– Коля, а это что?! А это? – затормошила она Кольку, показывая то на одно, то на другое.

Тот сердито посмотрел на нее:

– Морозова, ты думай, о чем спрашиваешь! Это же капкан!

– Ой, а я их ни разочка не видела! Ей-богу!

– Перестань кривляться!

– Честно, честно!

– Не заливай!

– Ну, за это ты… Ты просто!..

– Что я?.. Не суй руку в капкан! Оттяпает!..

Танька обиделась и вышла из избушки.

– Таня, готово! – окликнул ее Андрей, возившийся у костра.

Не сказав ничего ему, она сдернула с толстого ржавого гвоздя на углу избушки прокопченный до черноты казанок и пошла на берег озера. Почистив его и набрав воды, она вернулась к костру.

– Андрюша, посмотри, какая интересная скала, – показала она рукой на вершину хребта на противоположной стороне озера.

– А-а, это Истукан!

– Что-что? – спросил, подходя, Колька.

– Истукан. Так называют вон ту вершину. Видишь, она похожа на голову человека.

– А кто назвал?

– Никто не знает. Истукан, и все… Привыкли…

– Ты там был?

– Нет, некогда было. Но на этот раз сходим, обязательно…

Вечером Танька вышла из избушки, присела на берегу озера и стала разглядывать скалу, поразившую ее своей формой.

Странного вида скала была похожа на гигантскую голову человека, который лежал на спине и отрешенным взглядом смотрел в небо, горделиво подпирая орлиным носом облака. В сумерках скала производила еще большее впечатление своим сходством с профилем головы человека. Казалось, там лежит самый настоящий богатырь, уснувший крепким сном, а может быть, заколдованный какой-то злой силой.

«Что же будет, когда придет его время и он проснется? – подумала она. – Стряхнет с себя валуны, придавившие его крепко-накрепко к земле и сдерет лишайники и мох, коростой облепившие его за многие сотни лет…»

И она представила, как здесь все придет в движение: вздрогнет земля, покатятся камни, затрещат, отваливаясь, скалы, душившие его мертвой хваткой. Вокруг беззаботно запляшут горы, а по озеру бесшабашным разгулом хлестанет волна, смывая все на берегу. И тогда от их избушки, от мыска, на котором она прилепилась, как грибочек на пеньке, не останется ни следа…

Подумав так, Танька сжалась, вскочила и со страхом бросила взгляд на ту сторону озера, на Истукана. И в сумерках таежного вечера ей показалось, что он на самом деле шевельнулся и дернул носом, будто собирался чихнуть. А вслед за тем над озером вертляво прошелся ветер, на берегу зашумел кедрач, а у Таньки под ногами легонько качнулась земля…

Она вздрогнула и, не отрывая испуганного взгляда от вершины горы, попятилась к зимовью, быстро заскочила в избушку и резко захлопнула за собой дверь.

От грубого удара избушка, как живая, тяжело вздохнула и, всхлипнув, задула свечку.

– Ты что, Морозова, от великой усталости хоромы ломаешь?! – послышался в темноте насмешливый голос Кольки.

Чиркнув спичкой, он зажег свечку и посмотрел на Таньку, которая стояла у двери со странным выражением на лице.

– Не надо, – остановил его Андрей, заметив, что с девушкой что-то случилось. – Что там? – спросил он.

– Да так, ничего… – нервно дернув головой, отмахнулась Танька, отошла от двери и села на топчан.

Андрей молча покачал головой и снова повернулся к Кольке.

– Здесь должны быть редкоземельные пегматиты вторичного происхождения, – сказал он, продолжая оборванный появлением Таньки разговор. – Мы сделаем начальную съемку и проверим гипотезу Сысоева. Должны подтвердить… Нам нужны хотя бы какие-нибудь намеки. А уже потом сюда закинут партию, по-настоящему. Но это уже не наша забота.

– Знаю, – сказал Колька – А во что это нам обойдется?

– Ну, ты даешь! Уже струхнул?

– Нет, но сам посуди, сколько надо перепахать маршрутами. И все по пересечонке. Глянь на карту – превышение до пятисот метров…

– Ну и что?

– А сколько у нас продуктов?

– Хлеба – на неделю, – подала голос Танька.

– Во-о, видишь!

– И то, если экономить будем.

– Во-о, если экономить! А на чем? На пустое брюхо в горку-то не попрешь… А жить месяц.

– Патроны есть, – пожал плечами Андрей.

– А сколько их?

– Зря не пали.

– Вот если бы марала завалить! – мечтательно протянул Колька.

Подбадривая его, Андрей положил ему на плечо руку, улыбнулся:

– Завалишь, Колька, ты же везучий!

– Ребята, вы завтра в маршрут? – спросила Танька.

– Да, Таня, – повернулся к ней Андрей. – Ты ложись, тебе рано вставать. Приготовишь нам что-нибудь поесть, поплотнее… На весь день уйдем. Сначала прощупаем ту гору, где лежит «Носатый»…

– А может, не надо ходить туда? – беспокойно завозилась Танька на топчане. – Что – обязательно туда?

– И туда тоже!

– Мы принесем тебе его нос, – усмехнулся Колька. – Слышь, Таня! Отколем – на память!

Танька, не ответив, легла на топчан и закрыла глаза, стараясь забыться. Но мысли сами собой лезли в голову, не давая покоя. Действительно ли Истукан шевельнулся, а горы и ветер возмущенно закричали на него? Или ей это показалось? А может, расшалились нервы: от усталости, долгого пешего перехода? Нет. Она же чувствует, что с ней что-то произошло, что-то проснулось, подавленное жизнью в большом шумном городе. Проснулось и томит нехорошим предчувствием. К ней будто кто-то настойчиво пробивался, а она не слышит и не понимает его, да и, видимо, уже не в состоянии понять. Силится, чтобы ухватиться за какую-то цепочку мыслей, кажется, вот-вот, еще чуть-чуть, и ей все откроется. Но чего-то всякий раз не хватало, не складывалось нужным образом, усилия пропадали зря, и это ее мучило…

– Ребята, оставьте его напоследок, – нерешительно попросила она.

– Зачем?

– Он такой загадочный… А если вы туда сходите, здесь будет скучно жить…

– Ну, ты даешь, Морозова! – сказал Колька. – Сейчас передохнуть некогда будет! Скучать…

– Да, да, Таня, тебе тоже придется полазить по горкам, – виноватым голосом сказал Андрей. – Дня два-три отдохнешь, затем будешь ходить в маршруты с Колькой, а я один. Так быстрей управимся.

– Хорошо, Андрей, – покорно согласилась Танька…

На следующий день Андрей и Колька переплыли на противоположный берег озера на лодке. Старенькой, заросшей мхом, удивительно, откуда-то оказавшейся здесь.

Андрей, прощаясь с Танькой, оставшейся стоять у избушки, помахал ей рукой. Колька же, не обращая на нее внимания, вскинул на плечо двустволку и пошел в гору. Через минуту они скрылись в лесу.