Я покачал головой.

«Не строй несбыточных иллюзий».

«А я и не строю, — возразил он. — Тебе просто не хватает воображения. Всегда не хватало. Слишком долго ты подчинялся воле других. Века рабства не прошли бесследно. Только сейчас ты смог в полной мере обрести и осознать свои силы. Признайся. Врачи обнаружили мужское семя в теле моей жены. Ты смущен, дух? Моя жена сделала тебя мужчиной?»

Я молчал. Однако я вдруг понял, что мне не удастся решить задачу, просто разрубив Грегори, как гордиев узел.

«Ты прав, — кивнул Грегори. — А теперь сядь и слушай».

Я опустился на стул слева от него.

Грегори взял со стола прибор с множеством кнопок, но я накрыл его руку своей.

«Это просто пульт дистанционного управления мониторами, — объяснил он. — Большинство работает на систему безопасности, и только два транслируют слайды. Смотри наверх, на тот, что висит над центральной картой».

В то же мгновение на двух мониторах начали появляться картины, менявшиеся каждые две минуты. Я увидел умирающих от голода людей, поля сражений, усеянные мертвыми телами, разбомбленные дома, горы мусора… Эти кадры был и сняты и самых разных уголках мира. Вдруг среди жалких лачуг я сумел разглядеть храмы майя. Руины, запечатленные на другой картине, находились где-то в Камбодже.

Грегори смотрел на экраны, но лицо его оставалось безмятежно спокойным. Он словно забыл о моем присутствии.

«Поклянись, что, пока мы разговариваем, с Натаном ничего не случится», — потребовал я.

«Клянусь, — ответил он. — Клянусь, что до шести часов он и полной безопасности, но и потом все будет зависеть от моего сигнала. Позволь, однако, заметить, мой ангелочек, что ты совершенно не умеешь торговаться».

«Вот как?» — удивился я.

Явно гордый собой, Грегори с улыбкой повернулся ко мне. Он буквально светился от счастья.

«Я так долго ждал этого момента, — заговорил он. — И подумать только, ты пришел в самый разгар подготовки! Уверен, Бог послал тебя в ответ на мою жертву, Эстер. Я не сразу догадался, что между этими двумя событиями существует связь. Я отдал Ему Эстер, которую любил, очень любил. Небеса разверзлись, и появился ты. Если ты надеешься понять происходящее, а может, что-то изменить, тебе нужен я. Ты должен выслушать меня».

«Хорошо, — согласился я. — Но ты собираешься убить Натана в шесть часов. Ты сам признался. Вот почему ты положил его в госпиталь под своим именем. Тебе требовался образец его ДНК и слепки зубов, чтобы потом его опознали как тебя и подтвердили твою смерть. Я прав?»

Грегори явно не понравились мои умозаключения.

«Ты слишком жестко истолковал мои действия, — сказал он. — Но пойми, Азриэль, мир обречен, безнадежно обречен. Господи, ты должен стать моим божественным свидетелем!»

«Не поддавайся романтическим настроениям, Грегори, лучше расскажи, в чем заключается твой план, — предложил я. — У тебя есть результаты собственных анализов, которыми заменят анализы Натана. Они послужат свидетельством твоего воскрешения. Твои люди уничтожат одни документы и положат другие».

«Мне начинает нравиться твой острый ум, — усмехнулся Грегори. — А теперь постарайся им воспользоваться. То, что я делаю, я делаю ради достижения своей цели и во имя всего мира. И ты не сможешь предотвратить неизбежное. И запомни: когда настанут последние дни, а это произойдет сегодня, незадолго до полуночи, тебе понадобится моя помощь. Я буду нужен тебе и всем, кто уцелеет и захочет жить дальше. Только я сумею избавить мир от горя и несчастий».

«Ладно. Тогда расскажи, что такое последние дни. Что случится? Ты убьешь Натана. А потом? Воскреснешь из мертвых?»

«Через три дня, — спокойно ответил Грегори. — Ведь так, кажется, поступил другой Мессия?»

Три дня… В памяти промелькнули страшные картины: рычащие львы, омерзительно жужжащие пчелы, исступленно пляшущие люди… Вздрогнув, я прогнал их прочь. Я мысленно увидел перед собой распятого Христа, а потом Христа воскресшего — такого, каким изображали его многие художники. Вспомнились греческие и латинские слова христианских молитв.

«Я очень хочу, чтобы ты понял, — сказал Грегори. — Мне неоднократно приходило в голову, что ты единственный способен оценить мой замысел».

«Интересно, почему?» — удивился я.

«Видишь ли, Азриэль, — терпеливо объяснил он, — никто в мире не сравнится со мной в смелости. Никто. А для убийства нужна смелость. Думаю, тебе это хорошо известно. Ты веками наблюдал мир и, конечно, был свидетелем войн, голода, несправедливости. Должен предупредить, что если ты не выслушаешь меня, если решишь, что я достоин смерти, если тебя не волнует судьба мира, подумай о своем прахе».

«Что ты имеешь в виду?»

«Твои кости лежат в печи, здесь, в этом здании, и будут сожжены дотла по первому моему знаку. Кстати, хочешь узнать результаты наших исследований?»

Я пожал плечами.

«Стоит ли тратить время? Лучше расскажи о последних днях».

«Неужели тебе неинтересно, что мы обнаружили в твоем прахе?»

«Я и так знаю. Мой прах».

Грегори с улыбкой покачал головой.

«Ничего подобного. Ткани практически полностью поглощены металлом. Почти ничего не уцелело. Значит, стоит только нагреть металл, и он расплавится. От твоих костей не останется и следа».

«Это тебя интересовало? — улыбнулся я. — Забавно. Должен сказать, я отношусь к этому совсем по-другому. Вам удалось сделать анализ ДНК?»

«Нет. — Он покачал головой. — Недостаточно материала».

«Рад слышать. Продолжай».

Грегори внимательно посмотрел на меня и взял за руку. Я видел, что он пустил в ход все чары, о которых предупреждала меня Рашель. В его горящих глазах отчетливо читались осознание собственного величия и неистребимая вера в свое высокое предназначение.

Он был противен мне. Я ненавидел его за то, что он сделал с Эстер и Натаном, но не потому, что остальной мир был мне безразличен, а потому, что скорбь по ним двоим означала для меня скорбь по всему человечеству.

«Азриэль, — снова заговорил он, — величие моего замысла не знает равных. Да, его воплощение жестоко, но вспомни завоевательные походы Александра или Константина. Разве тогда было по-другому? Только благодаря жестокости и убийствам Египет спокойно жил на протяжении двух тысячелетий. Ты же помнишь долгие периоды мира в царствование Александра и в Римской империи…»

«Расскажи наконец о своем плане», — прервал я.

Грегори повернулся к огромной карте на стене, испещренной множеством ярких лампочек — в основном синих и красных, хотя кое-где светились желтые. Они резко контрастировали с основными цветами карты. Теперь я мог рассмотреть ее в деталях.

«Это мои штаб-квартиры, — показывал и объяснял Грегори. — Они разбросаны по всему миру. А это храмы, мои так называемые курорты и бизнес-центры, это аэропорты, острова…»