеку приближается мастер-политехник. Если бы он поднял взгляд, то обнаружил бы ноги Синдзи, зацепившиеся за перекладины лестницы, бледные, как у какой-нибудь девицы Кицунэ.

Поторопись, черт возьми…

Пот застилал Кину глаза, а эхо шагов Землекрушителя добавляло боли. Он целился в затылок мастеру-политехнику, но железомёт в израненных руках подрагивал.

Невозможно подать Синдзи сигнал, не привлекая к себе внимания.

Невозможно предупредить, что к нему приближается гильдиец. Синдзи сунул взрывчатку между распорной пластиной и прокладкой самой нижней передачи и подтянулся назад. Вытирая пот со лба, увидел проходящего политехника, застыв неподвижно, как статуя в садах сёгуна. Если он не издаст ни звука и не пошевелится, возможно, мастер его и не заметит…

– Именем Первого Бутона!

Крик донесся с мостика над головой Синдзи. Там стоял еще один мастер-политехник, налитые кровью глаза горели, не отрываясь от почти обнаженного юноши.

Первый мастер поднял голову и уставился на Синдзи.

– Саботажники! – закричал он. – Они здесь! Бейте тревогу!

У Кина перехватило дыхание, палец лежал на спусковом крючке.

Сжать. Крепче.

Плавая в огне, она стояла одной ногой в обоих мирах, с широко открытыми глазами.

Юкико видела всех до единого. Чувствовала их ярость и ненависть. В белоснежных одеждах, с пеплом на лицах. Слуги великого Йоритомо-но-мии. Последние из элиты. Убийцы, и теперь единственная цель их жизни – ее смерть.

Буруу приземлился на лоцманскую палубу «Почетной смерти», среди щепок и разбитых досок, порванных канатов и такелажа. Перед ними был Хиро, одна рука из холодного железа, другая, окровавленная, свисала вдоль тела.

Элита услышала шум. Каждый воин повернулся лицом к Буруу и Юкико. Мужчины воинственно закричали. Обнажили мечи. Включили их. И время словно замедлило свой ход.

«Почетная смерть» теряла высоту вместе с водородом, рвавшимся из воздушного шара. Юкико оглядела палубы, доски, залитые кровью и заваленные телами. Самураи Кицунэ, облакоходы и элита. Все храбры по-своему. И каждый борется за свою истину и веру по какой-то особой причине. И какая-то часть Юкико хотела отнестись к этому с пониманием, осознать, что все они – почти одинаковые, значит, разница между ними не столь уж велика.

Ведь и Даичи когда-то был таким же, как эти люди. Да и они, вероятно, находятся лишь в шаге от того, чтобы увидеть мир таким, каким однажды увидел его Даичи.

И вдруг взгляд Юкико упал на девушку. Она лежала, скорчившись, в красной луже у перил. Темные волосы будто обрублены, бледная кожа стала еще белее, губы, словно ужаленные пчелами, приоткрылись, приготовившись вздохнуть. Однако она не дышала. И не двигалась. Она вообще была ничем.

– Мичи…

Нет, это чересчур.

Слишком много потерь. И смертей. Сколько же у нее отняли… И если бы сейчас Юкико перенеслась в древнюю легенду и оказалась бы великим героем, благородной Танцующей с бурей, как Кицунэ-но-Акира или Тора Такехико, она, наверное, отыскала бы в душе нечто, за что можно уцепиться.

Это была бы глава, в которой Юкико нашла бы в себе силы проявить милосердие, ухватиться за Бусидо, за честь или за знание, ведь в целом эти понятия не так уж сильно отличаются друг от друга. И в каждом заключена какая-то правда.

Но, к сожалению, Юкико – не персонаж древней легенды. Если бы она являлась прославленным героем, Мичи не была бы мертва. Как и Акихито. И Аиша, и Касуми, и отец. Она бы спасла их.

Она могла бы спасти всех. Если бы была Танцующей бурей из прошлого.

Но только если.

– Нет, – выдохнула Юкико и потянулась в Кеннинг, в пламя, где корчились драконы, цунами, огонь и наводнение.

И она коснулась разума каждого мужчины, собиравшегося напасть на нее. Лица воинов искажала ненависть. Она тянулась к ним, обволакивая собой. Руки вытянуты, пальцы манят к себе. И они шли к ней. С мечами на изготовку. Изрыгая проклятия. Готовясь к убийству.

Она зажмурилась. Сжала кулаки.

А мужчины схватились за виски. Из глаз потекла кровь.

А потом они повалились на палубу.

Самураи, морские пехотинцы и облакоходы. Молодые и старые. Которые минуту назад жили и дышали, уже ни о чем не думали. Она уничтожила каждого, кто жаждал убить ее, но в итоге погиб сам.

Она опустошила палубу, уничтожив всех. Кроме одного.

Эти глаза, которые прежде завораживали ее, теперь блестели, как плоское полированное стекло. Лицо покрыто белой коркой цвета смерти: ее отца завернули в ткань такого же цвета, прежде чем разожгли погребальный костер.

В такую же ткань завернули бы Акихито и Мичи… если бы у живых сейчас была такая возможность.

ДУМ. ДУМ. ДУМ. ДУМ. КОНЕЦ. СВЕТА. КОНЕЦ. СВЕТА.

– Ты убил ее, – проговорила Юкико.

– Не я. – Хиро содрогнулся, увидев, во что она превратила элитных бойцов. – Мои люди.

Юкико узрела смерть Мичи в его сознании, сопровождавшуюся чем-то похожим на сожаление. И шагнула к нему, а взгляд Хиро переместился на ее живот, мягкий изгиб которого поднимался под защитой из железных полос. Буруу взревел, и от рыка грозового тигра затряслась палуба.

ОН ЗНАЕТ.

– Мичи рассказала тебе. О них.

– Хай.

– Значит, теперь ты в курсе.

– Да.

Юкико мысленно потянулась к Хиро, проникая в него, просто давая понять, что она здесь.

Юноша подавил вздох, глаза его распахнулись, когда Юкико в Кеннинге ущипнула его.

Но пока рано.

Буруу зарычал, низко, утробно, создав стену огня у Юкико за спиной.

ПРИКОНЧИ ЕГО.

Скоро.

ПОКА ТЫ НАСЛАЖДАЕШЬСЯ МОМЕНТОМ, ЗЕМЛЕКРУШИТЕЛЬ ТОПАЕТ ДАЛЬШЕ.

Мы не в состоянии остановить Землекрушителя, Буруу.