Нитер даже не попытался уклониться или выстрелить сам. Он исчез в эпицентре нашего залпа.

На турнире с участием драконов без пламени это посчиталось бы смертельным ударом. Но в нашей сегодняшней ситуации мы будем продолжать поединок до тех пор, пока один из нас не сможет подняться с земли.

И все же я сильно удивилась, когда Иксион сюр Нитер вырвались из завесы пламени и с пронзительными воплями ринулись на нас, намереваясь вступить в контактный бой.

И это было против правил на подобных турнирах. Контактные бои между разными породами давали грозовикам несправедливое преимущество. Мне лишь один раз пришлось столкнуться с одним из них, когда Пауэр во время турнира заманил нас в облака, чтобы незаметно напасть. Но сегодняшнее нападение происходило на виду у арены, и свисток судьи не прозвучал. Но я и не ожидала его услышать.

Иксион хотел показать, что ему плевать на правила. Он хотел показать, что он был выше этого. Всего этого.

А мы должны были доказать, что он не прав.

Мы завертелись волчком, их тяжесть лишила нас равновесия, и земля стремительно приближалась нам навстречу. Крылья обоих драконов в унисон бешено хлопали в воздухе, пытаясь удержать высоту. Пока Аэла пыталась освободиться от его хватки, Нитер щелкнул зубами сбоку от ее крыла, разинув пасть рядом с моей ногой.

Мелкая россыпь пепла и искр обдала мое бедро.

Это было бы позором для Иксиона, если бы кто-нибудь внизу смог это разглядеть, но крылья Аэлы закрывали обзор, и этот жалкий залп не нашел свидетелей.

Такого ожога едва ли хватило бы, чтобы остановить меня на тренировочной схватке, разве что если бы он опалил незажившие раны.

Но Нитер целился в мое изуродованное клеймом бедро.

До меня донесся мой собственный вопль, когда рана вспыхнула огнем боли.

– Видишь, Антигона? Ты здесь не единственная, кто знает, как выживать.

Аэла неистово наносила удары клыками и когтями, и нам удалось вырваться из хватки Нитера. Оттолкнувшись от них, мы рванулись вверх, набирая высоту. Я хрипела от боли, мои пальцы ощупывали клапаны с охлаждающей жидкостью вдоль ноги в тщетной надежде, что в костюме остались хоть капли. Ничего.

Встряхнитесь.

Пока Нитер занимал позицию напротив нас, Иксион демонстративно открыл каждый клапан охлаждения на своем огнеупорном костюме, смягчая боль от ожогов, полученных в пламени Аэлы. Затем он заполнил резервуары костюма, воспользовавшись запасами из канистр, привязанных к его седлу. У него их было аж несколько штук.

И все же я видела, как он скован в движениях. Ему было больно.

Теперь он постарается ни в коем случае не попадать под наш прямой удар.

– Готова?

Я заняла исходную позицию, проигнорировав его вопрос. Снова зазвонил колокол.

Мы ринулись навстречу им, позволяя огню пробивать нам дорогу, выстраивая целые стены пламени, но, к моему недоумению, они смогли прорваться сквозь пламя, выдержав мощный жар, чтобы снова наброситься на нас в контактном бою. На этот раз мы сделали кувырок, чтобы уклониться от выпада Нитера…

Однако недостаточно быстро. Его когти пронзили крылья Аэлы, врезаясь в тонкие белые шрамы, оставшиеся после схватки с Эдмундом, и разрывая швы, которые еще окончательно не зажили.

Аэла взвизгнула. Она пыталась вырваться, но только сильнее разрывала крылья…

И тут Нитер обхватил ее за шею своими челюстями. Его клыки были втянуты, он демонстрировал свою силу. Он тряс ее так сильно, что я болталась в седле, и каждый толчок отзывался сильной болью в моей ноге. Аэла извивалась, но не могла освободиться.

Мы продолжали болтаться в воздухе, пока Нитер наконец не отбросил нас в сторону.

Мгновение, прежде чем крылья Аэлы подхватил ветер, мы камнем летели вниз. За спиной раздавался голос Иксиона:

– Нам не нужны такие грубости, как пламя. Мы уже знаем все способы причинить тебе боль.

– Не обращай на него внимания… – Я бормотала это скорее для Аэлы, чем для себя. Ее пробитое крыло с удвоенной силой молотило по воздуху, чтобы подстроиться под движения здорового крыла и поднять нас на прежнюю высоту. Боль в моей ноге и в ее крыле разливалась между нами, затуманивая наши чувства. Пока мы вращались по спирали на восходящем потоке, ее блуждающий взгляд упал вниз, и она издала низкий вой, от которого у меня по шее пробежал холодок.

На арене собрались служители, растянув железную сетку.

Такую же, как та, что накинули на Пэллора.

Я почувствовала, как мысли Аэлы разлетались, словно тысячи светлячков. У меня перед глазами замелькали ее воспоминания о Пэллоре, о Пэллоре, сжавшемся под сеткой, о Пэллоре, нежно поглаживавшем наши разорванные крылья, об исчезающем Пэллоре…

Мы начали опускаться к земле, ее крылья словно разучились молотить по воздуху.

– Аэла, нет, – произнесла я, хотя внезапно мои глаза затуманились от ее тоски.

А потом отчаяние, как густая тина, просочилось из ее мыслей в мои.

Иксион продолжал нас таранить, не обращая внимания на наше пламя, и было понятно, что со своими запасами охлаждающей жидкости он продержится дольше, чем наши рваные крылья и слабеющие силы. Выносливость его дракона будет противостоять нам снова и снова, потому что от природы эта порода драконов всегда была сильнее, крупнее и выносливее. И в конце концов будет не важно, станет ли аплодировать народ моему имени или какое решение примет вдохновленное зрелищем жюри, потому что этот поединок перестал быть проверкой нашего мастерства. Это была проверка грубой силы. И в таком испытании какое преимущество было у нас, маленького дракона и тощей девчонки, голодной, уставшей и страдающей от боли?..

Маленькая. Тощая.

Слово проскользнуло, как мысль на ветру, как светлячок, промелькнувший в памяти.

В моей руке зажата записка из министерства, в которой говорилось о моем долге. Рука инструктора на моем плече, напоминавшего мне, где мое место. Тот момент, когда я решила послать их всех к чертям и в пух и прах разбила златовласого юношу на угольно-сером грозовике. Я ворвалась в запертую дверь, потому что устала ждать, когда мне вручат ключи, устала бояться, устала держать себя в руках.

Когда тебе не дают инструментов для победы, ты создаешь свои собственные.

Иксион был прав. Пламя – это грубо.

Самые первые уроки полета не были связаны с огнем. На них мы узнали о гравитации. Это было самое старое и надежное оружие.

Мне нужно было только использовать ее в своих интересах.

Моя ладонь скользнула по боку Аэлы, когда мы замедлились, чтобы перегруппироваться. Она задыхалась, бедняжка, и сквозь разрывы от когтей на ее крыле я видела землю.

Но она чувствовала мое волнение.

– Может, попробуем в последний раз?

Она щелкнула крыльями, распрямляя их.