К полудню нагрянул гость, который действительно заинтересовал Сантэн и позволил ей ненадолго забыть о своих предчувствиях. Каноник Берт, директор школы Бишопа, на несколько минут отвел Сантэн и Шасу в сторону.

– Миссис Кортни, вы знаете, что думают о Шасе в Бишопе. К сожалению, следующий год – его последний год у нас. Нам будет его не хватать. Однако я уверен, что для вас не станет неожиданностью, если я скажу, что решил объявить его в будущем году лучшим учеником школы и что совет директоров одобрил мой выбор.

– Не перед директором, мама, – прошептал Шаса в смущении, когда Сантэн радостно обняла его, но она нарочно расцеловала сына в обе щеки. Эту ее манеру Шаса объявил «французской» и делал вид, что не одобряет ее.

– Это не все, миссис Кортни. – Каноник Берт улыбнулся такому проявлению материнской гордости. – Совет директоров приглашает вас войти в его состав. Вы будете первой женщиной… первой дамой в совете.

Сантэн готова была принять предложение, но тут, как тень палаческого топора, ее взор затуманило предчувствие неизбежной финансовой катастрофы, и она замялась.

– Я знаю, что вы очень заняты, – говорил директор.

– Мне оказана высокая честь, директор, – ответила она. – Но есть личные обстоятельства. Могу я дать вам ответ в начале следующего года?

– Конечно, если это не откровенный отказ…

– Нет, уверяю вас. Если смогу, я приму ваше предложение.

Когда удалился последний гость, Сантэн смогла отвести семью, включая сэра Гарри и Анну, а также нескольких самых близких друзей на поле для поло, чтобы начать следующее действие традиционного вельтевреденского рождественского праздника.

Здесь собралась вся цветная прислуга с детьми и престарелыми родителями и пенсионеры поместья, которые уже были слишком стары, чтобы работать, а также все остальные, кого поддерживала Сантэн. Все были в лучших воскресных костюмах – великолепное собрание стилей, покроев и расцветок, девочки с лентами в волосах, мальчики обуты в башмаки.

Оркестр поместья: скрипки, концертино и банджо – приветствовал Сантэн, пение – голос самой Африки – было мелодичным и прекрасным. Сантэн приготовила для всех подарки и вручала их вместе с конвертом, в котором лежала рождественская премия. Женщины постарше, расхрабрившись – ведь они проработали столько лет! – обнимали ее, и настроение Сантэн было таким неустойчивым, что эти непроизвольные выражения любви и уважения заставили ее прослезиться, а следом за ней и женщин.

Происходящее превращалось в оргию сантиментов, и Шаса торопливо сделал оркестру знак сыграть что-нибудь поживее. Музыканты выбрали «Алабаму», старую песню капских малайцев, которая описывает плавание рейдера конфедератов к водам Кейпа и захват 5 августа 1863 года в Столовом заливе «Морской невесты».

Вот плывет «Алабама»,

Daar kom die Alabama.

Затем под руководством Шасы была выбита пробка из первого бочонка сладкого вина с виноградников поместья, и почти сразу слезы высохли и настроение стало праздничным, веселым.

На вертелах жарилась целая овца, с нее в огонь капал жир; вскрыли второй бочонок вина; танцы начали утрачивать всякую сдержанность, а молодые пары потихоньку ускользали в виноградники. Сантэн со всей семьей покинула пирующих.

Когда они проходили Гугенотским виноградником, среди лоз за каменной стеной слышались хихиканье и возня и сэр Гарри довольно заметил:

– В обозримом будущем Вельтевреден не будет нуждаться в рабочей силе. Похоже, сеется добрый урожай.

– Ты такой же бесстыдник, как они, – укорила Анна и тут же засмеялась точь-в-точь как девушки в винограднике, когда он обхватил ее за мощную талию и что-то прошептал на ухо.

Эта маленькая интимная сцена обострила одиночество Сантэн, ей вспомнился Блэйн, и снова захотелось плакать. Но Шаса как будто почувствовал ее боль, взял за руку и заставил смеяться над его нелепыми шутками.

Семейный ужин был частью традиции. Перед едой Шаса вслух читал из Библии, как делал каждый год со своего шестого дня рождения. Потом они с Сантэн доставали из-под елки и распределяли груды подарков, и зал заполнился шуршанием бумаги и радостным оханьем и аханьем.

На ужин была жареная индейка, говяжий филей и черный рождественский пудинг. Шаса нашел в своей порции золотой соверен, как находил каждый год; он не подозревал, что соверен во время раздачи клала в его порцию Сантэн; когда наконец все, насытившись, со слипающимися глазами, разошлись по своим спальням, Сантэн вышла через французское окно своего кабинета, пробежала через плантацию и вбежала в коттедж.

Блэйн ждал. Она бросилась к нему:

– Мы должны быть вместе в Рождество и во все остальные дни!

Он закрыл ей рот поцелуем, и она упрекнула себя за глупость.

– Я не могла завернуть тебе рождественский подарок, – сказала она. – Форма неподходящая. И ленты не держатся. Тебе придется принять его au naturel.

– А что это?

– Следуйте за мной, сэр, и я вручу его вам.

– Вот это, – сказал он немного погодя, – самый приятный подарок, какой мне когда-либо делали. И какой полезный!

* * *

В Новый год газеты не выходили, но Сантэн каждый час слушала новости по радио. В выпусках не было ни упоминаний о золотом стандарте, ни других политических новостей. Блэйн отсутствовал, занятый митингами и обсуждениями его кандидатуры на предстоящих вторичных выборах в округе Гарденс. Шаса отправился в гости в соседнее поместье. Сантэн осталась наедине со своими страхами и сомнениями.

Она читала до полуночи, потом лежала в темноте, спала урывками, ее преследовали кошмары, она просыпалась и снова засыпала тяжелым сном.

Задолго до рассвета она отказалась от попыток отдохнуть и надела костюм для верховой езды и овчинную куртку. Оседлала своего любимого жеребца и в темноте проскакала пять миль до железнодорожной станции, чтобы встретить первый поезд из Кейптауна.

Она стояла на перроне, когда из товарного вагона на бетонную платформу выбрасывали пачки газет и маленькие чернокожие продавцы делили газеты для доставки. Сантэн бросила одному из них серебряный шиллинг. Мальчишка вскрикнул от радости, когда она отмахнулась от сдачи, нетерпеливо разворачивая газету.

Шапка занимала половину первой полосы, и Сантэн пошатнулась.

ЮЖНАЯ АФРИКА ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ ЗОЛОТОГО СТАНДАРТА. БЫСТРЫЙ РОСТ СТОИМОСТИ ЗОЛОТЫХ ШАХТ.

Она просмотрела колонки внизу, едва воспринимая содержание, и потом, все еще ошеломленная, поехала вверх по долине в Вельтевреден. И только добравшись до ворот, полностью осознала, что сделала. Вельтевреден по-прежнему принадлежал ей! Сантэн приподнялась в стременах и закричала от радости, потом пустила лошадь галопом, заставила ее перепрыгнуть через каменную стену и понеслась между рядами лоз.

Оставив жеребца в конюшне, она побежала в шато. Ей нужно было поговорить с кем-нибудь… Если бы только здесь был Блэйн! Но в столовой был сэр Гарри: он всегда первым приходил завтракать.