Но никто из кетрейдов не спустил тетиву лука.

Рин ошарашенно озиралась.

– Бектер! – прокричала Сорган Шира. – В чем дело?

Бектер улыбнулся, и Рин с ужасом поняла, что происходит.

Это не было случайностью. Гесперианцев освободили намеренно.

Это заговор.

Над поляной замелькали волны вспыхивающих образов, вовлекая всех присутствующих в немую войну между Бектером и Сорган Широй, как будто они борются на ринге на потеху публике.

Рин увидела, как Бектер разрезает путы гесперианцев и отдает им аркебузы. Сбитые с толку миссионеры в ужасе уставились на него. Он предложил им поиграть. Им предстоит убежать от стрел. И гесперианцы разбежались.

Она увидела, как скачет по степи девочка, дочь Сорган Ширы Тсевери, которую убил Цзян, а перед ней в седле сидит мальчик. Они смеются.

Увидела отряд воинов и с удивлением поняла, что это спирцы. Их было не меньше десятка, они шли мимо спаленных юрт и обугленных тел, а на плечах перекатывалось пламя.

Она почувствовала исходящую от Бектера испепеляющую ярость, которую лишь распаляли слабые возражения Сорган Ширы. И тут Рин поняла: это не просто борьба за власть. Это возмездие.

Бектер хотел сделать ради своей сестры Тсевери то, на что Сорган Шира была не способна. Он жаждал отомстить. Сорган Шира хотела взять никанских шаманов под контроль, а Бектер желал их уничтожить.

«Ты слишком долго позволяла цыке жить в империи, как им вздумается, мама, – звенел ясный голос Бектера. – Слишком долго жалела этих подонков наймадов. Хватит!»

Остальные всадники с ним согласились.

Они уже давно переметнулись на его сторону. А теперь лишь показали, с кем они.

Обмен мыслями завершился за один миг.

Сорган Шира отпрянула. Как будто съежилась и уменьшилась в размерах. И Рин впервые увидела на ее лице страх.

– Бектер, – сказала Сорган Шира. – Пожалуйста…

Бектер отдал приказ.

Землю у ног Аугуса усыпали стрелы. Тот сдавленно взвыл. Рин бросилась вперед, но слишком поздно. Она услышала щелчок, а потом выстрел.

Сорган Шира упала. Из того места в ее груди, куда попала пуля, клубился дымок. Она опустила взгляд, потом перевела его на Аугуса, на ее лице отразилось недоумение. А потом она завалилась на бок.

Чахан метнулся к ней.

– Ама!

Аугус бросил использованную аркебузу и поднес к плечу вторую.

И тут все случилось одновременно.

Аугус нажал на спусковой крючок. Кара бросилась вперед, чтобы загородить брата. Ночь прорезал грохот, и близнецы рухнули одновременно, Кара упала навзничь, на руки Чахана.

Всадники обратились в бегство.

Рин закричала. Из ее рта вырвался поток огня, выплеснулся Аугусу в грудь и сшиб его с ног. Аугус закричал, бешено извиваясь, чтобы сбить пламя, но оно не гасло, а пожирало воздух из его рта, влилось в легкие, выжигая изнутри, пока он не обуглился, а крики не утихли навсегда.

Предсмертная агония Аугуса затихла, превратившись в легкое трепыхание, как у насекомого, Рин упала на колени и закрыла рот. Огонь потух, Аугус больше не шевелился.

За ее спиной обнимал сестру Чахан. Над левой грудью Кары появилось темное пятно крови, словно нарисованное невидимым художником, оно все расплывалось и расплывалось, напоминая расцветающий мак.

– Кара… Нет, Кара…

Руки Чахана судорожно двигались над ней, но не было стрелы, которую можно вытащить, металл зарылся слишком глубоко, чтобы ее спасти.

– Перестань, – выдохнула Кара. Она подняла дрожащую руку и прикоснулась к груди брата. Между ее зубами пузырилась кровь. – Отпусти меня. Ты должен меня отпустить.

– Я иду с тобой, – сказал Чахан.

Кара вдыхала воздух короткими болезненными залпами.

– Нет, это слишком важно.

– Кара…

– Ради меня, – прошептала Кара. – Прошу тебя.

Чахан прижался лбом к ее лицу. Что-то происходило между ними – обмен мыслями, которого Рин не слышала. Кара поднесла трясущуюся руку к груди и собственной кровью нарисовала узор на бледной щеке Чахана, а потом накрыла рисунок ладонью.

Чахан вздохнул. Рин заметила, как что-то между ними мелькнуло – порыв воздуха, мерцание света.

Голова Кары свалилась набок. Чахан притянул обмякшее тело к себе и опустил голову.

– Рин, – быстро позвал Катай.

Она развернулась. В десяти шагах от нее сидел верхом на коне Бектер с луком в руках.

Она подняла трезубец, хотя это и было бесполезно. С такого расстояния она была легкой мишенью. Через несколько секунд они умрут.

Но Бектер не выстрелил. Стрела так и осталась в луке, тетива не натянулась. Взгляд у него был слегка ошарашенный и перемещался между телами Сорган Ширы и Кары.

Он в шоке, догадалась Рин. Бектер не может поверить в то, что натворил.

Она подняла трезубец над головой, подготовившись в броску.

– Убивать не так-то легко, да?

Бектер заморгал, словно наконец-то очнулся, а потом прицелился в нее из лука.

– Ну, давай, – сказала она. – Посмотрим, кто проворнее.

Бектер посмотрел на сверкающий трезубец, потом снова на Чахана, который раскачивался взад-вперед над телом Кары. И чуть-чуть опустил лук.

– Это сделала ты, – сказал Бектер. – Ты убила маму. Вот что я им скажу. Это твоя вина. – Его голос дрогнул – похоже, Бектер пытался убедить самого себя. Лук в его руках тоже задрожал. – Во всем виновата ты.

Рин метнула трезубец. Лошадь Бектера встала на дыбы. Трезубец пролетел чуть выше его головы. Рин пыхнула в его сторону пламенем, но было уже поздно – за несколько секунд Бектер скрылся из поля зрения, исчез в лесу, последовав за отрядом предателей.

Очень долго на поляне было слышно только Чахана. Он не рыдал, нет. Его глаза остались сухими. Но грудь судорожно вздымалась, сдавленное дыхание выходило рывками, он смотрел на тело сестры безумными глазами, словно не верил тому, что видит.

«Наша воля едина с самого детства, – говорила Кара. – Мы две половинки одной личности».

Рин не могла и вообразить, каково это, когда у тебя забирают половинку.

Катай склонился над телом Сорган Ширы и перевернул ее на спину. А потом закрыл ей веки.

Он мягко тронул Чахана за плечо.

– Если мы что-то можем сде…

– Будет война, – резко ответил Чахан. Он опустил Кару на землю и сложил ее ладони на груди, одну на другой. Его голос звучал сухо и ровно. – Теперь их вождь Бектер.

– Вождь? – повторил Катай. – Он только что убил собственную мать!