Надя горько улыбнулась.

— Это невозможно, Надя. Мы можем только танцевать вместе и… целоваться.

— Почему? Мне же в любом случае умирать, так хоть с пользой. Или теперь я для тебя порченая невеста?

Жрец долго молчал, по-прежнему прижимая к себе Надю.

— Не смогу с тобой такого сделать… Не смогу тебя убить… Не хотел тебе говорить… сейчас не хотел. Но… ты почти моя дочь. Моя милая дочь.

— Что???

Надя попыталась вырваться из объятий.

— Тихо-тихо. В конце этого пути я бы тебе всё рассказал.

— Это невероятно… я твоя дочь? Значит, погибла…

Жрец замолчал, раздумывая. Как будто решал сложную задачу.

— Погибла твоя мать, — задумчиво сказал он и, оживившись, продолжил: — но с тобой было немного иначе. Выбранная мною женщина уже была беременной. На очень ранних сроках. Почти только-только с родовой плиты. Для придания тебе нужных свойств мне пришлось заместить в плоде наследие отца. Примерно наполовину. Поэтому я — почти отец.

— Ты знал моего отца? Кто он?

— Нет, Надя, не знал. Твою мать мне продала одна из Обителей. Из-за беременности она не могла стать жрицей, а семья от неё отказалась.

— И она ничего не говорила об отце?

— Нет, но я не настаивал. Хотя догадываюсь, из какой он семьи. Но это лишь догадки… Продолжу… Я изучил тебя, когда ты была ещё маленьким эмбрионом. Все параметры подошли. Только частично изменил ДНК так, чтобы она несла… особые признаки изначальной магии. Именно они изменили тебя и могут изменить этот мир. Благодаря матери у тебя живая магия. Именно из-за живой магии между нами пока невозможна близость.

— Пока?

Надя чувствовала, что жрец что-то не договаривает. Она отстранилась от него и села напротив.

— Жрец?

— С возрастом твоя живая магия может замениться на изначальную.

— Что?? Как это может быть? И сколько на это необходимо времени?

— Много. Очень много.

— Жрец, начал говорить — говори.

— Примерно тридцать тысяч сезонов.

— Но столько не живут здесь!

— Не живут из-за отсутствия в них особых отголосков изначальной магии.

Надя задохнулась…

— Я… я… бессмертна?

— Если этого захочешь… и если будешь жить в этом мире.

— А где твои предыдущие дочери? Они тоже бессмертны?

— Нет, они не были бессмертными. В них были отголоски изначальной магии, а в тебе — особые отголоски…

— И чем они отличаются?

Губы Жреца тронула нежная улыбка. Он поднял руку, погладил её волосы и снова притянул Надю к себе.

— Ты ничего не чувствуешь, когда находишься рядом со мной?

Надя пристально посмотрела ему в глаза.

— Чувствую… как будто какая-то невесомая энергетическая сеточка чуть вибрирует… тянется к тебе… ласковая… сладкая… Это они? Особые отголоски?

Жрец кивнул.

— Постепенно эта сеточка окрепнет и преобразит тебя, милая Надя. Это очень долгий путь, но однажды мы вместе начнём совершенствовать этот мир… Стать моей помощницей — твоя главная миссия.

Они замолчали. Надя пыталась переварить полученную информацию. Жрец ждал. Он умел ждать.

— Но как я оказалась на Земле?

— Мой мир законсервировался, мало у кого есть стремление к развитию, к познанию чего-то нового. Эта ситуация застыла на уровне крови, воспитания, нежелания ломать застарелые традиции, которые мешают познавать. Но Арм — он другой. Он единственный, кто активно ищет, единственный, кто настойчиво пытается изменить хотя бы свою жизнь. Учится, заимствует технологии с Земли, загоняет туда учиться магов. Но он один такой из пятерых. И ему сопротивляются. Он был ещё ребёнком, лишь крылышки прорезались у его Драконёнка, но уже тогда проявился характер. Его желание узнать больше о мире родилось вместе с ним. Арм рос совершенно непослушным. Везде совал свой нос, что-то мастерил, что-то разбирал. Доводил родителей до истерики. Но он не числился наследником, поэтому его характер не стали ломать.

Жрец посмотрел на Надю, улыбнулся и поцеловал её в макушку.

— Я планировал насытить твой разум энергетикой людей, они по-другому мыслят. Наверняка ты это заметила. Одним ДНК и изначальной магией делу не поможешь. Необходим особенный склад ума — человека с Земли. Я контролировал твое развитие. Твой разум был скорректирован магией на определенное развитие в человеческом обществе. Он впитывал в себя необходимые здесь способности людей, особенно аналитические. А ещё — сострадание к окружающим, любопытство, эстетические и творческие способности. Много всего. Этот склад ума через живую магию передался бы твоему потомству. А тут ещё и Арм стал наследником. Ваши дети могли бы дать мощный импульс к развитию мира. Последующее потомство в других странах тоже всколыхнуло бы жизнь. Это бы дало толчок развитию техномагии, искусству. И мой мир стал бы комфортнее для живых. Такая была задумка. Ты заметила, как легко тебе дается учёба в Академии Высшей Магии? А здесь считают её самой сложной. Многие не выдерживают. Это результат твоего земного опыта.

Жрец грустно улыбнулся.

— И что же делать, Жрец?

— Могу предложить тебе два пути…

— Не надо… теперь я сама найду пути для себя.

— И всё же скажу. Первый — ты доживаешь свои годы на Земле, а мне предстоит искать иной путь спасения моих подопечных. Второй — я подготовлю Арма, а ты переступишь через себя. Оба пути очень и очень сложные. Первый — понятно почему: опять потребуется время, которого почти нет. А второй — между вами должна быть хотя бы искорка любви. Дети должны перенять её.

— А третий путь ты не рассматриваешь?

— Предлагай.

— Может, всё-таки поискать другого Дракона-оборотня. Возможно, хоть в ком-то, но есть признаки необходимой ДНК.

— А ты его полюбишь?

Жрец долго ждал ответа, но понял, что не дождётся. Надя уставилась на свои переплетённые пальцы и молчала, поджав губы.

— Можно попробовать, Надя. Но этот путь для мира станет более затяжным. И если выбрать один из последних двух путей, то тебе придётся вернуться сюда.

— Мне жаль мою мать, погибшую ради этого мира… ради тебя. А сейчас, наверное, мне нужно на Земле прийти в себя, немного отстраниться от всех этих жутких событий.

— Тебе не дадут покоя и там. У Драга жажда мести за брата и за то, что ты не досталась ему. Арм не прекратит поиски своего Хранителя. Стоп, Надя… Подожди-ка… ты сказала Хранитель к нему не только не вернулся, а весь остался у тебя?

— У меня проявились две брачные татуировки. Очень широкие. Почти до локтей.

— Почти до локтей?

Жрец бесцеремонно схватил Надю и положил на траву. Встал над ней на колени, сосредоточился и долго слушал руками. Наконец на его лице появился хитрый прищур, губы расплылись в улыбке.

— Прости, милая, — он снял балахон с