— Ты прекрасен, — выдохнула она.

— И ты тоже, — откликнулся он, так тихо, что она едва его расслышала.

Они вместе опустились на кровать и легли бок о бок, возбужденные и в то же время погруженные в мирную дрему. Его бледная кожа отсвечивала на фоне ее смуглого, плотного, твердо очерченного тела, жесткие темные волосы завивались кольцами на белой груди, сгущаясь книзу и образуя кустик между ногами. Она задышала чаще, и кожа ее слегка покраснела. Встав на колени, он принялся покрывать ее поцелуями, захватывая губами то одну, то другую грудь, впиваясь в соски, довел ее почти до экстаза и тут откинулся. Она взяла его голову в руки и прижала лицом к набухающим округлостям своего тела, ощущая твердость подбородка на гладкой, тонкой, как бумажная салфетка, коже и сдавленно постанывая от наслаждения.

Искусно целуя и поглаживая ее, он постепенно спускался вниз, достигнув в конце концов шелковистого кустика между ногами, увлажнившегося при его прикосновении. Он мягко раздвинул вульву и захватил губами клитор, прижимаясь и облизывая его, пока она не начала, охваченная страстью, извиваться под его тяжестью.

— Еще, еще, — стонала она, вновь и вновь повторяя его имя.

Чувства его обострились до предела, и желал он только одного — доставить ей наслаждение. Он чувствовал, что она вот-вот изойдет, о себе он не думал и хотел лишь увидеть, как она выглядит, когда кончает. Но в решающий момент она вдруг напряглась и с силой оттолкнула его.

— Маленький мой, маленький, — сказала она хрипло, — только с тобой вместе.

Склонившись над кроватью, она прижалась к нему и впилась губами, проводя языком по небу так, что у него голова закружилась от наслаждения. Затем она стала на колени и припала к его бедрам, взяв обеими руками член и мягко проводя пальчиками по всей длине. Он был не обрезан. Она наклонилась еще ниже и захватила губами крайнюю плоть, поводя по ней языком, пока он не закричал от удовольствия. Смеясь, она все повторяла и повторяла свои ласки, а он снова захватил ее груди и теперь уже грубовато мял соски пальцами.

Чувствуя, как нарастает в нем желание, она ускорила движения, живо соскользнула с него и, повернувшись лицом вниз, прижала его руки к своим коленям. Наслаждаясь его мужественностью, она целовала его содрогающийся член, зарылась лицом в волосы над ним, вдыхая божественный запах. Мошонка у него напряглась под ее пальцами. При легких, дрожащих поцелуях губы ее то смыкались, то раскрывались, успокаивая и одновременно возбуждая.

Открыв глаза, Джейк увидел над собой влажную вульву, дразняще покачивающуюся вверх-вниз. Едва владея собой, он потянулся к ней языком, почти промахнулся. В конце концов терпеть стало невозможно. Приподняв Стефани, он обхватил округлые ляжки, опрокинул ее на спину и изо всех сил впился ей в губы. Она выскользнула из-под него, как рыбка, и легла рядом.

— Джейк, я кончаю, — пробормотала она, и глаза ее горели ненасытным желанием. — Пожалуйста, милый, возьми меня скорее.

Он почувствовал, как весь наполняется восторгом обладания. Тихо, как опытный любовник, он раздвинул ей ноги и возлег на нее, не испытывая поначалу никакого желания начинать ритмические движения, настолько он был полон ею. Но Стефани уже подняла ноги, и круговыми движениями все глубже и глубже всасывала его в себя. Ее настойчивость передалась и ему, и долгими равномерными движениями он проникал вглубь, пока наконец она, то постанывая, то вскрикивая от восторга, колотя его по плечам сжатыми кулаками, не кончила.

И еще, и еще — раз за разом. Он был нежным, но и безжалостным, не знающим снисхождения любовником, достаточно умелым, чтобы задержать собственный оргазм. Она была ошеломлена, пресыщена, не помнила себя от наслаждения.

— Довольно? — прошептал он наконец.

— О да, довольно, довольно, — закричала она, вцепившись в него в последнем содрогании. И тогда он тоже кончил с протяжным стоном.

После всего этого и говорить было почти не о чем, а если и было — то о печальном. Но когда она, обняв его на прощание, выскользнула из комнаты, оба знали, что горечь сменилась пониманием, а боль и ненависть растворились в простом акте любви.

Высоко на утесе Эдем дрожал на зимнем ветру. Увядающее очарование осени давно уже сменилось промозглым и унылым июнем. Сад выглядел холодным и мертвым, цветы и ароматы оставили по себе лишь слабую память. В воздухе висела изморось, оседающая на остатках листвы и впитывающаяся в оголившуюся землю. С океана набегал тяжелый туман. Свиваясь кольцами и образуя непроницаемое белое одеяло, он обволакивал дом и полностью скрывал весь Эдем от постороннего взгляда. Только грустный крик чаек нарушал мрачную тишину.

Но внутри дома кипела жизнь. Из столовой доносились взрывы веселого смеха, которым встречали старые привычные шутки.

— «Умирать, мой милый доктор? — сказал он мне. Дэн хихикнул. — Вот уж чего я не собираюсь делать!»

С любовной снисходительностью Стефани отметила, как он смеется собственной шутке; затем обвела глазами стол. Отдавая должное остаткам превосходного обеда, тут сидели Билл и Рина, Касси и Деннис, Сара и Том. «Семейная трапеза, — удовлетворенно подумала она. — Моя семья».

— Расскажи еще что-нибудь, Дэн, — попросила Рина.

— Нет, нет, не надо настаивать, — бурно запротестовал Деннис. — Для анекдотчика он слишком хороший врач.

— Ты слышишь, Стефи, — притворился оскорбленным Дэн. — Твой сын снова позволяет себе фамильярничать со старшими.

— Не волнуйтесь, — вступила Касси, беря Денниса за руку. — Я возьмусь за него!

Стефани весело рассмеялась:

— Это уж точно, Касси, и во вред ему это не пойдет.

— Никому из них не пойдет во вред, — сухо сказала Рина. — Посмотрите хоть на Билла. Только вышел из больницы, а уже воображает, что он Кинг Конг. Ну как мне вытащить его с верхнего этажа «Харпер майнинг», где он целыми днями старается оборать невинных прохожих?

— Все будет нормально, мама, — Том склонился к ней через стол. — Между нами говоря, мы со Стефани проследим, чтобы он не перерабатывал.

— Перерабатывал? — зарычал Билл. — Хуже, если я буду недорабатывать. В этой больнице я едва не загнулся от скуки. Когда меня выписали, это был счастливейший день в моей жизни.

— Для меня это тоже был удачный день, Билл, — сказала Стефани, ласково улыбаясь. — Как и для всей компании.

— Кое на что еще способен, а? — заметил явно польщенный старик.

— Билл, ты превосходишь самого себя. В последние несколько недель у нас просто фантастический оборот.

— Мама, мы же договорились, — засмеялась Сара. — Никаких разговоров о деле. Скажи ей хоть ты, Дэн.

— Сказать ей? — усмехнулся тот. — Никто не может сказать Стефани Харпер, что ей делать. Да и к тому же, — он улыбнулся ей через стол, — я привык к делам. Пришлось научиться. Как и тебе придется, если ты, конечно, не раздумаешь выйти за этого сорванца! — Он указал на Тома, который поспешил принять это определение как комплимент, хотя с внешней стороны все свидетельствовало об обратном.