Милане и приобрести надёжных союзников, которые могли бы оградить его от притязаний других знатных фамилий. Такими союзниками могли быть Медичи и новый папа.

Лодовико представлял собой редкий тип мужской красоты. Смуглый цвет его лица прекрасно гармонировал с чёрными волосами и блеском глаз. Он был высокого роста; сила соединялась в нём с необыкновенной гибкостью мышц; все его движения были благородны и соразмерны. Но в нравственном отношении это был образец человека тех времён, не особенно совестливого в делах, где были замешаны его собственные интересы, хотя не способного к бесцельной жестокости. Он любил шумные удовольствия, роскошные праздники, охоту, турниры и другие рыцарские забавы. При этом он был одарён изящным вкусом, который проявлялся в его изысканной и богатой одежде, чуждой какого-либо излишества. Он ценил искусство, хотя в этом отношении далеко уступал фамилии Медичи.

Положение дел в Италии было хорошо известно Лодовико Моро. Он задался мыслью доставить своему дому прочное господство над Миланом и сделать последний одним из красивейших городов Италии. Цель эта могла быть достигнута, если бы ему удалось посредством брака породниться с домом Медичи. Клара, узнав о намерении миланского герцога, решилась оказать ему возможное содействие. До этого, в продолжение нескольких лет, она относилась совершенно безучастно к судьбе единственной сестры Лоренцо; но теперь она вспомнила, что Мария Пацци — родная племянница её покойного мужа. Гуильельмо Пацци сильно разбогател после заговора, так как наследовал значительную часть имущества своих родственников. Но как жилось правнукам Козимо Медичи в старом уединённом замке Буэнфидардо? Клара не могла составить себе даже приблизительного понятия о подобной жизни.

Молодой живописец Леонардо да Винчи прожил довольно долго в замке Буэнфидардо, и если бы он мог руководствоваться в данном случае только своим личным желанием, то остался бы здесь ещё дольше, так как нигде не проводил более счастливых дней. Целыми часами он бродил по окрестностям с Пьетро и его отцом, занимался охотой и рыбной ловлей, но при этом посвящал много времени живописи. Он не только тщательно отделал набросанный им эскиз Мадонны, для которого Мария служила моделью, но и начал несколько новых работ.

Леонардо был давно известен среди художников не только своей оригинальностью, но и как замечательный живописец, подающий большие надежды. Он в состоянии был несколько дней кряду преследовать незнакомого человека, поразившего его своей наружностью, чтобы подробно изучить его лицо и перенести на бумагу. Между прочим, он пригласил к себе однажды на обед группу крестьян, занимал их разговорами, беспрестанно смешил и с помощью своих приятелей поддерживал их весёлое настроение духа до тех пор, пока их смеющиеся лица не запечатлелись в его памяти. Тогда он выбежал из комнаты и набросал несколько эскизов, которых никто не мог видеть без смеха. В подобных случаях у него как будто появлялась потребность в резком контрасте с теми идеальными небесными изображениями, которые удавались ему более, чем кому-либо из его современников. Его домашняя обстановка поражала своей фантастичностью. С необыкновенно красивой наружностью и физической силой в нём соединялись недюжинный ум и образованность. В своём обращении он был одинаково приветлив с господами и крестьянами и поражал всех знавших его разнообразием своих талантов. Он не только был первоклассным живописцем, но и даровитым музыкантом, поэтом, скульптором, архитектором и механиком. Ещё в раннем детстве в нём заметна была особенная склонность к живописи. Отец Леонардо показал некоторые из его рисунков Андреа Верроккьо, ученику Донателло, который после смерти последнего стал первым художником Флоренции. Верроккьо уговорил старшего да Винчи сделать сына живописцем и принял Леонардо в свою мастерскую, где кроме живописи производились работы из мрамора и бронзы.

Впоследствии Леонардо да Винчи, наряду с изучением пластических искусств, занялся механикой и архитектурой. Его высокий творческий ум стремился внести нечто новое и в эту область человеческого знания; он занялся изобретением искусственных мельниц, мечтал о проведении тоннелей в горах и перевозке больших тяжестей, придумывал способы осушения болот.

Однако, несмотря на такое серьёзное направление ума, Леонардо вполне наслаждался жизнью и молодостью. Он любил красивых лошадей и других животных и чувствовал особенную склонность к естественным наукам; но так как при этом он посвящал много времени астрологии, то его обвинили в ереси и языческих воззрениях.

Вскоре он превзошёл в живописи самого Верроккьо. На одной картине, которую последний писал для монахов Балломброза, совместно со своим учеником, ангел, нарисованный рукой Леонардо, настолько выделялся из остальных фигур своей неподражаемой красотой, что с тех пор Верроккьо окончательно бросил живопись. Следующей работой Леонардо был рисунок ковра, который был заказан во Фландрии для португальского короля. В то время между Флоренцией, Лиссабоном и Нидерландами существовали самые дружественные отношения, и рисунок ковра долго служил предметом общего восхищения. На картоне было изображено грехопадение; при этом весь ландшафт, с растениями и животными, а равно и древо познания добра и зла, с ветвями и листьями, были так тонко выполнены и с таким совершенством, что можно было одинаково удивляться как искусству художника, так и его необыкновенному терпению. Ещё тогда было всеми признано, что тщательность отделки у Леонардо могла только сравниться с той добросовестностью, с какой он сам изготовлял масляные краски для своих картин.

Причудливость фантазии при подвижном и впечатлительном характере побуждала молодого художника к частой перемене места и была одной из главных причин, заставивших его покинуть Флоренцию. Он менее всего мог предвидеть то значение, какое будет иметь эта случайная поездка для его дальнейшей жизни.

Леонардо чувствовал себя как бы околдованным в уединённом замке Буэнфидардо. Он сознавал, что Мария произвела на него глубокое впечатление и пленила его сердце; но не в нравах того времени было задумываться над подобными явлениями или из-за них считать себя несчастным. Для молодого художника было ясно с первого момента, что ему нечего мечтать о браке с богатой и красивой племянницей Лоренцо Медичи.

Между Марией Пацци и её матерью было такое поразительное сходство, что минутами Леонардо не мог вполне отдать себе отчёта, которая из двух женщин сильнее действовала на его художественную фантазию. Выдающийся ум Бианки, её кротость, сознание собственного достоинства, неотразимая прелесть всей её личности возбуждали в нём род нежной, почтительной дружбы, и он искренно восхищался её характерной и всё ещё прекрасной наружностью. Совсем иное чувство пробуждала в нём девическая красота Марии, но и это чувство скорее походило на поклонение, какое нередко встречалось между тогдашними художниками относительно женщин знатных домов. Это поклонение могло легко перейти у Леонардо в пламенную любовь, если бы он мог допустить мысль о браке