магистрами. Буран оказался приятным попутчиком, хотя и яростно отстаивал святость своих земель.

— Я не др-р-руг людям. Я не хочу пускать их в леса и воды своего дома. Я ненавижу всех вас, даже тебя, магистр-р-р, хоть и хор-р-ро-шо говор-р-ришь и, вер-р-рно, любишь пр-р-равду. Ты как гр-р-рязь на земле, ты все бер-р-решь, но ничего не даешь в ответ. Вас, людей, ведет одна только жадность.

— Но ты ведешь нас к Лиссен Карак, — сказал Никос. Медведи не разрешали разводить костры в своих землях и вместо этого настаивали, чтобы по ночам люди, ирки, олени и лошади спали вповалку для тепла. Говорить с белым медведем было все равно что с тенью — его мех казался бледным пятном на другой стороне круга спящих.

— Хрм-рм, — рыкнул медведь. — Уж лучше люди, чем др-р-рако-ны и чер-р-рви. Мы их всех видели.

— А вы видели, как открываются врата? Ты помнишь это?

Огромные глаза открылись и закрылись, но ответила магистру Бузина:

— Мы помним.

У ЛИССЕН КАРАК — СЭР ГЭВИН МУРЬЕН

Сэр Гэвин наблюдал за штурмом тщательно выкопанных окопов, сердце его сжималось от предчувствия смерти, а отчаяние заставляло опускать руки.

— Это моя вина, — сказал измученный граф Приграничья.

Сэру Гэвину очень хотелось согласиться, но это искушение было подлым. «Вы ушли на запад, чтобы показать, на что способны, и оставили их умирать. Если бы в этих окопах были ваши рыцари, а вы сами держали бы в руках меч, такого бы не произошло».

Но он этого не сказал.

— Нет смысла искать виновного. У нас армия, мы должны вернуться на восток, как минимум до бродов. В самом худшем случае мы соединимся с армией королевы и вернемся на северный берег, чтобы освободить крепость.

— Господи, хоть бы она устояла, — пробормотал граф. — Прошу вас принять командование, сэр Гэвин. Я этого не достоин.

Граф разорвал на себе сюрко и швырнул под копыта лошади. По щекам у него текли слезы. Демонические захватчики гнали толпу рабочих через реку.

От жеста графа Гэвин только закатил глаза.

— Нет. Вашу отставку я не приму. Вы останетесь, и мы будем командовать вместе. Черт возьми, милорд, я каждый день ошибаюсь. Но мою работу никто не сделает.

Граф Приграничья застыл.

— Я серьезно. Я не могу пощадить вас, милорд.

Гэвин наблюдал за штурмом и одновременно смотрел в небо.

— Нам нужно ехать за броды. Слава богу, что Уишарт вновь открыл старую дорогу. Тамсин?

— Гэвин? — ответила она ему в тон.

— Ты сможешь сохранить нам жизнь?

— Вечером узнаем. — Она пожала плечами. — Дракон пытается соблазнить меня.

— Боже милостивый. — Гэвин поежился от ужаса.

Тамсин сплюнула на землю.

— Тебя бы я, может, и бросила, но я не могу предать свою любовь. Эш никого не любит и не знает, что это такое. Пусть помучается… Но, если он придет за мной, я не смогу задержать его надолго.

— Мы не можем отступать вечно. — Гэвин на мгновение задумался. — А монахини?

— Они очень могущественны, — сказала Тамсин. — Если бы не они, мы давно бы проиграли. Радуйся, что дракон занят ими, а не нами.

Преследуемые боглинами и кое-кем похуже, остатки армии Запада шли по дороге, тянувшейся к югу от Кохоктона. Гэвин остановился, когда они пересекли Малый Неман. Именно здесь он когда-то столкнулся с бегемотом и здесь же попытался убить своего проклятого высокомерного брата, который вернулся из мертвых с армией наемников, чтобы спасти его.

Черт бы его побрал.

Гэвин, возможно, усмехнулся бы, если бы не так боялся. Как бы то ни было, он хотел, чтобы его брат снова явился со своими наемниками и спас мир, потому что у Гэвина кончились идеи. Весь день он смотрел на небо.

Весь день его усталая армия бежала, шла, плелась и кралась на восток, пока окопы, которые они должны были занять, брали один за другим, а их защитников убивали или обращали в рабов — так близко, что армия это слышала.

Вскоре после обедни напали и на них, но не с воздуха. На Кохоктоне вдруг выросли мосты, большинство — сильно позади арьергарда Гэвина, а два — рядом с боглинами и Экречем.

Противник начал форсировать Кохоктон.

Гэвин сразу понял, что ему придется сражаться, но у него почти не осталось стрел, фуража и всего того, что делало армию армией, и его почти разбитое войско практически перестало подчиняться приказам. Когда он попытался отыскать лорда Грегарио, то нашел только Редмида и его егерей.

— Рыцари ускакали и оставили нас, — с горечью сообщил Редмид.

— Боглины идут прямо на арьергард, — сказал Гэвин.

— Хорошо, — вздохнул Редмид и приказал устроить засаду прямо среди костей мертвецов, оставшихся после последнего боя на берегу. Гэвин прекрасно видел белеющие кости бегемота.

— Шесть стрел на человека, — сказал Джон Хэнд.

— Я знаю, — ответил Харальд Редмид.

Через полчаса Гэвин нашел Грегарио с почти двумя сотнями рыцарей, которые расседлали лошадей для отдыха, и отвел их назад как раз вовремя, чтобы спасти егерей Редмида, прижатых отчаянным боем к берегу ручья. Они держались, пока Экреч выводил свои легионы.

В воздухе висел странный мускусный запах, когда они отступили за ручей, забитый мертвыми тварями и уже выходящий из берегов, в ольховую рощу, отмечавшую границу весенних паводков.

— Что это за хрень? — сморщил нос Грегарио. Он осмотрел многочисленные глубокие зазубрины на клинке и задумался, увидит ли он когда-нибудь снова оружейника.

— Это запах, с помощью которого Экреч перетягивает к себе боглинов, — объяснил Гэвин.

Два легиона боглинов после целого дня боя сделались только больше. В такой ужасный день это было главной радостью. Ну, если не считать того, что Эш так и не напал и почти все были еще живы.

Грегарио заставил себя улыбнуться. Он проехал немного вперед, убрал меч в ножны на бедре и наклонился поблагодарить Экреча, чья белая броня после трех недель войны покрылась пятнами.

Упырь поднял продолговатую башку, и нижняя челюсть опустилась. Раздалось льстивое шипение:

— Ваш-ш-ши воины очень с-с-сильные.

Грегарио кивнул, и навязчивый свистящий голос стал еще громче.

— Союзники, — сказал Грегарио.

А ближе к вечеру граф Приграничья нашел самый восточный отряд боглинов, идущий через заброшенную ферму, и повел своих рыцарей, которые, несмотря ни на что, отдохнули, поели и сидели на свежих конях, в сокрушительную атаку, и они остановили поток врагов и отбросили их к краю леса. Погибли хейстенох и дюжина адверсариев. Сам граф потерял двадцать рыцарей, но маленькая победа всех порадовала, и армия, пошатываясь, двинулась в лагерь, где обычно ночевали торговые караваны перед последним переходом до ярмарки в Лиссен Карак. Там они обнаружили самые