под граммофон, который тоже был ещё редкостью: видимо родители хозяина вечеринки были весьма зажиточны, коль обладали большой квартирой с хорошей обстановкой и загородным домом. Порезвившись все вместе, гости разошлись парами по комнатам, якобы обсуждая что-то лично их интересующее, а на самом деле, чтобы украдкой пожать друг другу руки, приобняться, сидя на диване, и возможно даже слегка поцеловаться – при взаимной симпатии, но без последствий и обязательств. Для серьёзных отношений одной встречи было недостаточно, и все они, как студенты, так и семинаристки, были ещё не самостоятельны и зависели от родителей.

Вечеринки для того и устраивались, чтобы немного пофлиртовать и невинно развлечься. Иван обычно в этих играх не участвовал, будучи на пять-семь лет старше своих однокашников, а семинаристки и вовсе были младше его лет на десять, но на вечеринки ходил, если приглашали, втайне надеясь встретить там подругу жизни и увезти её с собой по окончанию института к месту будущей своей учительской службы: учителя в России считались государственными служащими, имели классные чины, достойную зарплату и пенсию по окончании службы, как и офицеры, при двадцати пяти годах учительской выслуги.

Иван к тому времени выглядел сформировавшимся мужчиной лет двадцати пяти, выше среднего роста, с правильными чертами лица, белая и чистая кожа которого оттенялась волнистыми каштановыми волосами и бородкой. Разноцветные глаза: голубой и зелёный, смотрели спокойно и благожелательно, от него веяло мужской надёжностью и постоянством, что так привлекает девушек, ищущих достойного спутника жизни, поэтому на вечеринках и в присутственных местах Иван всегда ощущал внимание со стороны девушек и молодых женщин, но не использовал это внимание в корыстных мужских целях добывания женской взаимности.

Свою мужскую потребность он, как и большинство студентов, удовлетворял редкими посещениями публичных домов, которых было несколько на всю Вильну. Студенты курса обычно сговаривались заранее о посещении публичного дома, приходили туда гурьбой, отбирали жриц любви по вкусу, а после сеанса интимных услуг обычно заходили в ближайший трактирчик и под кружку пива делились полученными впечатлениями, всячески приукрашивая достоинства именно своей куртизанки – как они называли работниц борделей. Это были, обычно, кем-то совращённые и брошенные девушки, которые, оставшись без средств существования и родительской поддержки, зарабатывали таким образом себе на жизнь.

Иногда студенты сбрасывались вскладчину, выбирали сообща одну на всех рабу любви, оплачивали её услуги на всех, и после того, как эта несчастная обслуживала их по очереди, студенчество отправлялось в трактир, где опять-таки под пиво, каждый рассказывал свои впечатления от плотских утех с этой проституткой в виде устного доклада, что будущие учителя называли симпозиумами.

Иван в этих симпозиумах никогда не участвовал, как не участвовал и в коллективных посещениях борделя, пользовался услугами проституток в отдалённых районах города не часто и стараясь, по возможности, выбирать одну и ту же девицу, что также говорило о его душевной склонности к постоянству в отношениях с женщиной.

Когда участники вечеринки разошлись по комнатам большой квартиры, Иван остался один в гостиной и, сидя на диване, лениво листал книгу, взятую им из шкафа здесь же. Вдруг одна из девушек быстро вошла в гостиную, оправляя на себе кофточку, а за ней вошёл хозяин вечеринки, смущённо пытаясь успокоить девицу. Девица эта, по имени Надя, с самого начала приглянулась Ивану, но хозяин квартиры предупредил заранее своих однокашников, что Надю он специально пригласил для себя.

– Это подло, пригласить девушку и приставать к ней с нескромными предложениями, – возмущённо обратилась Надя к хозяину вечеринки. – Не ожидала я от вас этой низости и больше ноги моей здесь не будет, – говорила Надя, – и другим девушкам расскажу о вашем поведении, а сейчас я ухожу. Иван, вы не проводите меня? Уже поздно и одной страшновато на тёмных улицах Вильны, – обратилась она к Ивану.

– Да, да, конечно, – я тоже уже собирался уходить, – ответил Иван, вставая с дивана, вышел вслед за Надеждой в прихожую и подал ей пальто. Он успокаивающе помахал рукой хозяину квартиры, стоявшему на пороге гостиной, и вышел вслед за Надеждой, предупредительно открыв перед нею входную дверь.

Был конец января, крещенские морозы уже прошли, и на дворе стоял лёгкий морозец, сопровождавшийся редким снегопадом. Темнота ночи ослабевала, когда из-за облаков выглядывала полная луна и освещала бледным своим светом извилистую улицу приземистых домов, сквозь закрытые ставни которых лишь кое-где проглядывал свет керосиновых ламп: электричества в этой части города не было, как не было и уличного освещения, и если бы не свет луны, то идти спутникам пришлось бы в полной темноте, благо, что снег, казалось, слегка светился изнутри, позволяя не свернуть с дороги и не уткнуться в заборы между домами, внезапно возникающими в темноте.

Надежда тихо ойкнула, поскользнувшись на утоптанной тропинке обочины, и крепко схватила Ивана за руку, как бы стараясь не упасть. Он ощутил тугое тело девушки, прижавшееся к нему, и тёплая волна желания прокатилась по нему и передалась Надежде, которая, однако, не отстранилась, а ещё сильнее прижалась к спутнику, спрятав кисти рук в муфте, служившей ей вместо варежек по нынешней городской моде.

Так они и шли молча, прижавшись друг к другу, и, ощущая как невидимые токи пронзают их соприкоснувшиеся руки, заставляя гореть лица, неразличимые в темноте, и учащённо биться сердца в унисон, как показалось Ивану. Он, конечно, слышал и читал о внезапных мужских чувствах, возникающих к незнакомой женщине, но сам ещё ни разу не испытывал их, несмотря на значительный опыт общения с продажными женщинами.

Надежда уверенно вела Ивана по тропинке, свернула в переулок и скоро остановилась у калитки дома.

– Я здесь снимаю с подругой комнату, но подруга уехала на выходной к родителям, – сказала Надя, отстраняясь от Ивана, и пристально вглядываясь ему в лицо, освещённое внезапно появившейся луной.

– Может, зайдёте на часок, ещё не поздно, и я угощу вас чаем с малиновым вареньем за то, что проводили меня до дома и не дали пропасть бедной девушке в темноте улиц и закоулков, – весело и непринуждённо засмеялась она, чувствуя, что спутник не откажется от такого предложения. И не ошиблась: Иван с готовностью принял её предложение, желая познакомиться поближе с этой девушкой, к которой он чувствовал уже не симпатию, а нечто большее, чего с ним давно уже не случалось.

– У нас отдельный вход, так что хозяев мы не потревожим, – сказала Надя, отворяя калитку и проходя во двор, а Иван следовал за ней, держа её тёплую руку в своей. Они прошли за угол дома и там, в блеклом свете луны, Иван увидел