Вулф открыл глаза и так зыркнул на Угуна, что тот отъехал по земляному полу, не поднимаясь с задницы, только встала столбом пыль, поднятая мозолистыми пятками.

– Но я-то знаю, что это не оборотни! То есть оборотни, но не наши! Это кто-то хочет, чтобы все так думали, чтобы люди на вас ополчились, чтобы вы схватили щенят и сбежали из города, пока вас забивать не начали!

Детектив кивнул, показывая, что успокоился, хотя верхняя губа у него еще подрагивала. Щенят выбить, как же!

А ведь выбьют.

– Выходит, есть кто-то еще, другие оборотни. Кто еще может быть мощным, хищным и разумным одновременно – ведь не люди, не драконы, не гоблины. А если мы посмотрим, где были все эти нападения, то получится.

Угун-тугодум. Впрочем, для гоблина он был очень умен, не поспоришь – даже грамоте обучился.

– Получится, что это дикуны, – чуть охрипшим голосом закончил писарь. – Они существуют. Это враньё, будто бы все оборотни привиты или выбиты. Выходит, дикуны выжили в голодных землях и теперь. Они пришли сюда.

Грязный шишковатый палец ткнул в северный лес на карте. Детектив тоже посмотрел на него, а северный лес посмотрел на детектива в ответ, неприветливый, как дождевая туча. Разрослись голодные земли, видать, не все там перемёрли – а в нормальном мире про это никто и не знал. Зачем кому-то из нормального мира выходить за ворота и подходить к плотоядным лесам? Над ними даже патрульные драконы не летают, падают.

Так и живем: лес пытается ползти к городу, магички сдерживают лес, а из-за него, выходит, ползёт что-то еще.

– И?

– И кто-то в городе помогает дикунам. И… – было видно, что следующего шага Угун в своих мыслях не сделал. Что с него взять.

Откуда-то неслось уханье совокупляющихся гоблинов. Бессмысленные отродья голодных земель. Если бы они поменьше совокуплялись, плодились и воняли – глядишь, для них нашлось бы пристойное место в нормальном мире.

– Я хочу, чтобы ты расконопатил ваши северные тоннели, – ровным голосом произнес Вулф и, будто не замечая, как опешил Угун, добавил: – и проходы на юг.

– Ты что! – писарь замотал головой. – Я не могу! Не могу я, ты что!

– Прекрати верещать, – поморщился Вулф.

– Меня не пустят, я не спрячусь, они же всё поймут, они забьют меня, так нельзя! У нас же повеления от людей! Да нас всех тут выбьют! Ты же не можешь, ты не можешь, я не могу.

– Никто никого не выбьет, если вы сами не проболтаетесь, – оскалился детектив. – Меандры магичек в этих завалах давно уже не работают!

– Хочешь заманить дикунов в южные проходы, – словно не слыша, бормотал Угун, – хочешь вывести их прямиком под главный околоток, да? Сам хочешь поймать, скрутить, отдать на выбивание. Заклепку на ошейник хочешь, а нам погибать, пропадать, нельзя так, Вулф, нельзя! Ты меня не заставишь, понятно?!

Детектив уставился на писаря, вздёрнув уши, и тот, сжавшись в комок, из последних решительных сил выдохнул:

– Не заставишь. Племя меня забьёт.

– Оно и так тебя забьёт, если ты вылетишь со службы и перестанешь зарабатывать им корм.

Вулф сердито прищурился, но гоблин только упрямо помотал головой. Его губы были стиснуты так плотно, что из болотно-зеленых стали серыми. Детектив ощутил, как раздвигается в оскале пасть, и глубоко вдохнул, так что под носом затрепетали короткие шерстинки, выдохнул- вдохнул-выдохнул, полез в карман за порткостом.

– А что гоблинки, которые пропали? Так и не вернулись, да? Никого не нашли?

Плечи Угуна сгорбились, он опустил взгляд и деревянно мотнул головой.

– Сколько уже? – лениво спросил Вулф, поддевая когтем пластическую косточку.

– Восемь, – глухо ответил писарь.

– Продолжается, значит.

– Да. Старшуха просила, чтоб им позволили выходить из пещер в сопровождении самцов, но люди не хотят, чтобы, – писарь сжал кулаки, – чтобы «под ногами сновали целые стаи этих вонючек, хватит того, что гоблинки толкутся на рынках и норовят что-нибудь стибрить».

– Норовят, – равнодушно кивнул Вулф и тряхнул косточку, притворяясь, что занят исключительно фаршем. Предыдущие, с костным мозгом, были вкуснее.

– Дабура не воровала! – немедленно взвился Угун. – Мы чтим законы, ясно тебе?

– Ясно, – согласился Вулф. – Иначе вас бы уже выбили – как те, другие скопища вонючек, до которых доходило хуже.

Писарь подтянул под себя мосластые ноги.

– Другие наши гоблинки тоже не воровали, – чуть спокойней добавил он. – Может, и норовили, но не воровали. А Дабура больше всех не воровала!

– Ага. Дабура – твоя самка?

Угун отвернулся.

– Раньше была.

Вулф щелчком отбросил полупустую косточку в темноту и услышал, как кто-то немедленно бросился к ней. И кто-то еще. Затеялась возня с приглушенной руганью.

– Раньше была, – повторил Угун. – Но за шесть лун Дабура не собралась дать мне потомства, потому её отдали Гныку, а меня перевели в добытчики корма.

Добытчик корма. Отброс общины, оскопленный, чтобы не вонял и получил право выходить из пещер в город, в мир людей. Остальным гоблинам плевать, что добытчики корма – самые толковые и сообразительные, другим гоблинам в городе не пристроиться, но гоблинской общине не нужны умные, а нужны плодовитые. Зачем плодиться в подземных пещерах – они не знают. Просто так было заведено в те времена, когда гоблины жили в голодных землях, когда только большое племя могло загнать много добычи, побить много других племен и не вымереть от непрестанных стычек.

– Ты же понимаешь, что никто не будет искать гоблинок, – вкрадчиво проворчал Вулф. – Людям дела нет, хоть все они пропадут. Другим оборотням тоже всё равно.

Писарь медленно кивнул, не отрывая взгляда от горящих в полумраке желтых глаз оборотня.

– Я – единственный, кто мог бы, – едва слышно закончил тот. – И мне нужна от вас услуга. Я прошу об услуге, Угун. Северный и южный тоннели.

Писарь сглотнул и заерзал, прохладная пещера вдруг показалась ему жарко натопленной. Почти как околоток, к которому был подведен настоящий отопительный дракон.

– Я хочу, Вулф, правда, если ты найдешь Дабуру… если ты попробуешь найти Дабуру, я сделаю всё, всё, что ты скажешь, и всё, что в моих силах. Но, Вулф, разобрать завалы – не в моих силах! Я не смогу сделать это незаметно, и меня забьют, что тебе в этом толку? И я не смогу сделать это быстро. Они завалены десятки лет, потребуется работа всего племени, а опасность, которой ты нас подвергаешь… Такое должна решать Старшуха. Но я понимаю, и она тоже поймет, что ты хочешь провести через наши пещеры дикунов. Ты хочешь заманить их в пещеры и вывести на околоток, они должны будут пройти через весь город по нашим территориям. Даже если мы спрячемся, очень хорошо спрячемся – вдруг дикуны нас найдут, найдут и сожрут? Захочет ли Старшуха рисковать разоблачением от людей и жизнями всех нас, только чтобы ты мог выставить себя геро.