Столица провинции Ашнан – Урса – шаг за шагом приближалась, и Энки беспокоился все сильнее. Рука, сжимавшая поводья, покрывалась липким по́том, а дыхание сбивалось.

Взять город без крови – вот главное. Не дать погибнуть всходам трудов. Не дать принесенным жертвам кануть втуне.

Если не использовать ашури, сталь схлестнется против стали, и тогда…

Армия вышла из-за холма и увидела Урсу. Большой город, ничем не уступавший Этрике, приготовился отражать нападение. На стенах стояли лучники, внизу – конные воины, копьеносцы, мечники. Все облачены в доспехи, в руках – знамена провинции. Тысячи людей, приготовившихся исполнить клятву.

– Там еще едут!

Подкрепление спешило с запада. Всадники неслись на помощь Урсе, спеша занять свои позиции.

– Наемники, – со смехом заметил Шархи. – Ашнан купила наемников! Начинаем!

Вершитель встал рядом с Энки, пока жрец концентрировался на Приказе.

Ашури явились сразу, не заставили себя ждать. Он звал тех, что погружали в сон, но приходили… другие. Да и в голове гремели незнакомые имена. Существа, схожие с огромными собаками со слезающей шкурой, рычали, рыли когтями землю.

– Развлекайся, Энки.

Шепот Маара преследовал жреца, пока он растворялся в завывании ашури. Вершитель отпустил его, не помог удержать контроль. Сила Приказа прорвалась подобно трухлявой плотине.

Ашури настигали людей, сметая их, ломая, корежа тела. Крики и кровь заполнили долину. С укрепленных стен пускали стрелы – сотни, тысячи их летели в никуда, вонзались в землю, в соратников, но никогда не попадали в цель.

Мощные звериные челюсти перемалывали людей. Что плоть, что кости, что доспехи – их зубы все превращали в пыль. Со стен Урсы полилась кипящая смола – оросила землю, выжигая, сковывая чернеющим панцирем. Воины Шархи ждали. Вновь они стали свидетелями помощи Ашу и бросали восхищенные взгляды на своего властителя. Капитаны издали воодушевленный клич, его подхватили все отряды.

Воздух задрожал, и новый разлом рассек пространство. Темная трещина, которую никто не замечал. Ашури пировали, ткали полотно из мертвецов – оно накрыло землю долины.

Урсу взорвали панические выкрики. Практически закончив с основным блюдом, ашури переходили к следующему – горожанам.

Затрубил рог. Один воин бесстрашно вылетел вперед с окружающей его группой наемников. Он галопировал прямиком к армии Шархи, поднимая лук. На груди его сверкал золотой рисунок.

Аран. Энки видел его глазами ашури – быстрого, не сомневающегося. Сверкнул наконечник в лучах выглянувшего солнца, древко сорвалось с тугой тетивы. Полет стрелы завораживал. Энки видел, как она плывет по воздуху: смертоносная, освобождающая.

Стоило уклониться, прижаться к седлу, но Энки не двинулся с места. Стрела сорвалась с лука южанина и пронзила жреца, сбив его с лошади.

Приказ оборвался. Ашури остались. Забили барабаны. Воины Шархи издали боевой клич и ринулись вперед, считая, что пришло их время вступить в схватку. Они шли сквозь ашури, но создания Ашу их не замечали.

Тысячи звериных голов одновременно повернулись в ту сторону, где стоял жрец. Тот, кто посмел посягнуть на дар Шамаша. Враг.

Маар, склонившийся над Энки, охнул и ругнулся. Вершитель потянул жреца за собой, погружая во что-то вязкое, холодное. Они двигались через темноту, через знакомую агонию. Ашури теряли след. Их бешеные вопли стихали, пока Маар с Энки уходили по тропе теней.

Дневной свет ударил в лицо, а за ним – нестерпимый запах крови.

Лагерь. Энки был в лагере. Как это случилось? Он погрузился в темноту, а потом оказался в центре лагеря. Потерял сознание?

– Воины Шархи добьют оставшихся, – сказал Маар, сидевший рядом.

Энки ударил его и бил, пока тело не отказалось подчиняться. Маар не сопротивлялся и не нанес ответного удара. На лопатки Энки положила боль в плече. Дыхание вырывалось изо рта – прерывистое и хриплое.

– Доволен, да?! – спросил жрец.

– Очень. – Окровавленные губы вершителя улыбались.

– Предатель!

– О нет, я вернейший слуга.

В глазах поплыло, и Энки замолчал. Все силы уходили на то, чтобы не впасть в забытье. Древко стрелы торчало из плеча, у оперения была выжжена метка – солнце Шамаша. Не почудилось? Он видел Арана?

Шархи вернулся в лагерь под победоносный галдеж воинов. Все закончилось. Он покорил Урсу.

– Отличная работа, брат мой! – провозгласил он.

– Не… по плану… Шархи… – Энки с трудом выталкивал слова.

– Ерунда, мы с блеском достигли успеха. Эй, северянка, вижу, ты порезвилась? – Он подозвал покрытую с ног до головы кровью Сурию. – Не говори, что я не исполняю обещаний. Проводи Энки к лагерному лекарю. Шевелись! Воины! Сегодня мы пируем! Вы исполнили долг – за это получите славу и награды! Вы порадовали Ашу!

Воины застучали мечами о щиты. Ликование опьяняло их. Они кричали о величии Шархи и готовности следовать за ним до конца времен. Они были готовы убить даже родню за право войти в Урсу в первых рядах рядом с Шархи.

Пока властитель выбирал свое сопровождение, Сурия помогла Энки подняться и перекинула его руку через свое плечо, давая опереться. Спина ее подрагивала. Энки со стоном рухнул на койку, выделенную лагерным лекарем. Ему дали дурманящую настойку, но плечо все равно дергало болью. Когда мудрый вытаскивал стрелу, жрец впал в беспамятство. К сожалению, ненадолго. С возвращением сознания вернулась и режущая на части агония.

Было ли дело только в ране от стрелы?

Голова кружилась, но, что хуже, он забывал. Забывал имена, забывал фрагменты жизни. Женщину, что растила его. Прикосновения ее теплых рук, ее ласковый голос и любящие глаза. Он не придумал ее? Имя… Он не помнил ее имя, да и черты лица растворялись, рассыпались часть за частью.

– Сурия, – позвал он.

Северянка, сидевшая на краю койки, оторвала пустой взгляд от своих рук.

– Чего тебе, жрец?

– Ранена?

Девушка покачала головой. Целители, суетившиеся вокруг Энки, не обращали на нее внимания. Снаружи в лекарскую палатку доносились победные возгласы, пахло печеным мясом. Борясь с тошнотой, Энки предпочитал думать, что это начались приготовления к пиру.

– Он вылетел из ниоткуда… – прохрипела Сурия. – Лет двенадцать… хотел защитить отца, а я… не успела остановить меч.

– Сурия…

– Воины, мудрые, низкорожденные – все на улицах лежат.

Они замолчали. В палатку приводили немногочисленных пострадавших воинов Шархи, из них один скончался, а остальные планировали хорошенько отпраздновать победу.

Так оно и случилось. После заката разожгли костры, откупорили бочки с вином, затянули песни. В тостах прославляли деяния Шархи, предвкушали новые триумфы и спорили, какой семье перейдут завоеванные земли. Из услышанного Энки сделал вывод, что благородные семьи, укрывшиеся в Урсе, больше не были помехой. Воинам приказали их найти и позаботиться о вечном упокоении.

Веселье