— Лин тебя защищала. И сейчас ты рушишь всё, что было между нами.

— Между тобой и ей, Янлин. Между мной и Лин уже давно ничего нет. Можешь мечтать сколько угодно о том, что всё станет как и прежде, но она сама этого не хочет, потому что Лин мало того, что упрямая как коза, так ещё и дура.

— Какая же ты иногда сволочь, Пейжи.

— Я сволочь? — в её голосе, несмотря на непроницаемое, неживое лицо, проскакивала злость. — А ты здесь ни при чём? Ах да, ты же всегда ни при чём. Прости, я забыла твоё жизненное кредо.

— Кто мне это говорит? — неожиданно улыбнулась Янлин. — Та, что всегда забивается в угол и плачет? Если ты думаешь, что нацепила эту маску невозмутимости и неприступности, то никто не узнает о том, кто ты на самом деле? Ноющая, вечно жалующаяся на жизнь сопливая девчонка, которая слезами и соплями добилась уровня Расцвета?

— Но я добилась его, я добилась мастерства в фехтовании упорством, когда ты сдалась при первой же проблеме и нашла путь попроще… — её голос был наполнен презрением. — Мастер печатей… пф-ф-ф…

Теперь её невозмутимое лицо было наполнено злобой, презрением и обидой до слёз. Вкупе с попыткой сохранить бесстрастное лицо выглядело это жутко.

— Мой путь не менее сложен, чем твои жалкие махания куском железа. Лин куда менее талантлива, чем ты, но упорством добилась даже большего. А теперь, обдумывая этот факт, можешь пойти и поплакать в свой зал медитации, как ты обычно делаешь при любой маломальской неудаче.

Они стояли друг напротив друга, готовые не только наговорить друг другу много чего, но и пустить в ход силу, что было запрещено за пределами площадок.

Наконец Пейжи вздохнула.

— Я не ищу с тобой ссоры, Янлин. Я виновата перед тобой за слова о тебе и твоём мастерстве. Это ложь, чтобы сделать тебе больно. Мне хотелось бы забрать свои слова обратно, — она слегка склонила голову, приложив ладонь к кулаку.

— Прости меня тоже, — приложила кулак к ладони, слегка склонившись, Янлин. — Просто мне неприятно было узнать, что ты её обманула.

— К сожалению, всё, что было, уже в прошлом. Теперь она для меня не более, чем посторонний человек. И мне бы хотелось, чтобы ты смирилась с этим фактом.

* * *

— Блин, а я надеялся, что они подерутся… — вздохнула моя говнистая душа, когда Люнь пересказала мне произошедшее на улице. Они негромко разговаривали, поэтому мне особо слышно ничего не было, но вот моя призрачная подруга…

— К чему бы это привело? — спросила Люнь, повиснув около меня.

— Ну они бы забыли про меня, скорее всего.

— Или та спокойная девушка взялась бы за тебя втройне, чтобы отыграться.

— Ну и так может быть. Проблема в том, что здесь не подгадаешь, как всё пойдёт, — пожал я плечами. — Могла забыть обо мне, могла залупиться ещё сильнее. Как карта ляжет.

А зная удачу, он как не ляжет, всё равно всё будет через задницу. С этим вообще сложно: люди не физика — это там можно просчитать всё, а здесь сегодня у неё хорошее настроение, а завтра будет жаждать крови, и на что попадёшь, так и будет.

— Так это правда? — сразу подлетела Люнь.

— Насчёт чего?

— Ну, насчёт любви учителя и ученика, — слегка мечтательным голосом спросила она.

— Конечно нет.

Люнь аж погрустнела.

— Блин, а я-то надеялась…

— Но зато меня вроде как трогать не будут, — улёгся я на кровать.

— Подвинься, — начала меня нагло теснить Люнь.

— Да ты вообще сама наглость! — возмутился я. — Твоё место под кроватью.

— А кто тебе помогал?! — надула она щёки. — Кто подсказывал тебе про противника сзади?! А кто подслушивал чужие разговоры?!

— Так ты… хотя ладно, чёрт с тобой… — я подвинулся, уступив ей кусок кровати, — пристраивайся. Только одеяло не отдам, сразу говорю.

— Ну это просто за гранью добра и зла… — пробормотала Люнь, но спорить не стала, подтолкнув меня поближе к стенке.

Уместились, замолчали, подумали немного.

Нам понравилось, и подумали ещё немного.

— А почему ты просто не признался? — спросила наконец Люнь.

— Что я практически бросил своего мастера? — вздохнул я.

— Но ты же не бросил. Она же сама сказала тебе убегать.

— Но именно так это и будет выглядеть. Минус в карму, учитывая, что одна из них питает к Чёрной Лисице тёплые чувства. Или сказать, что за мной охотятся и хотели убить, как ученика Чёрной Лисицы? Звучит не слишком правдоподобно, словно отговорка. Особенно, когда они меня подозревают. А начали бы выяснять, чего там меня убить хотели, так как это могло бы их заинтересовать, вполне могли бы и моё начало раскрыть.

— Ну и подумаешь…

— Да как бы не подумаешь, они не долюбливают чёрных. Может у них даже есть аналог тройной «К», — хмыкнул я, представив себе эту картину. — Не знаю, как в твоё время, но сейчас чёт какое-то предвзятое отношение к нему.

— Да вряд ли тебя бы тронули. Скорее просто выгнали, разве ты не этого хотел?

— В том-то и проблема, что как знать, скорее выгнали или бы грохнули. И да, хотел, но до того, как начался разговор, так как боялся, что меня даже слушать не будут. Но раз уж меня сразу не пришили, значит, и оправдаться шанс был.

— Но любовь…

— А что? Сработало же!

— Ну так-то да, но это было близко. Ты же мог придумать что-нибудь логичнее.

— Да как бы, честно говоря, я сказанул первое, что пришло в голову. Не буду же я там стоять и думать, что ответить, верно? Типа погодите, мне надо всё обдумать.

Сейчас, когда появилось время немного обдумать всё, тема про любовь и не казалась настолько плохой. Вполне возможно, что они неплохо знают Чёрную Лисицу, так как явно осведомлены о многом из её жизни, и вполне могли меня поймать на чём-нибудь не характерном ей.

Но любовь — это отличное оправдание любых нелогичностей. Все люди меняются до неузнаваемости, когда влюбляются. Ведёт себя несуразно и как дура? Влюбилась. И кто-кто, а девушки любят подобные вещи. Для многих любовь сладкая тема, в которую они сами хотят верить.

И как показала «прослушка» Люнь, их это объяснение вполне устроило.

— Жаль, конечно, что они прервали тебя с Минь.

— А ты чё это расстроилась? Теребонькать на нас собралась?

— Что?! Да как ты… Да я… Да ты!.. Да чтобы я!.. Дурак!!! — и вылетела наружу.

Вернулась через пару минут, опять потеснив меня.

Следующее утро выдалось шумным.

С первыми лучами солнца вся братия последователей начала высыпаться на улицу, галдя так, что через тонкие стены это звучало так, будто они галдят у меня под ухом.