что такт соблюдать бессмысленно. Деньги любыми способами должны быть получены или взяты. Его раздражали желчные послания от графини Брюль, жаловавшейся на разграбление одного из замков прусским полковником. Фридрих напомнил ей о бесчинствах саксонцев и о том, как союзники короля Польши грабили Пруссию. А полковник, о котором идет речь, сообщил о спрятанном в замке Брюля оружии. Он поступил правильно.

Однако несмотря на проблемы, существовавшие на оккупированных территориях, нехватку средств и наличие большого количества противников, Фридрих решил вновь предпринять наступательные действия против Австрии. Еще один эффективный удар мог создать условия для ведения переговоров о мире. На него не произвели впечатления любезности Кауница, написавшего в январе лично королю. Он предупреждал, что один французский виноторговец в Болонье — имя и нынешнее местонахождение не известно — публично вопрошал: «Неужели ни у кого нет ножа, чтобы избавить мир от короля Пруссии?» Это, писал Кауниц, дошло до ушей императора и императрицы, и они, потрясенные, распорядились предупредить его. Фридрих, зная из сообщений из Вены о том, что и сколько о нем говорят злые языки, не принял во внимание это не несущее никакой информации елейное послание и продиктовал ответ Кауницу: «Именно благодаря нашему цивилизованному столетию мы живем со страхом убийства», но было бы желательно, чтобы в этом столетии была устранена язвительность «plumes indecentes»[228], которые используются против великих монархов.

Фридрих решил вторгнуться в Моравию. У него еще оставались дела в Силезии, и он хотел вернуть Швейдниц; затем король предлагал двинуться через горы и осадить Оломоуц. Австрийцы, как он предполагал и на что надеялся, пойдут на помощь этому важному городу. Тогда Фридрих вновь окажется лицом к лицу с Дауном в открытом поле и, возможно, нанесет ему такое поражение, которое заставит Вену просить мира. Он был настроен оптимистически, возможно, ради Вильгельмины, в письме которой сообщил, что надеется в скором времени нанести Марии Терезии «grand coup»[229].

У него возникли проблемы с пополнением поголовья английских лошадей — торговец по имени Касл обычно продавал их по 75 фунтов, ему понадобилась помощь Митчела. Он рассчитывал сбить цену по меньшей мере на 25 процентов и написал британским властям, что преподнесенные в качестве личного дара Георга II 20–30 лошадей были бы красивым жестом.

Вторжение Фридриха в Моравию можно критиковать с разных позиций: оно не достигло поставленных стратегических задач, не смогло помешать Австрии восстанавливать силы и не заставило ее заговорить о мире. Он, видимо, недооценил трудности глубокого вторжения на вражескую территорию после непростой и дорогостоящей кампании, которая велась с лета предыдущего года. Ему не хватало денег и людей. Из 170 000 человек, числящихся в его армии, 50 000 были необходимы для формирования гарнизонов в городах.

Оломоуц потребовал бы осады. Фридрих принимал это решение, все еще осаждая Швейдниц. Он ощущал недостаток средств, ресурсов материальных и человеческих для ведения осадных работ. Король писал своему человеку в Гааге, ван дер Геллену, 24 декабря — не может ли он найти на датской службе нескольких опытных инженеров, которые согласились бы служить у Фридриха? Он интересовался офицерами с хорошим послужным списком, лучше — протестантами. Он мог предложить майору 512 экю в год, капитану — 360[230].

Кроме этого, имелись проблемы и в оперативном плане. Двигаясь на Оломоуц, Фридрих будет фактически пересекать фронт Дауна, разместившего австрийскую армию в районе Кёниггреца. Это могло, как он надеялся, вынудить австрийцев выступить против его западного фланга. Но Даун мог принять решение о том, чтобы беспокоить пруссаков при помощи легкой кавалерии, которой всегда было в избытке, и в первую очередь угрожать обозам снабжения и колоннам подкреплений для осаждающих войск и мириться с разрешения Вены с осадой Оломоуца в течение неприемлемо длительного срока.

Следующей оперативной проблемой было время. Выдвижение и подготовка всего необходимого потребуют значительной части времени сезонной кампании. Быть может, оно и не было таким важным фактором, если бы не подступали другие опасности. Фридрих, хотя и бывал порой чересчур безмятежным, прекрасно понимал, что в течение 1758 года ему вновь придется столкнуться с русской угрозой. Сил, которые он держал на этом направлении, будет недостаточно, но он не сможет ничем помочь, пока будет занят непростой кампанией в Моравии.

К тому же существовали реальные оперативные угрозы, с которыми могли столкнуться прусские войска, осаждающие Оломоуц. Вести его осаду, снабжать войска и защищать их от нападений подвижных групп противника с тыла — все это потребует крупных сил и средств. Фридрих хорошо видел трудности предстоящей кампании, но он был не из тех, кто отказывается от попытки из-за опасности или сложности. По словам де Катга, стоило Фридриху сказать, что что-то непросто, как он тут же пытался это сделать.

16 апреля генерал фон Тресков принял капитуляцию Швейдница. Потери пруссаков составили 70 человек убитыми и 137 ранеными, они взяли в плен 3450 австрийцев, в том числе 250 офицеров. Еще австрийцы потеряли во время осады 3500 человек, главным образом из-за болезней. Она потребовала слишком продолжительного времени: Фридрих приступил к осаде 18 марта и планировал завершить к 1 апреля. Весенние дни стоили многого. Он попросил Кейта приехать из Саксонии, чтобы руководить операциями в последнюю неделю. Его штаб-квартира была поблизости, и он теперь мог двинуться на Оломоуц через Нейссе, где сосредоточивалась армия, и через Троппау.

27 апреля Фридрих расположил свой штаб в Нойштадте, возле Нейссе. В Нейссе он выступил перед встречающими его служителями церкви. Он не верил им и не скрывал этого. Король сказал, что знает об их склонности к соглядатайству — постыдное дело! «Берегитесь! — заявил он. — Если я заподозрю измену, то повешу вас на одной из башен этого города!» Фридрих не слыл жестоким, но когда он говорил такие вещи, видимо, никто не сомневался в его словах. Однако многие отмечали его явное сожаление в связи со страданиями людей во время войны. «Нужно быть настоящим варваром, — замечал он в то время, — чтобы тревожить без причины несчастных, которые не имеют ничего общего с нашими славными ссорами!» Когда король встретил крестьянина, у которого vivandiere[231] отняла лошадь — несомненно, его самое драгоценное имущество, — он подозвал капрала и приказал всыпать женщине двадцать ударов тростью.

Фридрих подошел к Оломоуцу 29 апреля. Обосновавшись в Шмиршице, в восьми милях к юго-западу от города, он разместил войска так, чтобы они прикрывали южное и восточное направления, в то время как Кейт держал север и северо-запад. Обоз, включавший тяжелую осадную артиллерию, двигался на соединение с ними под