— Я что, такой вкусный на вид? — Кузнец наступил на стремя арбалета, который Нир положил на пол. Оружие поднялось. Он ухватился за обе рукоятки по бокам корпуса и стал натягивать тетиву. Перед глазами плясали яркие огоньки. Голова кружилась. На ногах его держала лишь мысль о мести. Дракон потянулся к нему, но клыки щелкнули в дюйме от Галара.

— Тяжелые ворота, правда?

Бестия зашипела. В лицо ему ударило влажное дыхание. Когти дракона оставляли борозды в камне, когда он изо всех сил пытался протиснуться вперед и освободиться. Тетива встала на место. Галар наклонился и нащупал один из лежащих на полу арбалетных болтов. С плеча по руке стекала кровь. Пальцы были скользкими. Ему потребовалось несколько попыток, прежде чем удалось поднять болт и положить его на ложе арбалета.

— Я же говорил тебе, что я буду последним, что ты увидишь в своей жизни, если ты не уберешься отсюда, дурная тварь, — ему пришлось сесть, потому что руки слишком сильно дрожали, чтобы сделать верный выстрел.

Теперь дракончик пытался сдвинуться назад, но безнадежно застрял под тяжелыми воротами. Его движения становились все более лихорадочными. Из пасти капала кровь.

— Ну что, сломает тебе камень хребет? — Галар подтянул колени к себе и опер на них корпус арбалета. Пальцы нащупали спусковой курок.

Бестия закричала, на него брызнула желчь.

Галар спустил крючок. Болт исчез в разинутой пасти чудовища и оставил дыру в красной плоти верхней челюсти. Дракон сильно запрокинул голову назад. Тело содрогнулось. Уцелевший желтый глаз с ненавистью смотрел на него. Затем вертикальный зрачок закрыло веко.

Арбалет выскользнул из обессилевших рук Галара.

— Это было почти как в одной из древних саг, — восхищенно воскликнул Хорнбори.

Кузнец поднял взгляд на товарища.

— Больше я тебя засранцем не назову…

Его товарищ усмехнулся.

— Не поэтому… — Галар зажмурился. Перед глазами все плыло. — Кажется, я истекаю кровью.

Посреди бурного празднества Шайя чувствовала себя одиноко. Курунта вернулся и привел лошадей. Так много лошадей. Никогда еще не выплачивали настолько огромный выкуп. Тысяча лошадей из королевских конюшен.

Боковые стены Звездной юрты подняли, чтобы можно было издалека заглянуть в ярко освещенный шатер. Этого тоже никогда прежде не бывало! До сих пор ее отец, бессмертный Мадьяс, делал большую тайну из того, как устроен его дворцовый шатер изнутри, и быть приглашенным в Звездную юрту означало наивысшую награду, которую только можно было получить в империи ишкуцайя. Имевший право войти в эту юрту принадлежал ко внутреннему кругу двора.

Но сегодня все было иначе.

Ее отец велел установить перед своим шатром огромный огороженный выгон, в котором длинными рядами выстроились новые скакуны. То были крупные животные. Высота в холке их была не менее чем на две пяди больше в сравнении со степными лошадками. С самого утра жители Кочующего двора проходили мимо них, восхищенно разглядывая роскошных коней. Шайя могла бы гордиться.

Вместо этого она чувствовала себя поразительно отрешенной от всего. Она больше не принадлежит этому миру. За целый день отец не сказал ей ни слова. Он смотрел только на лошадей. Как и было условлено, Курунта, Хранитель Златых покоев, вернулся с пятнадцатью сотнями лошадей. И ни одной не было среди них, которая была бы лишена силы и грациозности. Благородные, гордые повадками животные все же начинали нервничать. Слишком долго уже смотрели на них. Слишком много людей толпилось вокруг, слишком непривычным был шум праздника для их ушей. Лошади из Лувии фыркали, били копытами вязкую землю, то и дело запрокидывая голову и лягаясь.

Среди ее народа не было людей, выросших не с лошадьми, раздраженно думала Шайя. Все должны были понять, что то, что там творится, — нехорошо. Животным нужен покой. Вчера они прошли по золотым тропам, протянувшимся между мирами. Они пережили достаточно ужасов. Все, что им нужно, это тихое пастбище, где-нибудь в горах, а не суета Кочующего двора.

Но воины и придворные пытались перещеголять друг друга, проявляя мужество в присутствии своих жен, подходя к большим лошадям, поглаживая их ноздри и похлопывая по шее. И только вопросом времени было то, когда разразится беда.

Под бой барабанов, дудок и цимбал извивалась группа полуголых танцовщиц, подзадориваемых пьяным Курунтой. Посланник с отвратительными ожогами на лице сидел в центре круга рабынь и бесстыдно лапал их у всех на виду. Неужели такова будет и ее судьба? Стать шлюхой Муватты, унижаемой всеми придворными, потакать их бесстыдным желаниям? Она заставила себя не отводить взгляда от посланника и женщин с пустыми глазами и фальшивыми улыбками. Сумеет ли она стать настолько чужой самой себе, чтобы вынести это? Она хорошо послужила своему народу. Скоро лошади в качестве подарков рассеются по степи. Их кровь смешается с кровью маленьких, жилистых скакунов ее народа и породит новую расу более выносливых и красивых лошадей. Они будут бродить по пастбищам Ишкуцы даже тогда, когда о ней давным-давно позабудут. Кто и когда преподносил ее народу такой подарок? Разве важна ее судьба? Она должна была гордиться, но не могла.

Музыка в Звездной юрте стихла, танцовщицы удалились, и вдогонку им неслись непристойные предложения. Может быть, стоит поговорить с одной из них? Они наверняка знают, как ложиться в постель с мужчиной, которого не любишь.

Шайя заметила, сколь многих юных командиров пригласил в юрту ее отец. Мужчин, ничего не знавших о том, что с ней сделали.

В юрту внесли большой барабан. При виде его она почувствовала, как кольнуло сердце. Корпус из красного лакированного дерева почти в полтора шага в диаметре. Покрытая пятнами кожа. Когда-то она танцевала на этом барабане для своего отца. Теперь девушке казалось, что это было бесконечно давно.

Меж лейб-гвардейцами бессмертного Мадьяса прошла маленькая девочка. Ее волосы были заплетены в дюжину кос, тонких, словно жгуты плетки. Выглядела она бледновато. Глаза у нее были раскосые. Вероятно, мать ее какая-нибудь принцесса с Шелковой реки. Шайя смутно припоминала, что уже видала малышку. Имя ее она позабыла. После того как сама она впала в немилость, ее уже не интересовало, кто станет следующей любимицей ее отца. Сама она была тридцать седьмой дочерью бессмертного. Сколько их уже на данный момент, она не знала. Ходили слухи, что дочерей, родившихся не под счастливой звездой или имевших какой-то изъян в глазах Мадьяса, скармливали его охотничьим собакам. Слухи… Их при Кочующем дворе всегда было немало. Впрочем, число сыновей зашкаливало за сто тридцать. Может быть, слухи верны? Или же семя бессмертного настолько сильно, что у него гораздо чаще рождаются сыновья, чем дочери. Она сама стала ведь мужеподобной женщиной. Может быть, все дело в семени ее отца? Девушка с горечью рассмеялась. Нет, среди дочерей она занимала особое положение. Ее сестры были не такими, как она.