И не они ли с Шархи и Сурией отобрали у него ясный взор? В Аккоро свое счастье вырывали за счет блага другого, и Энки уставал.

По ощущениям, он провел в пещере не меньше дня. Аран делился припасами и не забывал пополнять курильницу благовониями. Энки кашлял от дыма, в глаза как песка насыпали. Иногда он проваливался в сон – или терял сознание? – а приходя в себя, проклинал острую боль в затылке.

Спустя день в пещеру протиснулся еще один вооруженный южанин.

– Набу, все готово? – потребовал у него ответа Аран.

– Войско на позиции. А это кто? А, жрец. Его ты искал?

– Я выезжаю, поведу нападающих.

– Ну кто еще, если не ты?

– Сторожи жреца.

– А ты поспеши. Наши люди грызутся с восточными воинами, как свора собак. Еще немного – и пустят в ход сталь…

Аран ушел. Второй южанин – Набу – присел на корточки рядом с Энки, с любопытством осматривая его.

– Ты обычный жрец, – качал он головой. – Да, любопытно, что не в пещере, но… Аран уверен, что, сдав тебя вершителю, получит покровительство. – Набу закатил глаза. – Может, еще и о возвращении шахт мечтает. Нет, такого не случится. Уж не знаю, почему Аран или вершитель так одержимы одним жрецом. Слышал, что ты склонил Ашу на сторону этого властителя Шархи. Чепуха! – Набу вытащил меч. – Чего? Не трясешься? Совсем не забавно. – Воин разрубил цепь, освобождая Энки от металлического «поводка». – Топай, – осклабился Набу. – У Арана другие заботы: армия выступила без него. Забыл сказать ему об этом.

Держа южанина в поле зрения, Энки попятился. Набу никак не реагировал – прошел мимо, будто жрец перестал для него существовать. Пошатываясь, Энки устремился вперед. Выход из пещеры манил. В видящем глазу двоилось. Спотыкаясь, Энки добрался до цели. В лицо ударил поток чистого воздуха. Накрапывал дождь. До Этрике было рукой подать, а к городу подходили войска. Одинокая фигура мчалась к ним, подгоняя лошадь, – наверняка Аран. Когда воины прорвались через городские ворота, южанин все еще не нагнал основные силы.

Энки вспомнились беловолосые северяне. Они так же штурмовали Этрике, разрушали, несли смерть. И теперь все повторялось. Возможно, город отобьется, но сколько жизней они потеряют? Или не отобьется, если Белили отравила колодцы… Тогда жителей востока перережут. Аран ясно дал понять, что щадить никого не намерен.

Энки воззвал к ашури. Был отдан Приказ: остановить тех, кто нападает на город и горожан. Жрец пытался удержать его: велеть не убивать, а погрузить в сон. Отдавал этому все силы. Но не справился.

Ашури сорвались с поводка. Пронзительный визг разлетелся над городом, заставляя воинов поднять головы. Создания Ашу не убивали горожан, сконцентрировавшись на врагах. Но что произойдет, когда нападавшие на Этрике закончатся?

Энки побежал. Безумная надежда: если подойти ближе, то справиться будет легче – толкала к городу. Люди кричали, мечи падали на землю, вонзались в тела. Воины Шархи встретили угрозу и бились за родную столицу.

Тело Энки распадалось. Нить за нитью, кусочек за кусочком он исчезал из рисунка бытия. Сила Шамаша отравляла его, струилась по венам, искажая, коверкая.

Энки упал на колени, пытаясь втянуть в легкие воздух – его отчаянно не хватало. Прямо перед ним воздух дрогнул и разошелся по швам, как старая рубаха. Чернильный разлом расползался – поначалу крохотный, толщиной с волосок, он ширился. Шепот тысячи голосов, подобно рою жужжащих мух, забирался в уши, порождая оглушающий звон.

«Хватит!» – голос в голове остановил Приказ, заставив ашури убираться. Они услышали его так же отчетливо, как и Энки. В их истошных воплях больше не слышалась жажда убийства. На смену ей пришел ужас. Бойня остановилась.

Как?.. Как он остановил ее?

Или не он?

Энки завертел головой, ища внезапного союзника.

Маар? Или кто-то другой?

Аран отводил войска – то, что от них осталось, – а воины Шархи расправлялись с теми, кто еще сражался в круге стен Этрике.

Схватившись за ближайшее молодое деревце, Энки подтянулся, встал на ноги. Он обязан… обязан вернуться в город. Шаг за шагом, вдох за вдохом…

Улицы заполонили тела. Куда ни глянь – мертвец. Воины Шархи суетились, перекликались, не оставляли позиций. Кто-то пару раз дернул Энки, но, разглядев лицо, оставлял в покое.

Переступая через тела, Энки не узнавал Этрике. Его ли это город? Куда идти? Названия, имена… стерлись. И он тоже… пропал. А голоса… голоса крепли.

– Эй, жрец! Тебя обыскались!

Северянка в окровавленной кожаной броне развернула его к себе.

Ее звали…

– Сурия?

– Да, жрец. Досталось? Ясно…

Она привела его в зал исцеления, усадила на жестковатый матрас и принесла поднос с лечебными мазями и настойками – захватила все: от зелья против бессонницы до обезболивающей настойки.

– Понятия не имею, что тут пригодится. Звала мудрых, да они разбежались, – сказала она. – Опять мы здесь. Почти традиция, да?

Кислое лицо Сурии доходчиво подчеркивало ее отношение к этой «традиции».

Выпив пару настоек, Энки задремал…

…а проснувшись, обнаружил, что металлических браслетов на руках и обрывка цепи нет.

– Мастеру пришлось повозиться, чтобы снять оковы и при этом не обрубить руки, – заметила Сурия. Она сидела рядом и не успела переодеться. – Нелегко. Особенно когда властитель дышит тебе в затылок.

– Как ты, Сурия? Выглядишь… скверно.

– Бой… на вкус – гниль. – Она закончила фразу практически беззвучно.

Пока Энки подыскивал слова утешения, в зал исцеления ворвался Шархи. Растрепанный, с грязным лицом и припадающий на правую ногу. Шархи участвовал в бою – скорее всего, он был первым властителем, стоявшим плечом к плечу с воинами.

– Где ты был? – с порога спросил он жреца.

– В плену задержался. Аран устроил сюрприз.

– Ты не добил их, Энки!

– Войска отступили.

– Ты не закончил начатое! – Ударил кулаком по столу властитель, опрокидывая поднос с лекарствами. Кровь капала с меча Шархи, марая пол зала исцеления. – Они вернутся, Энки! Вернутся, чтобы отобрать у нас все! Нет. Мы опередим их. Ашнан пожалеет о своем упрямстве и высокомерии. Попомни мои слова, брат!

Аран отступал. Дабы выжить и победить в главной схватке, он увел уцелевших в Ларсу. Отступление – стратегия, а не трусость. Воины усваивали этот урок рано. Но нынешнее бегство отличалось. Воины повернулись спинами к врагу, одолеть которого не могли. Страх следовал за ними. Он виднелся в глазах, слышался в голосах, ощущался в движениях. Раны терзали тела, но поселившаяся в сердцах неуверенность подтачивала дух.

– Неужели Ашу и впрямь за него?

Шепотки проносились и затихали, но вопрос тенью преследовал войско. Могло