Не столь важно, кто ему помогал. Пока что.

А Евгения будет молчать, потому что каждое неосторожное слово сейчас может стоить ей жизни. Например, выяснится, что меня на самом деле опоили и что в моем бокале был эркайн. Не скажу, что это навредит ее репутации еще больше, но… сейчас она скорее проглотит язык, чем заикнется о случившемся лишний раз.

– Я обещала вам найти доказательства, ваша светлость. Но не сообщить, как я это сделала.

В глазах Эльгера сверкнуло раздражение – едва уловимое.

– Вы прекрасно знаете, что я могу заставить вас обо всем рассказать.

– Я прекрасно знаю, что вы этого не сделаете, – заметила я. – Потому что я вам нужна.

– Это верно, – по тонким губам скользнула хищная улыбка. – Вы одним своим существованием ставите под угрозу все сущее. Но так даже интереснее, леди Тереза. Полагаю, вы не примете Равьенн?

– Приму.

Непонимание, отразившееся в глазах Эльгера, отозвалось и во мне, но само решение пришло внезапно, как озарение.

– Благодарю за столь щедрый подарок, ваша светлость. И за гостеприимство.

Я склонилась в реверансе, и Эльгер поднялся, возвращая мне поклон.

Вопреки его представлениям, я не стану убегать или прятаться. Не стану уходить в тень – и пусть общество, которое сейчас видит во мне лишь чудовище, решает само. Я найду способ помочь Анри справиться с силой хэандаме, даже если для этого мне придется объехать весь мир. И я буду драться за наше счастье и за нашу семью со всеми, кто попытается ее разрушить. До последнего.

Из-за двери донесся приглушенный визг. Потом смех. Потом что-то упало, а затем кровать жалобно скрипнула. Снова. Еще и еще. Замерев на пороге, я окинула взглядом беспорядок: на полу валялась распотрошенная подушка, перья из которой все еще кружились в воздухе. Стул почему-то стоял посреди комнаты ножками кверху, под ним восседал нахохлившийся Кошмар, возмущенный таким безобразием. Привычно пахло травами, Софи прыгала на матраце спиной ко мне, размахивая второй подушкой, а муж привалился к спинке кровати с таким выражением лица, что сразу стало ясно, кто победил в неравном бою.

– Хм.

– Ой.

Софи сунула подушку Анри, спрыгнула на пол, подхватила вторую и принялась так рьяно ее отряхивать, что перья полетели по комнате с удвоенной силой. Муж кусал губы, чтобы не расхохотаться, и в конце концов все-таки сдавленно пробормотал:

– Софи, оставь. Ее уже не спасти.

– Ну…

Девочка виновато – насколько у нее получилось это изобразить – посмотрела на продолжающую истекать перьями подушку и отнесла на кресло. Ярко-синий бант, тщетно пытающийся удержать каскад густых волос, сполз вниз. В прядках у нее запуталось несколько перышек, но в целом она выглядела как очаровательная юная леди. Когда молчала. И не двигалась. Софи удивительно быстро освоилась и оттаяла: от дикого замкнутого ребенка не осталось и следа. Она носилась по дому, вылезала в окно, когда ей запрещалось гулять, приручила Кошмара, но вот заставить его подружиться с Лилит так и не сумела. Зато сама за время нашего отсутствия подружилась с Мариссой, Мэри и Жеромом, всей прислуге гадала по ладоням – из-за чего одна горничная уволилась и отправилась в Ольвиж искать лучшей доли. Но какое же это было счастье видеть в ее глазах радость и свет!

– Не просто ой, а ой-ой-ой, – сказал Анри. – Тереза сердится.

Я сложила руки на груди и прошла в комнату, а Софи быстренько подбежала к нему и встала рядом. Удивительно, но из нас двоих она безошибочно выбрала того, кому можно безнаказанно сесть на шею. Впрочем, Анри не возражал, ему нравилось с ней возиться. Надо отдать должное месье Риалю, поправлялся муж быстро: через несколько дней после возвращения в Лавуа уже вполне сносно держался на ногах, хотя и не мог подолгу работать. Стоило невероятных усилий не бросаться к нему всякий раз, когда он опирался о стену или неожиданно резко бледнел прямо в столовой, или не пытаться подхватить во время прогулки, когда браслет начинало тянуть, и Анри замедлял шаг.

– Кажется, я кое-кого предупреждала, что Анри нельзя будить.

– Ладно, я пойду, – пискнула Софи и бочком просочилась мимо меня к двери. – Вам тут… поговорить нужно.

Поговорить? Наверное, мы за все время нашего знакомства столько не говорили, сколько за время его недомогания. Первые дни я почти не выходила из комнаты, а когда мужу стало получше, все равно находила предлог улизнуть от всех. Скинуть надоевший корсет, кринолин, прижаться покрепче и согревать своим теплом. Даже не представляла, что его во мне столько, – стоило заглянуть в золотые глаза, как сердце сжималось от нежности.

Золотые. Их естественный цвет так и не вернулся, и я начинала подозревать, что это навсегда. Мгла – единственная тема, которая для меня была под запретом. Мгла и еще лорд Фрай. Я смутно представляла себе, как начать разговор и как объяснить, что, если бы не он, меня бы в Вэлее не было. Я приехала, чтобы защитить близких, чтобы помочь энгерийской разведке выйти на тех, кто угрожает благополучию моей семьи и страны. Глупо было полагать, что любовь можно заменить ненавистью. Глупо, но именно эта мысль придала мне сил и смелости и подтолкнула в Вэлею.

Я справилась, теперь все позади. Для меня.

А для Анри?

Готов ли он отказаться от своей цели? Отпустит ли его Комитет?

– Что вы тут устроили? – окидывая взглядом поле боя, скептически произнесла я.

– Ну… я проснулся, а любимой женщины нет рядом. Что мне оставалось делать?

– Громить комнату?

– Развлекать нашу девочку.

«Наша девочка».

Это было сказано так, что по сердцу сразу разлилось тепло.

Муж протянул мне руку, и я доверчиво ее приняла. Зря. Меня опрокинули на спину быстрым сильным движением. Кровать жалобно хрустнула, а этот нахал уже ожег мои губы поцелуем – яростным, жарким, от которого даже дыхание сбилось. От неожиданности даже не стала сопротивляться, только переплела пальцы с его, с головой погружаясь в нашу нежность на двоих.

– Сердишься? – оторвавшись от моих губ, он повторил их контур пальцами.

– Нет, – покачала головой.

– Тогда почему ты такая хмурая?

И вовсе я не хмурая, просто лорд Фрай проел мне весь мозг. Точнее, не лорд Фрай, а наше с ним прошлое… То есть мысли, как подступиться к разговору о моей шпионской деятельности.

– О том, как нам найти гувернантку для Софи. И еще самую капельку о том, куда спрятать прах следующего газетчика, когда он решит к нам сунуться.

К чести Жерома, он выпроваживал их с неизменной твердостью, не подпуская ни к кому-либо из прислуги, ни к нам. Несколько визитов из самых разных газетенок уже закончились ничем, но я сомневалась, что все так быстро прекратится. Что касается гувернанток, Марисса провела огромную работу, вот только ни одна из девушек не изъявила желания прийти повторно, чтобы побеседовать с нами. Теперь все придется начинать заново.