Она подала нам папку, чтобы мы переписали адрес, указанный как место его фактического проживания.

– А не знаете, что он делал после того, как сдал экзамены, какие у него были планы? – спросил я.

– Планы? Разумеется, учиться дальше, сдавать вступительные экзамены в университет и заниматься гуманитарными науками. Он очень любил историю. Но у нас не был допущен к экзаменам. Я так и не поняла, в чем дело, если учесть одолжение, которое я сделала, закрыв глаза на… паспорт. Иногда проникаешься симпатией к отдельным ученикам. К сожалению, я так и не узнала, что с ним было дальше. Не знаю, сдал ли он экзамены где-то в другом месте или изменил планы и пошел сразу в университет.

Она посмотрела на часы и встала: пора было отпускать оставшихся троих учеников. Мы помогли ей опустить тяжелые и кое-где заржавевшие жалюзи. Я с удивлением спрашивал себя, каким образом существо весом в тридцать кило способно ежедневно в течение всей своей долгой жизни открывать и закрывать эти жалюзи, явно в три раза тяжелее.

– Если найдете Нанчо, передайте ему привет от Академии Хемингуэя. Вдруг он чего-то все-таки добился в своей жизни. Он этого заслуживал.

Мы с Эсти неловко переглянулись и попрощались со старушкой.

– Уже темно, пора в Виторию, – сказала Эсти, когда мы прогуливались по мощеным улицам старого города.

– Если хочешь, возвращайся. Раз уж я в Памплоне, хочу еще побыть тут и переночевать в пансионе.

– Тогда и я останусь.

– Эсти, я собираюсь ночевать в хостеле для студентов, если там есть свободные комнаты в разгар сезона. Мне нужно немного отдохнуть и побыть вдали от Витории. А у тебя есть кто-то, кто ждет тебя сегодня вечером. Не дури. Возвращайся. Завтра рано утром сяду на автобус и тоже приеду.

– Хочу поискать следы этого удивительного Нанчо. Теперь мы знаем, что он реально существует. Так что решено: остаемся оба. Где, ты говоришь, этот твой пансион? – Она открыла гугловские карты.

– На улице Амайя, возле рынка, – сказал я, закатив глаза.

Пансион занимал несколько этажей здания в неоклассическом стиле, расположенного в центре города. Внутрь вела узкая дверь с крутой лестницей, непригодная для людей на костылях; стены были увешаны черно-белыми фотографиями с конкурса двойников Хемингуэя. В этом городе было почти невозможно абстрагироваться от некоторых реалий. Мы подошли к ресепшену, где нас встретила натянутой улыбкой печальная девушка с растрепанной челкой.

– Американцы, австралийцы? – начала она.

– Мы ваши соседи, из Витории, – ответила Эстибалис. – Можно поговорить с хозяином или хозяйкой?

– Конечно. Это мой отец. Он придет рано утром. Могу я чем-то помочь?

– У вас найдутся две свободные отдельные комнаты? – спросил я.

– На сегодня есть только «Второе февраля».

– Это что, название комнаты?

– Да. Когда-то давно у нас было больше отдельных номеров, но с тех пор как тут сделали ремонт, осталось всего семь, остальные общие. Большинство наших клиентов иностранцы, которые приезжают целой группой, туристы – или жители Доностии, Бильбао и Витории, приезжающие на Санфермин. Каждая комната названа строчкой из песни, которая в эти дни звучит по всему городу: «Первое января, второе февраля, третье марта, четвертое апреля…»

– А сколько кроватей во «Втором февраля»? – спросила Эстибалис.

– Это номер на двоих, самый маленький. Две отдельные кровати длиной метр девяносто. Приятель у тебя высокий, но думаю, уместится: эту комнату мы обычно предлагаем норвежцам и шведам. Иначе они не уснут. Начнут буянить, а от этого всем будет только хуже, уж поверьте.

Я отошел от стойки и взял Эсти за локоть.

– Эсти, ты правда готова спать со мной в одной комнате? В этом нет никакой необходимости; если тебе неудобно, мы можем поискать что-то еще… – прошептал я ей на ухо.

– Унаи, иногда складывается впечатление, что ты готов сожрать весь мир, а иногда – что только что родился на свет. Не будь ханжой, мы не в том возрасте. Давайте ключи от комнаты, – обратилась она к девушке.

– Пожалуйста, ваши паспорта; впишите здесь данные. Оплатите одну ночь, и я провожу вас наверх.

Мы закончили формальности, и Саиоа, а именно так звали девушку с рецепции, поднялась вместе с нами. Мы миновали узкий коридор, чьи стены были украшены постерами шокирующего содержания: «Осторожнее с призраком студента».

Наконец Саиоа остановилась перед одной из дверей с еще более диковинной надписью: «Призрак студента. Он здесь».

– А что это за призрак студента? – поинтересовался я.

– Мрачная шутка, связанная с домом. – По лицу девушки было видно, что она устала всем это объяснять. – Вы же не боитесь паранормальных явлений, верно?

– Зависит от того, насколько они вторгаются в реальность. А что? – спросила Эсти.

– Это городская легенда. Когда-то мы включили ее в туристический справочник и с тех пор никак от нее не отвяжемся. Надоело – каждый раз одно и то же… Завтра расскажу, о’кей? Мне нужно кассу закрывать.

– Отлично, – сказал я. – Завтра же и отец твой тут будет? Можешь предупредить нас, когда он появится? Нам хотелось бы с ним побеседовать.

Саиоа удалилась. Мы остались одни в небольшой комнате с двухъярусной кроватью из соснового дерева. Верхняя часть была накрыта зеленой москитной сеткой в виде балдахина. Все очень простенько, в студенческом стиле. Я улыбнулся: как будто вернулся в юность.

– Приглашаю поужинать, – сказал я Эсти, чтобы разрядить атмосферу.

– Принимаю приглашение. Не знала, как тебе намекнуть, что умираю от голода.

– Будь проще, Эсти.

На улице Эстафета мы съели по отбивной и заказали овощную нарезку, чтобы снизить протеин. Ужин получился что надо. Никаких изысканных блюд и маленьких порций.

Вернувшись через пару часов в темную комнату с призраком студента, мы решили, что Эсти будет спать наверху. В темноте молча разделись. Несмотря на кондиционер, было жарко. Думаю, Эсти осталась в белье, я и сам лег в трусах.

Глядя на верхний матрас, я пожелал ей спокойной ночи и закрыл глаза.

– Я знаю, что вы вместе. – Ее голос прозвучал будто из ниоткуда.

– Что? – только и ответил я, ничего не понимая и уже проваливаясь в сон.

– Я знаю, что заместитель комиссара Сальватьерра и ты – пара, Унаи.

– Эсти, я не знаю, что ты видела или тебе кажется, что видела, но уверяю тебя, что…

– Ладно, только не ври. Меня и так обижает, что ты мне, оказывается, не доверяешь, раз ничего не сказал. Но если еще и врать начнешь, будет только хуже.

– Да, я скрывал. Но ты тут ни при чем. Очень сложная ситуация. Она замужем, и она мой начальник. Сама понимаешь: чем меньше окружающие про это знают, тем лучше.