в Италии". Муссолини пришел в восторг от этой идеи, и в 1927 г. секретная операция начала действовать. Оплачиваемая Италией, она должна была составлять благоприятные пресс-релизы и привозить ораторов. Возникли трудности с поиском подходящего американского журналиста для руководства операцией. Первым был выбран корреспондент Associated Press Перси Виннер, который однажды написал о Муссолини: "Художник, использующий миллионы людей в качестве инструментов, а нацию - как холст, Дуче настолько превосходит типичного политика или даже диктатора, что не поддается определению". Даже де Мартино почувствовал облегчение, когда имя Виннера было заменено на менее рабского поклонника. Первые приготовления к созданию пресс-бюро были согласованы с Ламонтом, и в итоге оно функционировало под эгидой его Итало-американского общества.

Как Ламонт, ставленник Вудро Вильсона, стал пособником Бенито Муссолини? Ответ отчасти носит личный характер. Он испытывал романтическую привязанность к Италии и чувство собственности по отношению к итальянскому счету, который он выиграл. Его образование банкира Моргана научило его выходить за рамки обыденности и двигать горы ради важных клиентов. Такой индивидуальный подход к бизнесу его вполне устраивал, так как он обладал разносторонними и противоречивыми амбициями. Он мечтал быть и сыщиком, и государственным деятелем, и политиком, и бонвиваном. Он любил политику не столько как идеологическое состязание, сколько как интригу и азартную игру с судьбой. В результате он мог сотрудничать с политиками самых разных взглядов. Молчаливая поддержка Вашингтоном итальянских кредитов, возможно, также сняла все запреты, которые могли бы существовать в противном случае.

Итальянская авантюра Ламонта выявила и другие проблемы. Интимный стиль "банковских отношений" означал, что банкиры стали разделять интересы своих клиентов и отождествлять себя с ними. Они чувствовали себя почти слишком ответственными за успех своих проектов. Как сказал однажды Ламонт, когда Дом Моргана брался за размещение пакета обыкновенных акций, он брал на себя ответственность не только за платежеспособность корпорации, но и за ее блестящее и успешное управление. Такова была старая лондонская традиция, которой придерживался Пирпонт при работе с обанкротившимися и расточительными железными дорогами. Теперь эта традиция переносится на политику поддержки диктаторов, чьи облигации размещались Домом Моргана. Хотя кредитование суверенных государств имело политический подтекст и моральные императивы, совершенно отсутствующие в обычном деловом банкинге, стиль "банковских отношений" был перенесен в целости и сохранности.

Был еще один фактор, имевший огромное значение для растущего участия Моргана в делах Италии, - Ватикан. Ранее Папа Римский Пий X с тоской думал о том, что не обратился к Пьерпонту за советами по инвестициям. Эта папская просьба была с запозданием услышана в конце 1920-х годов, во время правления Пия XI. Новые отношения были чем-то обязаны дружбе между Джеком Морганом и Папой Римским. В своем предыдущем воплощении в качестве монсеньора Ратти, префекта Ватиканской библиотеки, папа восстановил коллекцию Моргана, состоящую из шестидесяти коптских текстов, выкопанных из старого каменного колодца в одном из египетских монастырей. Будучи специалистом по раннехристианским документам, он закалил пергаменты, пока они не стали разборчивыми. Эта работа заняла двенадцать лет, прежде чем тексты были возвращены в Библиотеку Пьерпонта Моргана.

Еще большее значение для будущих отношений Моргана с Ватиканом имел Латеранский договор 1929 года, разрешивший пятидесятивосьмилетний спор между Италией и папством. Еще в 1871 году Италия установила контроль над Папскими государствами, которые включали в себя большую часть южной Италии и приносили Ватикану огромные доходы. В 1929 году Муссолини не только признал суверенитет Ватикана, но и выплатил почти 90 млн. долл. в качестве компенсации за захваченные земли. Эта огромная сумма была выплачена в виде облигаций итальянского казначейства на сумму 1,5 млрд. лир.

До этого Ватикан распоряжался деньгами консервативно и довольно примитивно. На рубеже веков Папа Лев XIII просто наполнял золотыми монетами сундук и хранил его под кроватью. Но Пий XI, обладая хорошей миланской деловой головой, хотел управлять активами Ватикана на современный светский манер. 2 июня 1929 г. он встретился с Бернардино Ногарой из Итальянского коммерческого банка (Banca Commerciale Italiana) - одна из редких встреч в папской истории, не занесенная в ватиканский календарь. Ногара был не только опытным банкиром, но и имел среди своих братьев и сестер столько священников и монахинь, что это делало его приемлемым мирянином для конфиденциальной работы в Ватикане.

Папа попросил Ногару создать Специальную администрацию Святого Престола и конвертировать итальянские казначейские облигации в диверсифицированный портфель акций. Операция была настолько секретной, что каждый год составлялся только один отчет. Ногара передавал его Папе, который проверял его, а затем помещал в свой личный сейф. Пий XI не накладывал никаких ограничений на инвестиции Ногары, и банкир получил полное право вкладывать деньги в акции, золото, недвижимость и даже участвовать в капитале различных компаний. Ногара решил выбрать лучших инвестиционных консультантов в ряде зарубежных финансовых центров, возможно, на это повлияла его дружба с Джованни Фамми. В Нью-Йорке он выбрал J. P. Morgan and Company, в Лондоне - Morgan Grenfell, в Париже - Morgan et Compagnie (новое название парижского дома в конце 1920-х гг.), в Голландии - Mees and Hope, в Швеции - Enskilda Bank of Stockholm Валленбергов и Union Bank of Switzerland.

Ватикан был бы очень благодарен дому Моргана за консультации по инвестициям. Джек Морган, в свое время лоббировавший не допустить католика в совет директоров Гарварда, стал фаворитом в Ватикане. За советы по инвестициям Папа Пий XI наградил Джека и Тома Ламонта Большим крестом Святого Григория Великого. Как рассказ о Моргане Гренфелле и Дж. П. Моргане, Ватикан является важным объяснением некоторой расторопности, с которой Ламонт выполнял услуги для Муссолини. В конце концов, дело дьявола теперь было окроплено святой водой.

 

ГЛАВА 15. СВЯТОЙ

 

ДВАЙТ УИТНИ МОРРОУ соперничал с Томом Ламонтом за звание главного государственного деятеля и теоретика Моргана. Своей известностью в двадцатые годы он во многом был обязан дружбе с президентом. Когда Кулидж вступил в должность, репортеры стекались к Морроу за комментариями и строили догадки о том, какой высокий пост он займет. Они были близкими друзьями в Амхерсте в 1895 г. и в течение года жили вместе в пансионе. Они оба помнили тот день, когда сидели на вершине холма и фантазировали о своем будущем. Согласно легенде, в их выпускном классе все проголосовали за Морроу как за наиболее вероятного преуспевающего - кроме Морроу, который проголосовал за Кулиджа. "Кулидж в колледже был тихим, непритязательным человеком", - говорил впоследствии Морроу, и он был одним из немногих, кому удалось проникнуть в тайну президента.

Изучая древние цивилизации, Морроу хотел облечь обыденный, зачастую грязный мир двадцатых