Оборотень в льняном костюме медленно вышел на середину поляны. Дикуны в тенях пригнулись – двадцатиголовая хищная тень. Старая волчица снова попыталась подняться на передние лапы, и они снова разъехались.

– Что ты делаешь тут, пришедший без зова и семьи? – медленно выговорил вожак.

– Слушаю тебя, – ответил чужак и сунул руки в карманы. – А что, нельзя?

Двадцатиголовая тень в один голос заворчала, увидев этот подчеркнуто человеческий жест. Вожак замешкался, и вместо него подала голос старуха:

– Что ты сказал? Ты пришел слушать?

– Я пришел слушать, – мгновение помедлив, кивнул оборотень.

– Ты так сказал? – глуховатая седая самка наклоняла голову набок, уши ее мелко подергивались. – Как ты знал, куда приходить? Что вело тебя?

Чужак не ответил. Старуха потянула носом, прикрыла глаза.

– Смердящий гоблинами оборотень с повадками человека пришел слушать, что говорят волховы внуцы. Смердящий оборотень ищет то, чего не могут дать ему люди? Как звать тебя?

– Вулф, – неохотно буркнул он.

– Как?

– Вулф, Вулф! – сердито, громко.

– Вуф-Вуф, подумать только! – вполголоса сказала старуха, полуобернувшись к вожаку. – Поганые времена настали, раз люди начали давать такие имена волховым потомкам.

Вулф дернул верхней губой, но смолчал. Двадцатиголовая тень не шевелилась, между старухой и вожаком шел безмолвный разговор.

– А я его знаю, – осмелев, подал голос кто-то из городских оборотней. – Это детектив из городского околотка! Небось, расследует эти дела с магичками, которых вы перебили!

– А мы говорили, не будет толку! – взвизгнула самка из другого семейства. – Разве плохие были эти магички, разве зло чинили нашим щенкам? Разве кому из нас стало лучше, когда закрылись псарные ясли? А теперь еще вот…

– Небось не один он пришел, весь околоток с собой притащил!

– И патрульные драконы у опушки кружат, клык даю!

Басовитый рык-рявк, который могло издать только горло дикуна, заглушил вопли оборотней. Потом настала тишина, только громко дышала многоголовая тень, и покряхтывало какое-то дерево в тщетных попытках отползти.

– Там нет патрульных драконов и нет других чужаков, – проговорил вожак. – Мы не слышим, чтобы живое тревожило далёкие деревья. Если чужак пришёл без зова, чтобы слушать – пусть останется и слушает, если он хочет спросить – пускай спросит.

Вулф медленно вытащил из кармана порткост, открыл его и с удовольствием вдохнул запах костного мозга, но в последнее мгновение передумал и не стал доставать косточку. Дикуны не выглядели сытыми, дразнить их было ни к чему, а вид маготворного материала наверняка бы их взбесил.

Вулф захлопнул порткост, быстро сунул его в карман, посмотрел прямо в черные глаза вожака и просто спросил:

– Чего вы хотите?

Двадцатиголовая тень глухо заворчала, городские оборотни зачмыхали носами. Старая самка одним рывком взвилась на все тощие, дрожащие четыре лапы.

– Волховы внуцы достойны лучшей доли! – рявкнул вожак. – Мы были первыми, старшими на всех, на всех землях!

– Первыми! – взвизгнула самка. – Первыми!

– Мы выживали в голодных краях! Учились слушать деревья, загонять дичь, узнавать драконьи кочевья, и никто не указывал нам, как жить! А потом что? От сотрясения земли наружу повылезали гоблины. Волховы внуцы, умершие в человечьих телах, дали жизнь людям, и те расплодились по всем землям. И породили магов, и приручили драконов, и настроили города с высокими стенами, и стали летать между ними! Придумали вакцину для волховых потомков, закрыли для них ипостаси, низвели до положения сторожевых собак!

Вулф, навострив уши и склонив набок голову, смотрел на вожака и не мог поверить, что тот всерьез несёт всю эту нескладицу.

– Собак, собак! – подвывала старуха.

– У-у-у! – страдала многоголовая тень.

Вулфу казалось, что эта тень качается и приближается к нему, а вместе с ней приближаются закованные в цепи деревья, голодные, неумолимые. Где-то меж деревьями сидят самки и щенки дикунов и тоже, наверное, не сводят с него глаз.

– Мы сверяли некоторые данные, – поймав взгляд детектива, сказал один из городских оборотней. – Быть может, не всё это правда, но многое. Нас рождается в несколько раз больше, чем людей, но в городе живет гораздо, гораздо больше людей, чем нас.

Вулф мотнул головой, отгоняя глупые слова:

– Потому что наши болезни никто не умеет лечить. Пыхтун, бешенство, отнятие ног, черную дрожь… Людям незнакомо всё это.

– Или для них ваши любимые травомагички придумали вакцины, а для оборотней – нет, – зло выплюнула мать другого куцехвостого щенка.

– Все эти болезни создали люди! – повысил голос вожак. – Создали для вас! В голодных землях нам неведомы эти немощи! Ничего из этого!

– Ничего-о! – трясла головой старуха.

– У-у-о-о! – выла тень за ее спиной.

– Мы считаем людей слишком противными и суетными, чтобы встревать в противостояния, – заговорил отец красноглазого щенка, и Вулф обернулся к нему. – Мы думаем – какая разница, если одни и те же законы действуют для нас и для них, а вымираем мы одинаково, думаем, что мы и они – верхняя ступень, а гоблины – нижняя. Но на самом деле ступеней три. Кто приручил драконов, кто держит в своих руках рынки энергии, транспорта, лечения? Кто диктует законы, занимает все важные посты, принимает решения? Люди. Мы привыкли думать, что нам всё это не нужно, не интересно, что заниматься этим – слишком утомительно и даже недостойно оборотня. Но кто приучает нас думать так, если не травомагички в псарных яслях?

– Волховы потомки достойны лучшей доли! – повторил вожак, сердито клацнув зубами. – Все потомки!

Вулфу казалось, скованные цепями деревья подошли ближе, обступили поляну плотнее. Что мертвые листья под ногами разъезжаются, а их запах перебивает запахи сородичей, дикой шерсти, ржавого железа, воспаленной коры и луны. Все смотрели на него – и вожак, и старуха, и безмолвная тень, и городские семьи со щенками, и эти проклятые деревья за пределами поляны. Осмыслить сразу всё сказанное Вулф не мог, а просто отмахнуться от него, как собирался поначалу, уже не выходило.

Ему не было известно ничего, что опровергло бы слова этих дикунов и оборотней. А всё, что было ему известно, действительно началось с псарных яслей и травомагичек.

Детектив сердито встряхнулся, выбрасывая из ушей голоса, которые продолжали там зудеть. В свете луны заплясали шерстинки.

– Но что вам было нужно на самом деле? Вы не для того всей стаей пришли под стены города, чтобы рассказать сородичам о людях. Вы не так много знали о людях, когда пришли сюда.

Под вопрошающими взглядами городских оборотней вожак лишь впустую клацнул зубами.